склонны объяснять выбор других людей их характерными особенностями («Фил выбрал
этот курс потому, что любит литературу»), но свой выбор объясняем особенностями выбран-
ного предмета («А я выбрал его потому, что он легче, чем экономический»)[327]. Мы осознаем, что на наши поступки влияют социальные стандарты («Мне было неловко поднять руку,
хотя я ничего не понял»), но не осознаем, что на поступки окружающих влияет то же самое
(«А остальные все поняли, поэтому никто руку не поднял»)[328]. Мы знаем, что выбор ино-
гда отражает наши антипатии («Я голосовал за Керри, потому что терпеть не могу Буша»),
но предполагаем при этом, что выбор других людей отражает их склонности («Раз Ребекка
голосовала за Керри, наверное, он ей нравится»)[329]. Список различий длинен, но вывод из
него короток: наше «Я» считает себя чертовски особенной персоной[330].
153
Д. Гилберт. «Спотыкаясь о счастье»
Что же заставляет нас думать, будто мы такие особенные? Существует по меньшей
мере три причины. Во-первых, даже если мы и не особенные, таково наше знание самих
себя. Мы – единственные люди в мире, которых мы знаем изнутри. Собственные мысли
и чувства мы переживаем, но что касается других, тут приходится предполагать, что они
тоже их переживают. Мы верим, что у наших друзей и соседей внутри черепов, по ту сто-
рону глаз, имеются свои субъективные переживания, очень похожие на наши, но это лишь
нечто, что мы принимаем на веру, а не очевидная и осязаемая истина, каковыми будут наши
собственные субъективные переживания. Между занятиями любовью и чтением о них есть
разница, и точно такая же разница есть между знанием о собственном внутреннем мире и
знанием о мире других. Поскольку других и себя мы постигаем такими разными способами,
мы получаем разные виды и количество информации. В каждый момент бодрствования мы
контролируем непрерывный поток мыслей и чувств, струящийся сквозь нас, но что касается
других людей, тут мы можем контролировать только слова и поступки, да и то – лишь в тот
момент, когда эти люди рядом. И одна из причин, по которой мы кажемся себе чертовски
особенными, такова: мы знаем себя таким особенным образом.
Вторая причина – нам доставляет удовольствие считать себя особенными. Большин-
ство из нас хочет быть вполне на равных с теми, кто нам равен, но быть чересчур на рав-
ных мы не желаем[331]. Мы высоко ценим свои уникальные личности, и исследования пока-
зывают: когда людей вынуждают чувствовать себя слишком похожими на других, у них тут
же портится настроение и они пытаются выделиться самыми разными способами[332]. Если
вы когда-нибудь сталкивались на вечеринке с человеком, одетым в точно такой же костюм,
как у вас, то знаете, насколько это неприятно – находиться в одной комнате с двойником,
который на какое-то время умаляет ваше чувство индивидуальности. Поскольку мы ценим
свою уникальность, неудивительно, что мы склонны ее преувеличивать.
Третья причина, по которой мы склонны переоценивать свою уникальность, такова: мы
склонны переоценивать уникальность каждого человека – то есть думаем, что люди больше
отличаются друг от друга, чем это есть на самом деле. Давайте же признаем: все люди в чем-
то похожи и в чем-то различны. Психологи, биологи, экономисты и социологи ищут универ-
сальные законы человеческого поведения и, естественно, их волнуют подобия; нас же глав-
ным образом волнуют различия. Жизнь в социуме включает в себя выбор особых людей,
которые становятся нашими партнерами в сексе, работе, боулинге и в чем угодно еще. Для
этого требуется, чтобы мы сосредотачивались на особенностях, отличающих одного чело-
века от другого, а не на качествах, общих для всех людей. Именно поэтому на сайтах зна-
комств чаще упоминается любовь к балету, а не, скажем, к кислороду. Склонность к дыха-
нию объясняет очень многое в человеческом поведении – почему, например, люди живут на
суше, заболевают на большой высоте, имеют легкие, сопротивляются при удушении, любят
деревья и т. д. Она говорит о значительно большем, чем способна сказать любовь к балету. Но
в ней нет ничего, что отличало бы одного человека от другого, и поэтому обычным людям,