БУМ! В дверь снова постучали. Дадли вздрогнул и проснулся.
— Где стреляют? — тупо спросил он.
Позади них раздался грохот, и в комнату ввалился дядя Вернон. В руках он держал винтовку — теперь всем стало ясно, что было в длинном тонком свёртке, который он взял с собой.
— Кто там? — закричал он. — Предупреждаю вас… я вооружен!
Настала тишина, а затем…
БА-БАХ!
В дверь ударили с такой силой, что она слетела с петель и с оглушительным грохотом плашмя упала на пол.
На пороге стоял великан. Его лицо было почти полностью скрыто под огромной копной длинных косматых волос и ужасно спутанной бородой, но за ними можно было разглядеть его глаза, напоминавшие блестящие чёрные бусинки.
Великан протиснулся в лачугу, пригнувшись, так что его голова лишь слегка задевала потолок. Он наклонился, поднял дверь и с лёгкостью поставил её на место. Грохот шторма снаружи немного утих. Затем он повернулся к ним.
— Можно чашечку чая, а? Дорога была нелёгкой…
Он прошёл к дивану, где сидел окаменевший от страха Дадли.
— Эй, чурбан, подвинься, — сказал незнакомец.
Дадли взвизгнул и побежал прятаться за спину своей матери, которая, сжавшись от ужаса, стояла позади дяди Вернона.
— А вот и Гарри! — произнёс великан.
Гарри посмотрел в свирепое дикое тёмное лицо и заметил, что глаза-бусинки прищурились в улыбке.
— В прошлый раз, когда я тебя видел, ты был совсем ещё ребёнком, — произнёс великан. — Ты очень похож на папу, но глаза у тебя мамины.
Дядя Вернон издал странный скрипучий звук.
— Я требую, чтобы вы немедленно убрались отсюда, сэр! — сказал он. — Вы вломились без спросу!
— Да заткнись ты, Дёрсли, тупица, — сказал гигант, дотянулся через спинку дивана, вырвал винтовку из рук дяди Вернона, с лёгкостью завязал её в узел, будто она была резиновой, и бросил в угол комнаты.
Дядя Вернон снова издал странный звук, похожий на писк мышки, на которую наступили.
— Так вот, Гарри, — сказал гигант, поворачиваясь спиной к Дёрсли, — с днём рождения тебя. У меня тут кое-что для тебя есть… кажется, я на него сел, но, думаю, вкус от этого хуже не стал.
Из внутреннего кармана своей чёрной куртки он достал слегка помятую коробку. Гарри открыл её дрожащими пальцами. Внутри оказался большой липкий шоколадный торт с надписью «С днём рождения Гарри», сделанной зелёной глазурью.
Гарри посмотрел на великана. Он собирался сказать спасибо, но слова будто растерялись по дороге, и вместо этого он спросил:
— Кто Вы?
Великан усмехнулся.
— Точно, я ж не представился. Рубеус Хагрид, Хранитель ключей и земель Хогвартса.
Он протянул огромную ладонь и пожал всю руку Гарри.
— Так как там насчёт чая, а? — спросил он, потирая руки. — Я бы не отказался и от чего-нибудь покрепче, если у вас найдётся.
Опустив глаза на пустой камин с валяющимися там сморщенными пакетиками из-под чипсов, гигант фыркнул и наклонился к нему. Они видели, что он делает, но когда он отодвинулся секунду спустя, в камине уже трещал огонь. Сырая хижина наполнилась мерцающим светом, и Гарри почувствовал, как его окутало теплом, словно он опустился в горячую ванну.
Великан снова уселся на диван, который прогнулся под его весом, и начал вынимать различные вещи из карманов куртки: медный котёл, помятую упаковку сосисок, кочергу, чайник, нескольких кружек с отбитыми краями и бутылку с янтарной жидкостью, из которой он отпил перед тем, как начать заваривать чай. Вскоре хижина наполнилась шипением и ароматом жарящихся сосисок. Пока великан трудился, никто не проронил ни слова, но когда он снял с кочерги первые шесть сочных, жирных, чуть-чуть подгорелых сосисок, Дадли нервно затоптался на месте.
