ных ложных тревог. Она станет постоянной тренировкой в применении средств массового
поражения. Чтобы быть эффективной, оборонная система должна реагировать на угрозы; но
чтобы быть практичной, она должна реагировать только на те угрозы, которые превышают
некий критический порог, – что означает, что угрозы, которые не дотягивают до критиче-
122
Д. Гилберт. «Спотыкаясь о счастье»
ского уровня, могут иметь разрушительный потенциал, противоречащий их миниатюрному
размеру. В отличие от больших угроз маленькие могут проползти под радаром.
Сила угрозы
Психологическая иммунная система – это система оборонительная, и подчиняется она
тому же самому принципу. Когда переживания заставляют нас чувствовать себя достаточно
несчастными, она подгоняет факты и находит виноватых с целью предложить нам более
позитивное видение. Но она занимается этим не всякий раз, когда мы почувствуем малей-
ший укол ревности, досаду или разочарование. Расстроившаяся свадьба и увольнение с
работы – это широкомасштабные нападения на наше счастье, приводящие в действие пси-
хологическую оборону, но из-за сломавшегося карандаша, ушибленного пальца или мед-
ленно ползущего лифта она не запускается. Сломавшийся карандаш может вызвать досаду,
но серьезной угрозы нашему психологическому благополучию он не представляет, и, следо-
вательно, оборона не нужна. Парадоксальное следствие этого факта таково: иногда бывает
сложнее добиться позитивного видения плохого переживания, чем очень плохого пережи-
вания. Например, во время одного исследования добровольцами были студенты, которым
предложили вступить в университетский клуб. В ритуал посвящения входили три удара
током[259]. Некоторым добровольцам досталось воистину ужасное переживание, поскольку
удары, ими полученные, были очень сильными (группа усиленного посвящения), а другим
– всего лишь не слишком приятное, поскольку удары были относительно слабыми (группа
мягкого посвящения). Несмотря на то что людям как будто не нравится испытывать физиче-
скую боль, добровольцы из группы усиленного посвящения на самом деле полюбили этот
клуб больше. Сила страдания запустила оборонительную систему, которая сразу же и начала
выстраивать позитивное и заслуживающее доверия видение этого переживания. Такое виде-
ние создать нелегко, но возможно. К примеру, физическое страдание – это плохо («О боже,
да меня почти искалечили!»), но оно не абсолютно плохо, если то, из-за чего страдают, –
вещь очень ценная («Зато я войду в самую элитную группу самых интересных людей!»). И
действительно, исследования показывают, что люди, получая удары током, на самом деле
чувствуют меньше боли, когда верят, что страдают ради чего-то очень ценного[260]. Сильные
удары были неприятны достаточно, чтобы запустить психологическую оборону, а слабые
этого сделать не смогли, следовательно, добровольцы ценили клуб тем больше, чем болез-
неннее было посвящение[261]. Если вы когда-нибудь прощали мужу по-настоящему серьез-
ный проступок, но все еще дуетесь на него из-за царапины на дверях гаража или носков,
разбросанных по всей спальне, значит, этот парадокс знаком и вам.
Сильное страдание запускает те самые процессы, которые его уничтожают, а слабое –
нет; из-за этого нам и бывает так трудно предсказать свое эмоциональное будущее. К при-
меру, что хуже – если лучшая подруга оскорбит вас или вашего кузена? Как бы вам ни нра-
вился кузен, держу пари, что вы себе нравитесь больше, поэтому вы считаете, вероятно, что
будет хуже, если оскорбят вас. И вы правы. Это будет хуже. Сначала. Но поскольку сильное
страдание запускает психологическую иммунную систему, а слабое нет, вы через некоторое
время с большей вероятностью создадите позитивное видение оскорбления, нанесенного
вам («Фелиция назвала меня ходячим несчастьем… что ж, она меня и раньше подкалывала»),