Последний месяц у Дёрсли для Гарри был невесёлым. Правда, Дадли теперь настолько боялся Гарри, что не хотел оставаться с ним в одной комнате, а тётя Петуния и дядя Вернон не запирали Гарри в чулане, не заставляли что-нибудь делать и не кричали на него — вообще-то, они совсем с ним не разговаривали. Они были так напуганы и, в то же время, злы на Гарри, что вели себя так, будто он вообще был для них пустым местом. И, хотя во многом жить стало лучше, чем прежде, спустя некоторое время это начало действовать слегка угнетающе.
Гарри сидел у себя в комнате в компании своей новой совы. Он решил назвать её Хедвигой — именем, которое он нашёл в «Истории Магии». Его учебники оказались очень интересными. Лёжа на кровати, он читал их до поздней ночи, а Хедвига, когда ей вздумается, вылетала и влетала в открытое окно. Хорошо ещё, что тётя Петуния больше не приходила сюда пылесосить, потому что Хедвига постоянно таскала в дом дохлых мышей. Каждый вечер, перед тем, как лечь спать, Гарри отмечал галочкой ещё один день на листе бумаги, который он прикрепил к стене, чтобы отсчитывать время, оставшееся до первого сентября.
В последний день августа он подумал, что было бы неплохо поговорить с дядей и тётей по поводу того, как ему добраться до вокзала Кингс-Кросс на следующий день, поэтому он спустился в гостиную, где они смотрели по телевизору викторину. Он кашлянул, давая знать о себе, и Дадли с криками выскочил из комнаты.
— Э-э… дядя Вернон?
Дядя Вернон что-то буркнул, давая понять, что он слушает.
— Э… мне нужно попасть на Кингс-Кросс завтра… чтобы поехать в Хогвартс.
Дядя Вернон снова буркнул.
— Не могли бы вы меня туда подбросить?
Бурк. Гарри предположил, что это означает «да».
— Спасибо.
Он уже собирался отправиться к себе наверх, как вдруг дядя Вернон заговорил:
— Интересный способ добраться до школы колдунов — на поезде! Что, все ковры-самолёты прохудились?
Гарри ничего не ответил.
— Так где находится эта школа?
— Я не знаю, — ответил Гарри, впервые осознав этот факт. Он вытащил из кармана билет, который ему дал Хагрид.
— Я просто сяду на поезд, который отходит от платформы девять и три четверти в одиннадцать часов, — прочитал он.
Дядя и тётя уставились на него.
— С какой платформы?
— Девять и три четверти.
— Не мели вздор, — сказал дядя Вернон, — не бывает платформы девять и три четверти.
— Так указано в моём билете.
— Сумасшедшие, — сказал дядя Вернон. — абсолютные психи — вот все они кто. Погоди, сам увидишь. Ладно, отвезём мы тебя завтра на Кингс-Кросс. Всё равно мы собираемся в Лондон, иначе я не стал бы себя утруждать.
— А зачем вы поедете в Лондон? — спросил Гарри, стараясь оставаться дружелюбным.
— Свозим Дадли в больницу, — прорычал дядя Вернон. — Нужно удалить этот проклятый хвост, прежде чем он отправится в Смелтингс.
Следующим утром Гарри проснулся в пять часов и больше не мог заснуть, потому что слишком волновался и нервничал. Он встал и натянул джинсы, поскольку не хотел появляться на вокзале в своей чародейской мантии — лучше переодеться в поезде. Он ещё раз сверился со списком принадлежностей для Хогвартса, чтобы удостовериться, что у него есть всё необходимое, убедился, что Хедвига надёжно заперта в своей клетке, и затем принялся расхаживать по комнате, ожидая пробуждения Дёрсли. Двумя часами позже его огромный и тяжёлый чемодан погрузили в машину Дёрсли, тётя Петуния уговорила Дадли сесть рядом с Гарри, и они отправились в путь.
До Кингс-Кросс они добрались в половине одиннадцатого. Дядя Вернон швырнул чемодан Гарри на тележку и сам покатил её на вокзал. Гарри думал, что это было подозрительно любезно с его стороны, пока дядя Вернон внезапно не остановился лицом к платформам со злобной ухмылкой на лице.
— Ну что ж, вот и всё, парень. Платформа девять — платформа десять. Твоя платформа должна быть где-то посередине, но её, видимо, ещё не построили, а?
Конечно же, он был совершенно прав. Над одной платформой висела большая пластиковая табличка с номером девять, над следующей — с номером десять, а в середине ничего не было.
— Приятного семестра, — сказал дядя Вернон с ещё более злобной ухмылкой. Он ушёл, больше ничего не сказав. Гарри обернулся и увидел, как Дёрсли уезжают. Все трое хохотали. У Гарри пересохло во рту. Что же ему теперь делать? Он уже начал привлекать к себе множество любопытных взглядов из-за Хедвиги. Придётся у кого-нибудь спросить.