— Ничего у него не бери, Дадли, — резко сказал дядя Вернон.
Великан мрачно ухмыльнулся:
— Жирной сардельке, которую ты называешь сыном, уже больше некуда толстеть, так что не беспокойся, Дёрсли.
Он передал сосиски Гарри, который так проголодался, что словно вкусней еды в жизни не пробовал, но при этом он всё ещё не мог отвести взгляд от великана. Наконец, поскольку, похоже, никто не собирался объяснять, что происходит, он сказал:
— Извините, но я до сих пор не знаю, кто Вы.
Великан сделал большой глоток чая и вытер рот тыльной стороной ладони.
— Зови меня Хагрид, — произнёс он, — все так зовут. И, как я сказал, я — Хранитель ключей Хогвартса… Ну, о Хогвартсе ты, конечно, всё знаешь.
— Э-э… нет, — сказал Гарри.
Хагрид, похоже, сильно удивился.
— Извините, — быстро добавил Гарри.
— Извините? — рявкнул Хагрид и повернулся к Дёрсли, и те снова отшатнулись в тень. — Это они должны извиняться! Я знал, что письма ты не получал, но уж не подумал бы, что ты даже не знаешь про Хогвартс! Неужели тебе никогда не было интересно, где твои родители всему этому научились?
— Чему всему? — спросил Гарри.
— ЧЕМУ? — прогремел Хагрид. — Так, погоди-ка!
Он вскочил с места и в своём гневе, казалось, заполнил всю хижину. Дёрсли сжались у стены.
— Вы хотите сказать, — прорычал Хагрид, обращаясь к Дёрсли, — что этот мальчик… этот мальчик!.. Не знает ничего… ВООБЩЕ ничего?
Гарри показалось, что великан зашёл слишком далеко. В конце концов, он учился в школе, и оценки у него были довольно неплохие.
— Кое-что я знаю, — сказал он. — Ну, там, математику и всякое такое.
Но Хагрид просто махнул рукой и сказал:
— Я имею в виду, о нашем мире. Твоём мире. Моём мире. Мире твоих родителей.
— О каком мире?
Хагрид выглядел так, словно вот-вот взорвётся.
— ДЁРСЛИ! — прогремел он.
Бледный как полотно дядя Вернон прошептал что-то похожее на «мимбл-вимбл». Хагрид ошеломлённо посмотрел на Гарри:
— Но ты должен знать о своих маме и папе, — сказал он. — Они же знамениты. И ты знаменит.
— Что? Мои… мои мама и папа не были знаменитыми.
— Ты не знаешь… ты не знаешь… — Хагрид запустил пальцы в волосы и озадаченно посмотрел на Гарри.
— Так ты не знаешь, кто ты такой? — спросил он, наконец.
Дядя Вернон внезапно обрёл дар речи.
— Прекратите! — потребовал он. — Прекратите сейчас же! Я запрещаю вам что-либо говорить мальчишке!
Даже более храбрый человек, чем Вернон Дёрсли, испугался бы разъяренного взгляда Хагрида; и когда великан заговорил, его голос дрожал от ярости.
— Вы никогда не говорили ему? Никогда не рассказывали, что было в письме, которое оставил ему Дамблдор? Я был там! Я видел, как Дамблдор оставил его, Дёрсли! И вы все эти годы скрывали это от него?
— Что скрывали? — нетерпеливо спросил Гарри.
— ОСТАНОВИТЕСЬ! Я ЗАПРЕЩАЮ ВАМ! — в панике завопил дядя Вернон.
Тётя Петуния ахнула от ужаса.
— Да ну вас к чёрту, — сказал Хагрид. — Гарри… ты волшебник.
В хижине наступила тишина. Были слышны лишь шум моря и свист ветра.
— Кто? — выдохнул Гарри.
— Волшебник, конечно же, — сказал Хагрид, садясь обратно на диван, отчего тот застонал и прогнулся ещё ниже. — Я б даже сказал, очень хороший, если тебе немножечко подучиться. С такими мамой и папой кем же ещё ты мог стать? Думаю, сейчас самое время прочитать письмо.
