попытаться определить переживание, называемое желтое, в терминах других переживаний.
«Желтое? Ну, это похоже отчасти на переживание оранжевого, если в нем убавить пережи-
вание красного». Если бы после этого инопланетянин признался, что не сумел найти ничего
общего между утенком, лимоном и автобусом и что никогда не переживал оранжевое и крас-
ное, тогда осталось бы только заказать еще по кружечке и сменить тему на универсальную.
Побеседовать, к примеру, о хоккее на льду. Потому что другого способа дать определение
желтому попросту не существует. Философы говорят, что субъективные состояния «не пере-
даваемы», то есть никакой предмет, на который мы указываем, никакое состояние, с которым
мы можем их сравнить, и никакие рассказы о психологической их подоплеке не в состоя-
нии полностью заменить сами переживания[50]. Кажется, музыкант Фрэнк Заппа сказал, что
писать о музыке – все равно что танцевать архитектуру, и точно так же дело обстоит с раз-
говорами о желтом. Если наш новый собутыльник вовсе не воспринимает цвета, ему нико-
гда не разделить с нами наше переживание желтого – или не понять, разделил ли он его, –
независимо от того, насколько удачно мы показываем и рассказываем10.
Так же и с эмоциональным счастьем. Общее с ним присутствует в чувствах, которые мы
испытываем, видя первую улыбку новорожденной внучки, слыша похвалу, помогая заплу-
тавшему туристу добраться до музея, смакуя шоколад, вдыхая аромат любимого шампуня,
слыша понравившуюся еще в школе и давно забытую песню, гладя кошку, излечиваясь от
рака или принимая понюшку кокаина. Это, конечно, разные чувства, тем не менее в них
есть нечто общее. Недвижимое имущество – не то же самое, что доля в прибыли, а доля в
прибыли – не то же самое, что унция золота, но все это – разновидности благосостояния,
занимающие свое место на шкале ценностей. Подобным образом переживание воздействия
кокаина не будет переживанием тактильного контакта с шерстью кошки, как последнее –
переживанием похвалы, но все это – разновидности чувства, занимающие свое место на
шкале счастья. Во всех приведенных примерах соприкосновение с неким объектом сопро-
вождается приблизительно одной и той же реакцией нервной системы[51]. Поэтому возникает
ощущение, что в каждом из этих переживаний есть нечто общее – какая-то концептуаль-
ная связь, которая заставляет людей причислять их все к одной лингвистической категории,
способной вместить примеров столько, сколько можно припомнить. И действительно, когда
исследователи анализируют связанность одних слов языка с другими, они неизменно обна-
руживают, что позитивность слов – то, в какой мере они относятся к переживаниям сча-
стья или несчастья, – это единственный, наиважнейший определитель их взаимосвязи[52].
Несмотря на все гениальные усилия Толстого, большинство считает слово «война» более
тесно связанным со словом «рвота», нежели со словом «мир».
Счастье в таком случае – это чувство, которое можно определить как «ну-вы-зна-
ете-что-я-имею-в-виду». Если вы человек, живущий в этом веке и разделяющий со мной
некоторые культурные ценности, мои сравнения и объяснения достигнут цели, и вы поймете,
какое именно чувство я подразумеваю. Если же вы инопланетянин, все еще бьющийся над
желтым, представление о счастье станет настоящей проблемой. Но, положа руку на сердце,
10 Субъективные состояния можно определять только в терминах их предпосылок или других субъективных состоя-
ний, но то же самое верно и для физических объектов. Если бы мы не определяли физический объект (микстуру от кашля, например) в терминах его субъективных состояний («мягкая, липкая и сладкая») или в терминах любого другого физиче-
ского объекта («состоит из кукурузного сиропа, сахарного сиропа, ванили и яичного белка»), мы не могли бы его опре-
делить вообще. Все определения достигаются сравнением вещи, которую мы хотим определить, с вещами, которые нахо-
дятся в той же онтологической категории (например, физические объекты с физическими объектами) или соотнесением их
с вещами другой онтологической категории (физические объекты с субъективными состояниями). Третьего способа еще
никто не нашел. – Прим. авт.
27
Д. Гилберт. «Спотыкаясь о счастье»
я был бы озадачен не меньше, расскажи вы мне, что на вашей планете существует чувство,