Он остановил проходившего мимо охранника, но не осмелился упомянуть платформу девять и три четверти. Охранник никогда не слышал о Хогвартсе, и, когда Гарри даже не смог объяснить, в какой части страны находится эта школа, начал раздражаться, будто Гарри нарочно включил дурака. Впадая в отчаяние, Гарри осведомился о поезде, который отходит в 11 часов, но охранник сказал, что такого нет. В конце концов, охранник зашагал прочь, ворча что-то про тех, кто тратит его время впустую. Теперь Гарри изо всех сил старался не паниковать. Большие часы над расписанием прибытия поездов гласили, у него оставалось десять минут, чтобы сесть на поезд в Хогвартс, а он не имел ни малейшего понятия, как это сделать. Он оказался один посреди вокзала с чемоданом, который он с трудом мог поднять, полным карманом колдовских денег и большой совой.
Очевидно, Хагрид забыл сказать ему что-то, что надо сделать, вроде того, как постучать по третьему кирпичу слева, чтобы попасть на Диагон Аллею. Гарри подумал, а не вытащить ли ему свою волшебную палочку и начать обстукивать ею стойку билетного контролёра между платформами девять и десять?
В этот момент прямо позади него прошла группа людей, и он уловил несколько слов из их разговора:
— …забито магглами, конечно…
Гарри резко обернулся. Это сказала полная женщина, разговаривавшая с четырьмя мальчиками. Все они были с огненно-рыжими волосами. Каждый из них толкал впереди себя тележку с таким же, как у Гарри, чемоданом… и у них была сова!
С бешено бьющимся сердцем, Гарри толкнул свою тележку следом за ними. Они остановились, он тоже, достаточно близко, чтобы слышать, о чём они говорят.
— Так, какой номер платформы? — спросила мать мальчиков.
— Девять и три четверти! — пропищала маленькая девочка, тоже рыжеволосая, которая держалась за её руку, — Мам, можно мне поехать?…
— Ты ещё недостаточно взрослая, Джинни, а теперь — тихо. Давай, Перси, ты первый.
Парень, выглядевший среди мальчиков самым старшим, зашагал по направлению к платформам девять и десять. Гарри наблюдал за ним, стараясь не моргать, чтобы ничего не пропустить, но когда мальчик приблизился к разделительному барьеру между платформами, большая толпа туристов прошла прямо перед Гарри, и к моменту, когда последний рюкзак перестал загораживать поле зрения, парень уже исчез.
— Фред, ты следующий, — сказала полная женщина.
— Я не Фред, я Джордж, — сказал мальчик. — Честное слово, женщина, и ты ещё называешь себя нашей матерью? Разве не видно, что я Джордж?
— Извини, Джордж, дорогой.
— Шучу, я — Фред, — сказал мальчик, и двинулся вперёд. Его близнец закричал ему вслед, чтобы тот поторопился, и, видимо, тот так и поступил, потому что секундой позже он исчез, — но как он это сделал?
Теперь третий из братьев бодро направлялся к барьеру — он был уже почти там — и затем, совершенно внезапно, его не стало.
Ничего другого не оставалось.
— Извините, — обратился Гарри к полной женщине.
— Здравствуй, милый, — сказала она. — Первый раз едешь в Хогвартс? Рон тоже новичок.
Она указала на последнего и самого младшего из своих сыновей. Он был высоким, худощавым, нескладным, веснушчатым, с большими руками и ногами и с длинным носом.
— Да, — сказал Гарри, — Дело в том… дело в том, что я не знаю, как…
— Как попасть на платформу? — доброжелательно спросила она, и Гарри кивнул.
— Не волнуйся, — сказала она, — Всё, что тебе нужно сделать, это пойти прямо на барьер между платформами девять и десять. Не останавливайся и не бойся, что ты в него врежешься, это очень важно. Если нервничаешь, лучше всего сделать это с разбегу. Давай, ступай сейчас, перед Роном.
— Э… ладно, — ответил Гарри.
Он развернул свою тележку и уставился на барьер. Тот выглядел весьма твёрдым.
Гарри пошёл на него. Люди толкали его, спеша к платформам девять и десять, и он ускорил шаг. Сейчас он врежется в прямо в стойку билетного контролёра, и тогда попадёт в беду… налегая на тележку, он сорвался на тяжёлый бег… барьер всё приближался… он уже не мог остановиться… тележка стала неуправляема… остаётся всего фут… он закрыл глаза, приготовившись к столкновению…
Но его не произошло… он продолжал бежать… он открыл глаза.
Ярко-алый паровоз ожидал возле платформы, заполненной людьми. Табличка наверху гласила: «Хогвартс-экспресс, 11 часов». Гарри оглянулся и на месте барьера увидел кованую железную арку с надписью «Платформа девять и три четверти». У него получилось.
Дым от паровоза плыл над головами гудящей толпы, в то время как кошки всевозможных окрасов сновали под ногами людей. Совы раздражённо ухали друг на друга сквозь гул голосов и скрип тяжёлых чемоданов.
Несколько первых вагонов были уже заполнены учениками: одни вывешивались из окон, чтобы поговорить со своей семьёй, другие боролись за места. Гарри толкал свою тележку вперёд по платформе, в поисках свободного места. Он прошёл мимо круглолицего мальчика, сказавшего:
— Ба, я снова потерял свою жабу.
— Ох, Невилл, — услышал он вздох пожилой женщины.
Вокруг мальчика с дредами собралась небольшая толпа.