Гарри протянул руку, чтобы наконец-то взять желтоватый конверт, на котором изумрудными чернилами был написан адрес: «Мистеру Г. Поттеру, Пол, Хижина на скале, Море».
Он распечатал письмо и прочитал:
Директор школы: Альбус Дамблдор
(Орден Мерлина первой степени, Великий Колдун, Глав. Чародей, Верховный независимый член Международной Конфед. Магов)
Уважаемый мистер Поттер,
Мы рады сообщить Вам, что Вы зачислены в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Пожалуйста, ознакомьтесь со вложенным списком всех необходимых книг и принадлежностей.
Занятия начинаются 1 сентября. Мы ожидаем вашу сову не позднее 31 июля.
С уважением,
Минерва МакГонагалл,
Заместитель директора
Вопросы в голове Гарри вспыхнули, словно фейерверк, и он никак не мог решить, какой из них задать первым. Спустя несколько минут он, запинаясь, спросил:
— Что значит, они ожидают мою сову?
— Гаргулья подери, совсем забыл, — сказал Хагрид, хлопнув себя по лбу с такой силой, что этим ударом можно было бы сбить с ног запряжённую в телегу лошадь, и достал из кармана куртки сову — настоящую сову, живую, только немного взъерошенную, — длинное перо и свиток пергамента. Высунув язык от усердия, он быстро написал записку, которую Гарри сумел прочитать вверх тормашками:
Дорогой профессор Дамблдор,
Письмо Гарри передал.
Завтра везу его за покупками.
Погода ужасная. Надеюсь, у вас всё хорошо.
Хагрид.
Хагрид свернул записку и отдал сове, та зажала её в клюве. Подойдя к двери, он выбросил птицу в бурю. Потом он вернулся и сел с таким видом, словно всё это было таким же обычным делом, как разговор по телефону.
Гарри вдруг осознал, что стоит с открытым ртом, и быстро закрыл его.
— Так на чём я остановился? — спросил Хагрид, но в этот момент всё ещё бледный, но жутко злой дядя Вернон встал в освещённый камином круг.
— Он никуда не едет, — сказал он.
Хагрид хмыкнул.
— Хотелось бы мне посмотреть, как такой великий маггл, как ты, сможет ему помешать, — сказал он.
— Кто? — с интересом переспросил Гарри.
— Маггл, — ответил Хагрид. — Ну, так мы зовём немагический люд, как эти. Да… Не повезло тебе вырасти в семье этих самых маггловских магглов, которых я когда-либо видел.
— Мы поклялись, когда взяли его, что положим конец этой чепухе, — сказал дядя Вернон, — Поклялись, что выбьем из него эту дурь! Волшебник, это же надо придумать!
— Так вы знали? — спросил Гарри. — Вы знали, что я… волшебник?
— Знали? — внезапно завопила тётя Петуния. — Знали! Конечно, мы знали! Кем же ты ещё мог быть, если моя треклятая сестрица была тем, кем была? О, она получила точно такое же письмо и уехала в эту… в эту школу. Приезжала домой на каникулы с полными карманами лягушачьей икры и превращала чайные чашки в крыс. Я была единственной, кто понимал, кто она такая… чудачка! Но для моей матери и отца… нет… Лили — то, Лили — сё. Они гордились тем, что в их семье есть ведьма!
Она замолчала, чтобы перевести дыхание, и затем продолжила свою тираду. Казалось, тёте Петунии уже давно, все эти годы, не терпелось высказаться.
— Потом в школе она встретила этого Поттера, они сбежали и поженились, а потом родился ты. Конечно, я знала, что ты будешь таким же, таким же странным и… и ненормальным, как и она, и вот, пожалуйста, она взлетела на воздух, а нам достался ты!
Гарри сильно побледнел. Как только к нему вернулся дар речи, он сказал:
— Взлетела на воздух? Но вы ведь сказали мне, что они погибли в автокатастрофе!
