хой совет и отвергаем хороший[253]; когда неудачный выбор делаем скорее редко, чем посто-
янно[254]; когда проигрываем чуть-чуть, а не приходим самыми последними[255].
62 «Касабланка», реж. Майкл Кёртис (1942). – Прим. авт.
121
Д. Гилберт. «Спотыкаясь о счастье»
Но иногда наши теории неверны. Рассмотрим следующий сценарий. У вас имеются
акции компании А. В прошлом году вы думали, не обменять ли их на акции компании В, но
решили этого не делать. Теперь вы понимаете, что сделай вы это – и были бы богаче сейчас
на 1200 долларов. У вас имелись также акции компании С, и в прошлом году вы обменяли их
на акции компании D. Теперь вы понимаете, что останься вы с акциями компании С – и были
бы сейчас богаче на 1200 долларов. Какая ошибка вызывает у вас больше сожаления? [256]
Исследования показывают, что девять из десяти человек полагают, что будут испытывать
больше сожаления в тех случаях, когда они по глупости обменяют акции, чем в тех, когда
по глупости не сделают этого. Большинство людей считают, что будут сильнее сожалеть о
глупом действии, чем о глупом бездействии. Но исследования показывают также, что девять
из десяти человек ошибаются. На самом деле люди любого возраста и любого социального
положения в конечном счете сожалеют о том, что чего-то не сделали, гораздо сильнее, чем о
том, что сделали. Самые распространенные сожаления – «не поступил в университет», «не
воспользовался выгодным предложением», «не проводил достаточного времени с семьей и
друзьями»[257].
Почему же люди больше сожалеют о бездействии, чем о действии? Причина одна –
психологической иммунной системе легче фабриковать позитивные и заслуживающие дове-
рия видения действия, чем бездействия[258]. Когда мы принимаем предложение руки и сердца
от кого-то, кто впоследствии становится убийцей, мы можем утешиться, думая обо всем
том, чему научились из переживания («Коллекционирование ножей – это все-таки нездоро-
вое хобби»). Но когда мы отказываемся принять предложение руки и сердца от кого-то, кто
впоследствии становится кинозвездой, мы не можем утешиться, думая обо всем том, чему
научились из переживания, потому что… не о чем и думать. Парадокс налицо: поскольку
мы не понимаем, что наша психологическая иммунная система скорее найдет оправдание
избытку храбрости, чем избытку трусости, мы уменьшаем ставки вместо того, чтобы уве-
личивать их. Как вы наверняка помните, предостережения Рика насчет будущих сожалений
заставляют-таки Ильзу сесть в самолет и улететь с мужем. Останься она с Риком Блейном
в Касабланке, она, скорее всего, почувствовала бы себя совершенно счастливой. Не сразу,
конечно, но достаточно скоро – и на всю оставшуюся жизнь.
Маленькие угрозы
Цивилизованным людям дорогой ценой далось знание о том, что горсточка безжалост-
ных людей способна принести больше гибели и разрушения, чем целая армия оккупантов.
Если бы враги бросили против Соединенных Штатов сотни самолетов и ракет, цели они,
скорее всего, не достигли бы, поскольку удар такой силы привел бы в действие оборонную
систему страны, и этого хватило бы, чтобы ликвидировать угрозу. С другой стороны, какие-
то семь парней в мешковатых штанах и бейсбольных кепках вполне могут достичь цели
и взорвать бомбы, разбросать токсины, врезаться на угнанных самолетах в высотные зда-
ния. Терроризм – это стратегия, основанная на идее, что наилучшее нападение не приводит
в действие наилучшую систему обороны. Маломасштабные вторжения с меньшей вероят-
ностью заставят включиться сигнал тревоги. Можно, конечно, создать такую оборонную
систему, которая будет учитывать даже малейшую угрозу (границы под током, к примеру,
запрет на туризм, электронное наблюдение, выборочные обыски), но подобное обойдется