— Дай нам посмотреть, Ли, давай!
Парень поднял крышку коробки, которую держал в руках, и все вокруг него завизжали и завопили, когда изнутри что-то высунуло длинную волосатую лапу.
Гарри протискивался через толпу, пока не обнаружил пустое купе почти в конце поезда. Сначала он занёс внутрь Хедвигу, потом принялся подтаскивать чемодан к двери вагона. Он пытался поднять его вверх по ступенькам, но смог лишь с трудом приподнять один край, дважды уронив чемодан себе на ногу, что было довольно болезненно.
— Тебе помочь?
Это был один из рыжеволосых близнецов, за которыми он прошёл через барьер.
— Да, пожалуйста, — тяжело дыша, сказал Гарри.
— Эй, Фред! Подойди-ка сюда, помоги!
С помощью близнецов Гарри наконец-то задвинул свой чемодан в угол купе.
— Спасибо, — сказал Гарри, убирая с глаз мокрые от пота волосы.
— А это что? — вдруг спросил у Гарри один из близнецов, показывая на шрам в виде молнии.
— Чтоб мне провалиться, — сказал другой. — Неужели ты…
— Это он, — сказал первый. — Это ведь ты? — добавил он, обращаясь к Гарри.
— Что? — спросил Гарри.
— Гарри Поттер, — хором сказали близнецы.
— А, он, — сказал Гарри. — В смысле, да, это я.
Оба мальчика вытаращили на него глаза, и Гарри почувствовал, что краснеет. Затем, к его облегчению, через открытую дверь вагона послышался голос:
— Фред? Джордж? Вы здесь?
— Идём, мам.
Последний раз взглянув на Гарри, близнецы спрыгнули с поезда.
Гарри сел рядом с окном, где, наполовину спрятавшись, он мог наблюдать за рыжеволосым семейством на платформе и слушать, о чём они говорят. Их мать только что достала носовой платок.
— Рон, ты чем-то запачкал нос.
Младший сын попытался увернуться от неё, но она ухватила его и начала оттирать кончик его носа.
— Мам… отстань, — вывернулся он.
— А-а-а, малыс Ронни сем-то запаськал свой носик? — произнес один из близнецов.
— Заткнись, — сказал Рон.
— А где Перси? — спросила мама.
— Он сейчас подойдёт.
Широко шагая, появился старший брат. Он уже облачился в широкую чёрную мантию Хогвартса, и Гарри заметил сверкающий золотисто-красный значок с буквой «П» у него на груди.
— Я не могу остаться надолго, матушка, — сказал он. — Мне нужно быть в голове состава. У Префектов два отдельных купе…
— О, Перси, неужели ты — Префект? — сказал один из близнецов, демонстрируя крайнее удивление. — Надо было нам сказать, а то мы ведь и не догадывались.
— Погоди, кажется, я припоминаю, он что-то об этом говорил, — сказал второй близнец. — Один раз…
— Или два…
— В минуту…
— Всё лето…
— Да заткнитесь вы, — сказал Префект Перси.
— Кстати, почему это Перси досталась новая мантия?
— Потому что он Префект, — любовно сказала их мать. — Ладно, дорогой, хорошего семестра… пошли мне сову, когда доберётесь.
Она поцеловала Перси в щёку, и тот ушёл. Затем она обратилась к близнецам.
— Так, вы двое — в этом году вести себя, как подобает. Если я получу ещё одну сову с сообщением, что вы… что вы взорвали туалет или…
— Взорвали туалет? Мы никогда не взрывали туалет.
— Хотя идея отличная, спасибо, мам.
— Не смешно. И присмотрите за Роном.
— Не волнуйся, малыс Ронникинс с нами в безопасности.
— Заткнись, — снова сказал Рон. Ростом он был почти таким же высоким, как и близнецы, а на его носу всё ещё алело пятно в том месте, где его потёрла мать.
— Эй, мам, а знаешь, что? Угадай, кого мы только что встретили в поезде!
Гарри быстро отклонился назад, чтобы они не увидели, что он на них смотрит.
— Помнишь того черноволосого мальчика, который был рядом с нами на вокзале? Знаешь, кто он?
— Кто?
— Гарри Поттер!
Гарри услышал голос маленькой девочки:
— Ой, мам, можно мне пойти в поезд и посмотреть на него? Мам, ну пожалуйста…
— Ты его уже видела, Джинни, и бедный мальчик — не зверь в зоопарке, чтобы ты на него таращилась. Это действительно он, Фред? Как ты узнал?
— Спросил у него. Видел его шрам. Он действительно есть — в виде молнии.
— Бедняжка… Неудивительно, что он был один, а я-то всё гадала. Он был так вежлив, когда спрашивал, как попасть на платформу.
— Это ерунда, думаешь, он помнит, как выглядит Сама-Знаешь-Кто?
Их мать неожиданно стала очень суровой.
— Я запрещаю тебе его спрашивать, Фред! Нет, даже не смей! Как будто ему нужно напоминание об этом в первый день в школе.
— Ладно, не боись.
Раздался гудок.
— Поторопитесь! — сказала им мать, и трое ребят забрались в поезд. Они свесились из окна для её прощального поцелуя, а их младшая сестрёнка заплакала.