— В АВТОКАТАСТРОФЕ? — прогремел Хагрид и вскочил с дивана в таком гневе, что Дёрсли торопливо ретировались в свой угол. — Как Лили и Джеймс Поттер могли погибнуть в какой-то аварии? Это возмутительно! Позор! Гарри Поттер не знает своего прошлого, в то время как каждому ребёнку в нашем мире известно его имя!
— Но почему? Что случилось? — настойчиво спросил Гарри.
Гнев исчез с лица Хагрида, внезапно сменившись беспокойством.
— Не ожидал я такого, — сказал он приглушённым взволнованным голосом. — Я и понятия не имел, как много ты не знаешь, когда Дамблдор говорил мне, что придётся непросто. Эх, Гарри, не думаю, что я тот человек, который должен обо всём тебе рассказать… но кому-то придётся… ты просто не можешь ехать в Хогвартс, ничего не зная.
Он со злостью взглянул на Дёрсли.
— Ну ладно, всё-таки будет лучше, если ты будешь знать то, что я смогу тебе рассказать. Всего я рассказать не смогу, кое-что из этого большая загадка…
Он сел и несколько секунд смотрел на огонь, затем заговорил:
— Всё началось, думаю, из-за… из-за одного человека по имени… нет, это немыслимо, что ты не знаешь, как его зовут! В нашем мире все его знают…
— Кого?
— Ну… Вообще-то я не люблю называть его по имени, если в этом нет особой надобности. Никто не любит.
— Но почему?
— Гаргулья меня подери! Гарри, люди до сих пор боятся. Проклятье, как же это сложно. Видишь ли, когда-то жил волшебник, который стал, ну, плохим… Таким плохим, что ты себе представить не можешь. Ужасным. Хуже худшего. А звали его…
Хагрид сглотнул, но слова так и застряли в горле.
— Может, лучше написать? — предложил Гарри.
— Нет, я не знаю, как оно пишется. Ну, хорошо — Волдеморт. — Хагрида передёрнуло. — Только не заставляй меня повторять. Ну так вот, этот… этот волшебник, приблизительно двадцать лет назад начал искать себе сторонников. И такие нашлись — одни были просто запуганы, другие хотели обладать частью его власти, потому что он становился всё могущественнее, это уж точно. Тёмные деньки, Гарри. Никто не знал, кому можно доверять, все боялись вести себя дружелюбно с незнакомыми волшебниками и волшебницами… ужасные вещи творились. Он захватывал власть. Конечно, некоторые выступали против него… и он их убивал. Причём жестоко. Единственным безопасным местом оставался Хогвартс. Наверное, потому что Сам-Знаешь-Кто боялся лишь Дамблдора. Во всяком случае, он так и не осмелился захватить школу, по крайней мере, тогда.
Ну, а твои мама и папа были самыми лучшими волшебницей и волшебником, которых я когда-либо знал. Они были Старостами Хогвартса в своё время! И это большая загадка, почему Сам-Знаешь-Кто раньше не попытался привлечь их на свою сторону. Вероятно, он знал, что они были слишком близки к Дамблдору и не хотели иметь ничего общего с Тёмными Силами.
Возможно, он думал, что сможет их убедить… а может, просто хотел убрать их со своего пути. Известно только то, что десять лет назад, в Хэллоуин, он появился в деревне, где вы жили. Тебе был только годик. Он пришел в ваш дом и… и…
Неожиданно Хагрид достал очень грязный носовой платок в горошек и высморкался так громко, что это напомнило звук сирены.
— Извини, — сказал он. — Но это так печально… Я знал твоих маму и папу — такие замечательные люди, каких ещё поискать надо…
В общем, Сам-Знаешь-Кто убил их и — это одна из самых больших загадок — попытался убить тебя. Может, как я думаю, потому что хотел замести следы, или потому что просто любил убивать людей. Но ему это не удалось. Никогда не задумывался, откуда у тебя эта метка на лбу? Это не обычный порез. Такое случается, когда на тебя насылают сильное злое заклятие… разделалось оно с твоими папой с мамой, даже с домом вашим… но на тебя не подействовало, и поэтому ты знаменит, Гарри. Никто не выживал, если он решался на убийство. Никто, кроме тебя. Он убил много сильных волшебников — МакКиннонов, Боунсов, Прюэттов… а ты был всего лишь ребёнком, но выжил.
