следующие двенадцать лет он жил, видел, разговаривал и работал, будучи настолько непохо-
жим на кочан, что неврологи поневоле пришли к выводу – лобная доля значит для человека
так мало, что он вполне может обойтись без нее6. Один психиатр в 1884 г. писал: «Случай
со знаменитым американским ломом показал, что повреждение этой доли не обязательно
сопровождается какими-либо последствиями»[9].
5 Финеас действительно возил за собой лом, куда бы ни ехал, и был бы, наверное, доволен тем, что и лом этот, и его
череп обрели пристанище на постоянной выставке в Гарвардском анатомическом музее. – Прим. авт.
6 Современные авторы считают случай Гейджа доказательством важности лобной доли, хотя в те времена, когда это
произошло, о нем думали иначе. См.: Macmillan M.B. A Wonderful Journey Through Skull and Brains: The Travels of Mr.
Gage’s Tamping Iron // Brain and Cognition 5: 67–107, 1986. – Прим. авт.
15
Д. Гилберт. «Спотыкаясь о счастье»
Однако психиатр ошибался. В XIX в. знания о функциях мозга базировались в основ-
ном на наблюдении за такими людьми, как Финеас Гейдж, которые пострадали нечаянно
в ходе случайного и неточного неврологического эксперимента, поставленного самой при-
родой. В XX же веке хирурги продолжили дело природы и начали сами ставить экспери-
менты, результаты которых представили функции лобной доли уже совсем в другом свете.
В 1930 г. португальский врач Антониу Эгаш Мониш, искавший способ успокаивать буй-
ных пациентов, страдающих психопатией, узнал о новой хирургической процедуре – фрон-
тальной лоботомии (химическое или механическое повреждение частей лобной доли). Про-
цедуру эту производили над обезьянами, и те, обычно приходившие в ярость, когда с их
кормлением запаздывали, после операции реагировали на подобные задержки с терпеливым
спокойствием. Эгаш Мониш испробовал лоботомию на своих пациентах и обнаружил тот
же успокаивающий эффект (за что и получил в 1949 г. Нобелевскую премию). В следующие
несколько десятилетий хирургические методы были усовершенствованы (операцию стали
делать под местной анестезией при помощи льда), и нежелательных побочных эффектов
(таких как снижение интеллекта и мочеиспускание во сне) стало меньше. Повреждение лоб-
ной доли превратилось в обычный способ лечения в случаях депрессии и тревожности, не
поддававшихся другим видам терапии[10]. Вопреки представлениям, принятым среди меди-
ков в предыдущем веке, выяснилось, что разница между наличием и отсутствием лобной
доли все же есть. И сказывалась она в том, что без лобной доли людям жилось как будто
лучше.Но пока одни врачи расхваливали преимущества отсутствия лобной доли, другие обна-
ружили его недостатки. Пациенты с поврежденной лобной долей чаще всего легко справля-
16
Д. Гилберт. «Спотыкаясь о счастье»
лись с тестами, касающимися памяти и умственных способностей, но испытывали изрядные
затруднения с любыми, даже самыми простыми, задачами, в которые входило планирование.
Например, их ставили в тупик головоломки, решение которых предполагает обдумывание
серии ходов[11]. И подобные затруднения наблюдались не только в лабораторных условиях.
Эти пациенты в обычных ситуациях держались вполне уверенно, могли поддержать свет-
скую беседу о цвете штор и выпить чай, не облившись, но были не в состоянии сказать, чем
станут заниматься вечером того же дня. Суммируя научные данные по этому вопросу, извест-
ный ученый заключил: «Ни об одном префронтальном симптоме не сообщается с таким
постоянством, как о неспособности планировать… Этот симптом представляется свойствен-
ным исключительно дисфункции префронтальной коры головного мозга… [и] не связан с
клиническим повреждением любой другой нейронной структуры»[12].
Итак, на основе этих двух наблюдений – что повреждение определенных частей лоб-
ной доли успокаивает людей, но также лишает их способности планировать, – можно