— Не надо, Джинни, мы пришлём тебе уйму сов!
— Мы пришлём тебе сиденье от унитаза из Хогвартса!
— Джордж!
— Шучу, мам.
Поезд тронулся. Гарри видел, как мать мальчиков машет им рукой, а их сестра, смеясь и плача одновременно, бежит рядом с поездом, пока тот не набрал слишком большую скорость, после чего она отстала и помахала им вслед.
Гарри наблюдал, как девочка и её мама исчезают, когда поезд повернул. За окном мелькали дома. Гарри охватило радостное волнение. Он не знал, что его ждёт впереди, но наверняка это было лучше, чем то, что он оставлял позади.
Дверь купе отъехала в сторону, и вошёл самый младший из рыжих мальчиков.
— Здесь не занято? — спросил он, указывая на место напротив Гарри. — Все остальные купе уже заполнены.
Гарри покачал головой, и мальчик сел. Он бросил взгляд на Гарри и затем быстро отвернулся к окну, притворяясь, что и не смотрел вовсе. Гарри увидел, что у него на носу всё ещё было чёрное пятнышко.
— Эй, Рон.
Вернулись близнецы.
— Слушай, мы идём в середину поезда — там у Ли Джордана гигантский тарантул.
— Ладно, — пробубнил Рон.
— Гарри, — сказал другой близнец, — мы ведь не представились? Фред и Джордж Уизли. А это Рон, наш брат. Ладно, увидимся позже.
— Пока, — сказали Гарри и Рон. Близнецы затворили за собой дверь купе.
— Ты действительно Гарри Поттер? — выпалил Рон.
Гарри кивнул.
— А… а то я думал, Фред и Джордж опять прикалываются, — сказал Рон. — А у тебя действительно есть… ну, знаешь…
Он указал на лоб Гарри.
Гарри убрал в сторону чёлку, чтобы показать шрам-молнию. Рон вытаращил глаза.
— Значит, вот куда Сам-Знаешь-Кто…
— Да, — сказал Гарри, — но я ничего не помню.
— Совсем ничего? — нетерпеливо спросил Рон.
— Ну… я помню много зелёного света, только и всего.
— Ух ты, — сказал Рон. Он несколько секунд пялился на Гарри, но затем, словно опомнившись, опять быстро отвернулся к окну.
— В твоей семье все волшебники? — спросил Гарри, находя Рона таким же интересным, каким был для того он сам.
— Э… Да, по-моему, — сказал Рон. — Вроде бы, у мамы есть троюродный брат, который работает бухгалтером, но мы никогда не говорим о нём.
— Тогда ты, должно быть, уже знаешь много волшебства.
Уизли определённо были одной из тех старых чародейских фамилий, о которых говорил бледный мальчик на Диагон Аллее.
— Я слышал, ты жил с магглами, — сказал Рон. — Какие они?
— Ужасные… ну, не все. Но мои дядя, тётя и двоюродный брат ужасные. Хотелось бы мне иметь трёх братьев-волшебников.
— Пятерых, — сказал Рон. Почему-то он помрачнел. — Я шестой в нашей семье иду в Хогвартс. Можно сказать, мне есть, к чему стремиться. Билл и Чарли уже закончили учиться — Билл был Старостой, а Чарли — капитаном команды по Квиддичу. Теперь Перси — Префект. Фред и Джордж много хулиганят, но всё равно получают очень хорошие отметки, и все находят их очень забавными. Все ожидают, что я буду не хуже остальных, но даже если я и буду не хуже, то это будет не так уж важно, потому что они достигли всего раньше. И если у тебя есть пять братьев, у тебя никогда не будет ничего нового. У меня старая мантия Билла, старая палочка Чарли, и старая крыса Перси.
Рон запустил руку в свою куртку и вытащил толстую серую крысу, которая спала.
— Его зовут Короста, и от него никакого проку, он почти не просыпается. Перси получил сову от папы за то, что стал Префектом, но они не могли позв… ну, то есть, а мне достался Короста.
У Рона покраснели уши. Похоже, он решил, что слишком разболтался, потому что снова уставился в окно.
Гарри не видел ничего постыдного в том, что кто-то не может позволить себе купить сову. В конце концов, у него никогда в жизни не было денег до прошлого месяца, и он сказал об этом Рону, как и о том, что ему приходилось донашивать старую одежду Дадли, и что он никогда не получал настоящих подарков в день рождения. Казалось, это приободрило Рона.
— …и до тех пор, пока Хагрид не рассказал мне, я ничего не знал ни о том, что я волшебник, ни о своих родителях, ни о Волдеморте.
Рон ахнул.
— Что? — спросил Гарри.
— Ты назвал Сам-Знаешь-Кого по имени! — потрясённо и, в то же время, с восхищением сказал Рон. — Я думал, кто-кто, а уж ты-то…
— Я не стараюсь казаться храбрым, произнося его имя, — сказал Гарри. — Я просто никогда не знал, что этого нельзя делать. Понимаешь, о чём я? Мне многому ещё нужно научиться… И спорим, — добавил он, впервые озвучивая терзавшие его в последнее время опасения, — спорим, я буду худшим учеником в классе.