Что-то болезненное происходило в голове Гарри. Когда Хагрид закончил рассказ, он снова ясно, как никогда, увидел вспышку ослепительного зелёного света… и впервые в жизни вспомнил ещё кое-что: высокий, холодный, жестокий смех.
Хагрид смотрел на него с грустью.
— Я вынес тебя из развалин дома по приказу Дамблдора и привёз к ним…
— Полнейшая ерунда, — сказал Дядя Вернон.
Гарри подпрыгнул — он почти забыл о присутствии Дёрсли. К дяде Вернону, похоже, вернулась былая храбрость. Он свирепо глядел на Хагрида, сжав кулаки.
— А теперь слушай меня, парень, — прорычал он. — Допустим, у тебя всё же есть некоторые странности, от которых, вполне возможно, помогла бы излечиться хорошая порка. А что до всей этой истории с твоими родителями… что ж, они действительно были с приветом, я этого не отрицаю, и, по-моему, без них мир стал гораздо лучше. За что боролись, на то и напоролись. Повелись с этими колдующими типами, и случилось то, чего и следовало ожидать. Я всегда знал, что они плохо кончат…
Но в этот момент Хагрид подскочил с дивана, вытащил из кармана потрёпанный розовый зонтик и, наставив его на дядю Вернона, как меч, произнёс:
— Предупреждаю тебя, Дёрсли… Предупреждаю: скажи только слово…
Перед опасностью быть насаженным бородатым великаном на остриё зонта, бравада дяди Вернона снова улетучилась. Он вжался в стену и затих.
— Так-то лучше, — тяжело дыша, сказал Хагрид и сел обратно на диван, который на сей раз прогнулся до самого пола.
А у Гарри, между тем, оставались незаданные вопросы. Сотни вопросов.
— Но что случилось с Вол… ой, простите, с Сами-Знаете-Кем?
— Хороший вопрос, Гарри. Исчез. Испарился. В ту же самую ночь, когда пытался тебя убить, из-за чего ты стал ещё более знаменитым. Понимаешь, в этом-то и есть самая большая загадка. Он становился всё более и более могущественным… Но куда делся?
Кто-то говорит, что он умер. По-моему, так чушь собачья. Сомневаюсь, что в нём осталось что-нибудь человеческое, чтобы умереть. Некоторые говорят, что он всё ещё жив и ждёт своего часа, но я в это не верю. Те, кто были с ним, переметнулись на нашу сторону. Некоторые из них словно вышли из транса. Не думаю, что они смогли бы это сделать, если бы он собирался вернуться.
Большинство из нас полагает, что он где-то рядом, просто потерял всю свою силу и стал слишком слабым, чтобы продолжать борьбу. Всё-таки что-то в тебе остановило его, Гарри. Той ночью случилось нечто, чего он не ожидал. Не знаю, что именно, никто не знает, но что-то в тебе остановило его, это точно.
Хагрид посмотрел на Гарри, его глаза лучились теплотой и уважением, но вместо чувства радости и гордости Гарри овладела уверенность в том, что это была какая-то ужасная ошибка. Волшебник? Он? Как такое возможно? Всю свою жизнь он терпел затрещины Дадли и издевательства тёти Петунии и дяди Вернона. Если он действительно был волшебником, почему тогда они не превращались в бородавчатых жаб каждый раз, когда пытались запереть его в чулане? Если он когда-то победил сильнейшего волшебника в мире, почему Дадли всегда пинал его, как футбольный мяч?
— Хагрид, — сказал он тихо, — Вы, скорее всего, ошибаетесь. Я не уверен, что могу быть волшебником.
К его удивлению Хагрид хихикнул.
— Не волшебник, говоришь? А с тобой никогда не случалось ничего странного, когда ты был напуган или рассержен?