— Не будешь. Куча народа приходит из семей магглов, и они достаточно быстро всему учатся.
Пока они разговаривали, поезд выехал из Лондона. Теперь они мчались мимо лугов, на которых паслись многочисленные стада коров и овец. Некоторое время они молчали, глядя на мелькавшие за окном поля и шоссе.
Около половины первого снаружи из коридора послышалось сильное громыхание, и улыбающаяся женщина с ямочками на щеках отодвинула дверь и спросила:
— Хотите что-нибудь с тележки, дорогие?
Гарри, который не завтракал, вскочил на ноги, а у Рона опять покраснели уши, и он пробормотал, что взял с собой бутерброды. Гарри вышел в коридор.
У него никогда не было денег на сладости, когда он жил у Дёрсли, но теперь, когда в карманах звенело золото и серебро, он был готов купить столько батончиков «Марс», сколько смог бы унести — но у женщины не было батончиков «Марс». Зато у неё оказались «Конфеты с Любыми Вкусами от Берти Ботта», «Лучшая Жвачка от Друбл», Шоколадные Лягушки, тыквенные пирожки, Кексы-Котлы, лакричные палочки и еще много странных вещей, которых Гарри не видел никогда в своей жизни. Не желая ничего упустить, он взял всего понемногу и заплатил продавщице одиннадцать серебряных сиклей и семь бронзовых кнатов.
Рон уставился на Гарри, когда тот принёс всё это в купе и свалил на свободное сиденье.
— Проголодался, да?
— Просто помираю с голоду, — ответил Гарри, откусывая большой кусок от тыквенного пирожка.
Рон вынул пухлый пакет и развернул его. Внутри оказалось четыре бутерброда. Он разъединил ломтики хлеба и сказал:
— Она всегда забывает, что я не люблю солонину.
— Меняемся, — предложил Гарри, протягивая пирожок. — Бери…
— Не надо, он весь высох, — сказал Рон. — Ей всё время некогда, — быстро добавил он, — ну, понимаешь, нас пятеро.
— Давай, бери пирожок, — сказал Гарри, у которого раньше никогда не было, чем поделиться, да и с кем поделиться, честно говоря, тоже не было. Это было здорово, сидеть вот так с Роном, поедая все эти купленные Гарри пирожки и кексы (про бутерброды никто не вспоминал).
— А это что такое? — спросил Гарри у Рона, взяв в руки упаковку с Шоколадными Лягушками. — Это ведь не настоящие лягушки?
Он начинал чувствовать, что ничему бы уже не удивился.
— Нет, — сказал Рон. — Но посмотри, какая там карточка. У меня не хватает Агриппы.
— Что?
— А, конечно, откуда тебе знать… Внутри упаковок с Шоколадными Лягушками есть карточки, ну, знаешь, чтобы коллекционировать, — Знаменитые Волшебницы и Волшебники. У меня уже около пяти сотен, но никогда не попадались Агриппа или Птолемей.
Гарри развернул свою Шоколадную Лягушку и вытащил карточку. На ней было изображено мужское лицо в очках-полумесяцах, с длинным крючковатым носом, ниспадающими седыми волосами, бородой и усами. Под картинкой было имя — Альбус Дамблдор.
— Так вот каков Дамблдор! — сказал Гарри.
— Только не говори, что ты никогда не слышал о Дамблдоре! — сказал Рон. — Можно я возьму лягушку? Может, там будет Агриппа… спасибо…
Гарри перевернул карточку и прочёл:
АЛЬБУС ДАМБЛДОР -
В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ДИРЕКТОР ХОГВАРТСА
Признан многими величайшим чародеем современности. Профессор Дамблдор особенно известен благодаря своей победе над тёмным волшебником Гриндельвальдом в 1945 году, открытию двенадцати способов использования драконьей крови, а также совместной работе с Николасом Фламелем в области алхимии. Профессор Дамблдор обожает камерную музыку и игру в кегли.
Гарри снова перевернул карточку и, к своему изумлению, обнаружил, что лицо Дамблдора исчезло.
— Он пропал!
— Ну не будет же он торчать там весь день, — сказал Рон. — Он вернётся. О, нет, опять Моргана — у меня уже шесть таких… хочешь? Ты можешь начать коллекционировать.
Взгляд Рона обратился к куче ещё не распечатанных Шоколадных Лягушек.
— Угощайся, — сказал Гарри. — А, знаешь, в маггловском мире люди просто остаются неподвижными на фотографиях.
— Да? Что, они совсем не двигаются? — изумился Рон. — Странно!
Гарри во все глаза смотрел на Дамблдора, который бочком проскользнул обратно на картинку и едва заметно ему улыбнулся. Рон был больше заинтересован в поедании лягушек, чем в созерцании карточек со Знаменитыми Волшебниками и Волшебницами, но Гарри не мог оторвать от них глаз. Скоро у него были не только Дамблдор и Моргана, но и Хенгист Вудкрофтский, Альберик Граннион, Цирцея, Парацельс и Мерлин. Наконец, он отвёл взгляд от почёсывающей свой нос друидессы Клиодны, чтобы открыть пакет «Конфет с Любыми Вкусами от Берти Ботт».