Гарри посмотрел на огонь. А ведь если подумать… все странности, приводившие в бешенство дядю и тётю, происходили тогда, когда он, Гарри, был расстроен или зол… Когда его преследовала шайка Дадли, он каким-то образом удрал от них… Боясь появиться в школе с дурацкой причёской, он заставил волосы отрасти… А когда Дадли ударил его в последний раз, разве он не отомстил за это, хоть и не осознавал, что делает? Разве не он напустил на него боа-констриктора?
Улыбнувшись, Гарри снова взглянул на Хагрида и увидел, что тот прямо засветился от радости.
— Вот видишь? — сказал Хагрид. — Гарри Поттер-неволшебник… вот погоди, ты будешь знаменитостью в Хогвартсе.
Но дядя Вернон не собирался сдаваться без борьбы.
— Разве я не ясно сказал, что он никуда не поедет? — прошипел он. — Он отправится в Стоунволл Хай и ещё спасибо за это скажет. Я прочитал те письма, в них говорится, что ему понадобится всякая ерунда вроде… книг заклинаний, волшебных палочек и…
— Если он захочет, то даже такой великий маггл, как ты, не сможет его остановить, — прорычал Хагрид. — Запретить сыну Лили и Джеймса Поттеров учиться в Хогвартсе! Да ты псих. Он записан туда с тех пор, как родился. Он будет учиться в самой прекрасной школе чародейства и волшебства в мире. Семь лет — и он сам себя не узнает. Там он будет учиться с ребятами своего круга, и у него будет самый великий директор школы Хогвартс, сам Альбус Дамб…
— Я НЕ СТАНУ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО НЕНОРМАЛЬНЫЙ СТАРЫЙ ИДИОТ УЧИЛ МАЛЬЧИШКУ ВОЛШЕБНЫМ ФОКУСАМ! — завопил дядя Вернон.
Но теперь он зашёл слишком далеко. Хагрид схватил зонтик и замахнулся им:
— НИКОГДА… — прогремел он, — НЕ ОСКОРБЛЯЙ… АЛЬБУСА… ДАМБЛДОРА… В МОЁМ… ПРИСУТСТВИИ!
Он опустил зонт. Тот со свистом рассёк воздух и остановился, указывая на Дадли. Последовала вспышка фиолетового света, затем звук словно от разорвавшегося фейерверка, потом пронзительный крик, и в следующую секунду Дадли уже пританцовывал на месте, схватившись обеими руками за свой жирный зад и воя от боли. Когда он повернулся к Гарри спиной, тот увидел, что через отверстие в брюках торчит витой поросячий хвостик.
Дядя Вернон взревел. Втащив Дадли и тётю Петунию в соседнюю комнату, он бросил на Хагрида последний испуганный взгляд и захлопнул за собой дверь.
Хагрид посмотрел на свой зонтик и погладил бороду.
— Не стоило мне выходить из себя, — сокрушённо сказал он. — Хотя, всё одно не сработало… Собирался превратить его в свинью, но он, видимо, так похож на порося, что не очень уж много оставалось сделать…
Он искоса взглянул на Гарри из-под косматых бровей:
— Буду признателен, если ты не расскажешь об этом в Хогвартсе. Мне… ээ… не положено колдовать, вообще-то говоря. Но мне позволили чуть-чуть поколдовать, чтобы найти тебя, доставить письмо и всё такое… Это одна из причин, по которой я взялся за эту работу с таким рвением.…
— А почему вам нельзя колдовать? — поинтересовался Гарри.
— Ну… Я когда-то тоже учился в Хогвартсе… ээ… но меня, если честно, исключили… На третьем курсе… Волшебную палочку взяли да и сломали пополам. Но Дамблдор позволил мне остаться там егерем. Дамблдор — великий человек.
— И за что же вас исключили?
— Поздно уж, а у нас куча дел назавтра, — громко заговорил Хагрид. — Надо будет съездить в город и купить тебе книги и всё остальное.
Он снял с себя толстую чёрную куртку и бросил её Гарри.
— Можешь поспать под ней, — сказал он. — Не обращай внимания, если она будет немного шевелиться. Кажется, у меня в одном из карманов всё ещё осталась парочка сонек.