— Ты поосторожнее с ними, — предупредил его Рон. — Когда говорят «любой вкус», они подразумевают именно любой вкус — там есть и всякие обычные, например, со вкусом шоколада, мяты или мармеладные, но, бывает, попадаются и со вкусом шпината, или печёнки, или требухи. Джордж говорит, однажды ему попалась со вкусом козявки.
Рон выбрал зелёную конфету, внимательно посмотрел на неё и отгрыз краешек.
— Бее…. вот видишь? Брюссельская капуста.
Они отлично провели время, поедая «Конфеты с Любыми Вкусами». Гарри попались тост, кокос, тушёная фасоль, клубника, карри, трава, кофе, сардина, и он даже осмелился откусить кусочек от странной серой конфеты, к которой Рон не притронулся, и которая оказалась со вкусом перца.
Пролетающие за окном пейзажи становились всё более пустынными и дикими. Ухоженные поля исчезли. Теперь шли леса, извилистые реки, и тёмно-зелёные холмы.
В дверь постучали, и в купе вошёл круглолицый мальчик, мимо которого Гарри проходил на платформе девять и три четверти. Казалось, он вот-вот расплачется.
— Простите, — сказал он, — вы нигде не видели жабу?
Когда они покачали головами, он запричитал:
— Я потерял его! Он постоянно от меня удирает!
— Найдётся, — сказал Гарри.
— Да, — печально ответил мальчик. — Ладно, если вы его увидите…
Он вышел.
— Не знаю, чего он так волнуется, — сказал Рон. — Если бы я вёз жабу, я бы постарался потерять её как можно быстрее. Хотя, мне бы говорить, у меня у самого Короста.
Крыса всё ещё дремала на коленях у Рона.
— Даже если он умрёт, всё равно не заметишь разницы, — с отвращением сказал Рон, — Вчера я попытался перекрасить его в жёлтый цвет, чтобы сделать его хоть чуточку интереснее, но заклинание не сработало. Сейчас покажу, смотри…
Он порылся в своём чемодане и вытащил довольно потрёпанную на вид волшебную палочку. Дерево было местами отколото, а на конце блестело что-то белое.
— Волос единорога почти вылез. Короче…
Едва он поднял свою палочку, как дверь купе снова отъехала в сторону. Вернулся мальчик, потерявший жабу, но на этот раз с ним была какая-то девочка. На ней уже была новая школьная мантия.
— Никто не видел жабу? Невилл её потерял, — спросила она. У неё был начальственный голос, пышные каштановые волосы, и довольно большие передние зубы.
— Мы уже сказали ему, что не видели, — сказал Рон, но девочка не слушала, она смотрела на палочку в его руке.
— О, вы колдуете? Ну, давайте-ка поглядим.
Она села. Рон, похоже, опешил.
— Э… ладно.
Он прокашлялся.
— Масло, маргаритки, немного солнечного света, пусть станет эта крыса жёлтого цвета.
Он махнул палочкой, но ничего не произошло. Короста остался серым и продолжал крепко спать.
— А ты уверен, что это настоящее заклинание? — спросила девочка. — Ну, оно не слишком хорошее, правда? Я испробовала несколько простых заклинаний для практики, и они все у меня работали. У меня в семье совсем нет волшебников, и это был такой сюрприз, когда я получила письмо, но, конечно, очень обрадовалась, ну, вы понимаете, это же лучшая школа колдовства из существующих, как я слышала… Конечно же, я заучила все учебники нашего курса наизусть и очень надеюсь, что этого будет достаточно… Кстати, я Гермиона Грэйнджер, а вы кто?
Всё это было сказано очень быстро.
Гарри посмотрел на Рона, и с облегчением понял по его ошеломлённому лицу, что тот тоже не заучивал наизусть все учебники.
— Я — Рон Уизли, — пробормотал Рон.
— Гарри Поттер, — сказал Гарри.
— Неужели это ты? — спросила Гермиона. — Конечно же, я всё о тебе знаю. Я взяла ещё несколько книг для дополнительного чтения, и про тебя написано в «Современной Волшебной Истории», и в «Возвышении и Упадке Тёмных Искусств», и в «Великих Волшебных Событиях Двадцатого Века».
— Про меня? — изумлённо спросил Гарри.
— Господи, ты что, не знал? На твоём месте я бы всё о себе выяснила, — сказала Гермиона. — Кто-нибудь из вас знает, в какой Дом попадёт? Я навела кое-какие справки, и надеюсь, что буду учиться в Гриффиндоре. Судя по всему, он самый лучший; я слышала, что там учился сам Дамблдор, но полагаю, что попасть в Рэйвенкло было бы не так уж плохо… В любом случае, нам лучше пойти и поискать жабу Невилла. Знаете, вам двоим лучше переодеться, думаю, мы скоро приедем.
И она вышла и увела мальчика без жабы.
— В какой бы Дом я ни попал, надеюсь, её там не будет, — сказал Рон. Он кинул палочку в чемодан. — Дурацкое заклинание… Мне его дал Джордж и наверняка ведь знал, что оно негодное.
— А в каком Доме твои братья? — спросил Гарри.
— В Гриффиндоре, — ответил Рон. Казалось, он снова помрачнел. — Мама и папа тоже там учились. Я даже не знаю, что они скажут, если я туда не попаду. Думаю, в Рэйвенкло и правда было бы не так уж плохо, но представь, если меня определят в Слизерин.
— Это Дом, в котором учился Вол… то есть, Сам-Знаешь-Кто?
— Да, — сказал Рон. Он плюхнулся на своё сиденье и выглядел при этом подавленным.
— Знаешь, мне кажется, концы усов у Коросты немного посветлели, — сказал Гарри, пытаясь отвлечь Рона от мыслей о Домах. — А чем занимаются твои старшие братья теперь, когда отучились?
Гарри было интересно, чем вообще занимаются волшебники, окончившие школу.
— Чарли в Румынии, изучает драконов, а Билл в Африке, что-то делает для Гринготтса, — сказал Рон. — Ты слышал о Гринготтсе? «Ежедневный Пророк» много об этом писал, хотя, не думаю, что ты получал его у магглов. Кто-то пытался ограбить хранилище с повышенной защитой.
Гарри вытаращил глаза.
— Неужели? И что стало с грабителями?
— Ничего, именно поэтому подняли такую шумиху. Их не поймали. Папа говорит, что только очень сильный Тёмный волшебник может пробраться в Гринготтс, но они думают, что грабители ничего не взяли, вот что странно. Конечно, все напуганы, когда что-нибудь подобное происходит, — вдруг за этим стоит Сам-Знаешь-Кто.
Гарри попытался переварить в мозгу услышанное. Он начинал испытывать слабое чувство страха каждый раз, когда упоминался Сам-Знаешь-Кто. Он полагал, что всё это — часть проникновения в мир волшебников, но было куда комфортнее говорить «Волдеморт» без опаски.
— Ты в Квиддиче за какую команду? — спросил Рон.
— Э… я ни одной не знаю, — признался Гарри.
— Что? — Рон, казалось, был потрясён до глубины души. — О, да ты погоди, это же лучшая игра в мире… — и он пустился в объяснения по поводу четырёх мячей и позиций семерых игроков; описал знаменитые игры, на которых он был со своими братьями, и метлу, которую он хотел бы иметь, если бы у него были деньги. Он уже начал посвящать Гарри в тонкости игры, когда снова открылась дверь купе. Но на этот раз это был не Невилл без своей жабы и не Гермиона Грэйнджер.
В купе вошли три мальчика, и среднего из них Гарри узнал сразу же: это был бледный мальчик из магазина мантий мадам Малкин. Он смотрел на Гарри с гораздо большим интересом, чем выказал тогда на Диагон Аллее.
— Это правда? — спросил он. — По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Так это ты, да?
— Да, — сказал Гарри. Он смотрел на других мальчиков. Оба были коренастыми и выглядели чрезвычайно злыми. Стоя по обеим сторонам бледного мальчика, они смотрелись как телохранители.
— А это Крэбб, а это Гойл, — небрежно сказал бледный мальчик, перехватив взгляд Гарри. — А меня зовут Малфой, Драко Малфой.
Рон слегка кашлянул, похоже, пытаясь скрыть смешок. Драко Малфой посмотрел на него.
— Моё имя кажется тебе забавным, да? Нет необходимости спрашивать, кто ты такой. Отец мне говорил, что у всех Уизли рыжие волосы, веснушки, и больше детей, чем они могут себе позволить.
Он снова повернулся к Гарри.
— Ты скоро поймешь, что одни колдовские семьи намного лучше, чем другие, Поттер. Лучше не заводить друзей не того сорта. Я могу тебе помочь.
Он протянул руку для рукопожатия, но Гарри не ответил.
— Думаю, я сам знаю, кто не того сорта, благодарю, — холодно сказал он.
Драко Малфой не покраснел, но на его бледных щеках появился лёгкий румянец.
— На твоём месте я был бы осторожнее, Поттер, — медленно произнёс он. — Если ты не будешь повежливее, ты пойдёшь тем же путём, что и твои родители. Они тоже не знали, что для них хорошо. Будешь водиться со всяким сбродом вроде Уизли и этого Хагрида, сам таким же станешь.
Гарри и Рон оба встали. Лицо Рона стало таким же огненным, как и его волосы.
— Повтори-ка, — сказал он.
— Что, драться с нами собираетесь? — усмехнулся Малфой.
— Если не уберётесь сейчас же, — сказал Гарри намного храбрее, чем он себя чувствовал, поскольку Крэбб и Гойл были намного больше их с Роном.
— А мы не хотим уходить, правда, ребята? Свою еду мы уже съели, а у вас, похоже, ещё кое-что осталось.
Гойл потянулся к Шоколадным Лягушкам, лежащим рядом с Роном. Рон рванулся вперёд, но не успел он коснуться Гойла, тот издал ужасный вопль.
Крыса Короста висела на его пальце, впившись маленькими острыми зубками в костяшку пальца. Крэбб и Малфой попятились назад, пока Гойл выл и размахивал крысой во все стороны, и, после того, как Короста, наконец, отлетел от него и шмякнулся об окно, все трое мгновенно исчезли. Возможно, они подумали, что здесь есть еще крысы, притаившиеся среди сладостей, а, может быть, они услышали шаги, потому что секундой позже вошла Гермиона Грэйнджер.
— Что здесь случилось? — спросила она, глядя на разбросанные по всему полу сладости и на Рона, поднимающего Коросту за хвост.
— Думаю, он вырубился, — сказал Рон Гарри. Он присмотрелся к Коросте более внимательно. — Нет… Глазам не верю — он снова спит!
Так и было.
— Так ты уже видел Малфоя?
Гарри рассказал про их встречу на Диагон Аллее.
— Слышал я про его семью, — мрачно сказал Рон. — Они были одними из первых, кто вернулся на нашу сторону после исчезновения Сам-Знаешь-Кого. Сказали, что были околдованы. Мой папа в это не верит. Он говорит, что отцу Малфоя не нужен был предлог, чтобы перейти на Тёмную Сторону. — Он повернулся к Гермионе. — Тебе что-то нужно?
— Вы бы лучше поторопились и надели свои мантии. Я только что была впереди — разговаривала с проводником, и он сказал, что мы уже почти приехали. Вы ведь не дрались? А то у вас будут неприятности ещё до того, как мы приедем!
— Короста дрался, а не мы, — сказал Рон, сердито посмотрев на неё. — Не могла бы ты выйти, чтобы мы переоделись?
— Ладно… Я зашла только потому, что все снаружи ведут себя как малые дети, носятся по коридорам туда-сюда, — презрительно сказала Гермиона. — И, кстати, у тебя грязь на носу, ты в курсе?
Когда она уходила, Рон проводил её свирепым взглядом. Гарри посмотрел в окно. Темнело. Под тёмно-багровым небом ещё можно было разглядеть горы и леса. Поезд, казалось, и в самом деле замедлял ход.
Они с Роном сняли свои куртки и надели длинные чёрные мантии. Мантия Рона была ему немного коротковата, и из-под неё выглядывали кроссовки.
Голос эхом пронёсся по поезду: «Мы прибудем в Хогвартс через пять минут. Пожалуйста, оставьте свой багаж в поезде, его доставят в школу отдельно».
Гарри так разнервничался, что у него скрутило живот, и было заметно, как Рон побледнел под своими веснушками. Они набили карманы оставшимися сладостями, и присоединились к толпе, заполнившей коридор.
Поезд катился всё медленнее, пока, наконец, не остановился. Народ проталкивался к дверям и выходил на маленькую тёмную платформу. Гарри дрожал из-за холодного ночного воздуха. Затем над головами учеников появился качающийся фонарь, и Гарри услышал знакомый голос:
— Первогодки! Первогодки — все сюда! Как дела, Гарри?
Большое волосатое сияющее лицо Хагрида возвышалось над морем голов.
— Идите за мной… Есть ещё первогодки? Смотрите под ноги! Первогодки — за мной!
Скользя и спотыкаясь, они последовали за Хагридом вниз по крутой и узкой тропинке. По обеим сторонам от них было так темно, что Гарри решил, что там густой лес. Они почти не разговаривали. Невилл, мальчик, который всё время терял свою жабу, шмыгнул носом пару раз.
— Ещё секунда, и вы все впервые увидите Хогвартс, — через плечо крикнул Хагрид, — прямо вот за этим поворотом.
Затем последовало громкое «Ооооо!»
Узкая тропинка неожиданно вывела их на берег огромного чёрного озера. На другой его стороне, на вершине высокой горы, сверкая окнами в звёздном небе, стоял громадный замок с многочисленными башенками и башнями.
— Не больше четырёх человек в лодке! — прокричал Хагрид, показывая на флотилию маленьких лодок, стоявших в воде у берега. Вслед за Гарри и Роном в лодку забрались Невилл и Гермиона.
— Уселись? — выкрикнул Хагрид. У него была собственная лодка. — Ну тогда — ВПЕРЁД!
И флотилия маленьких лодок отчалила вся одновременно, скользя по гладкому, как стекло, озеру. Все молчали, глядя на великолепный замок впереди. По мере того, как они подплывали к утёсу, на котором он стоял, замок всё больше возвышался над ними.
— Пригните головы! — скомандовал Хагрид, когда первые лодки достигли скалы, и они все пригнулись, и маленькие лодки пронесли их сквозь завесу из плюща, которая скрывала широкое отверстие в склоне утёса. Их несло по тёмному туннелю, который, похоже, вёл прямо под замок, пока они не достигли чего-то вроде подземной гавани, где выбрались из лодок на берег, усыпанный камнями и галькой.
— Эй, ты! Это твоя жаба? — спросил Хагрид, который проверял лодки после того, как из них выбирались школьники.
— Тревор! — завопил счастливый Невилл, протягивая руки. Потом они стали взбираться вверх по проходу в скале, следуя за фонарём Хагрида, и вышли, наконец, на гладкую, покрытую росой траву прямо перед замком.
Поднявшись по каменным ступенькам, они столпились у огромной, дубовой парадной двери.
— Все здесь? Эй ты, жаба при тебе?
Хагрид поднял гигантский кулак и три раза ударил в дверь замка.