пов из всех офисов во всякое время, кроме вторника. Никакого представления об этом чув-
стве у меня так и не появилось бы, и я мог бы только надеяться на то, что, не зная ничего,
кроме названия, сумею в разговоре употребить его к месту. Поскольку эмоциональное сча-
стье – это переживание, определить его можно только приблизительно, при помощи сопут-
ствующих значений и взаимосвязи с другими переживаниями[53]. Поэт Александр Поуп, посвятив теме счастья почти четверть «Опыта о человеке», завершил свои рассуждения так:
«Определит ли счастье кто-нибудь? / Нет, счастье просто счастье, в этом суть»11.
Эмоциональное счастье сопротивляется нашим попыткам приручить его при помощи
описания, но когда мы его чувствуем, в его значении и реальности мы не сомневаемся. Вся-
кий, кто наблюдает за поведением людей более 30 секунд кряду, наверняка должен заметить,
что они страстно (возможно, в первую очередь, а может быть, и в последнюю) хотят быть
счастливыми. Если и есть на свете те, кто предпочитает отчаяние восторгу, разочарование
– удовлетворению, а страдание – удовольствию, они, должно быть, хорошо прячутся, ибо
никто никогда их не видел. Люди хотят быть счастливыми, и все остальное, чего они хотят,
обычно служит лишь средством для достижения этого состояния. Даже когда они отказыва-
ются от сиюминутного счастья – сидят на диете, например, вместо того чтобы поесть, или
работают допоздна, вместо того чтобы лечь спать, – они делают это с целью увеличить буду-
щее счастье. В словарях говорится, что «предпочесть» означает «выбрать или пожелать что-
либо, потому что оно признается лучшим по сравнению со всем остальным», а это значит,
что в самом определении желания уже содержится поиск счастья. В этом смысле предпо-
чтение боли и страданий – это не столько диагностируемое психическое состояние, сколько
оксюморон12.
Психологи сделали стремление к счастью традиционным центром своих теорий отно-
сительно поведения человека, потому что, как обнаружилось, без этого их теории неудовле-
творительны. Зигмунд Фрейд писал:
Вопрос о смысле человеческой жизни ставился бесчисленное
количество раз; удовлетворительный ответ на него пока что не был найден,
может быть, его вообще не найти… Мы обратимся поэтому к более
скромному вопросу: что сами люди полагают целью и смыслом жизни,
если судить по их поведению, чего они требуют от жизни, чего хотят в
ней достичь? Отвечая на этот вопрос, трудно ошибиться: они стремятся
к счастью, они хотят стать и пребывать счастливыми. Две стороны этого
стремления – положительная и отрицательная цели; с одной стороны –
отсутствие боли и неудовольствия, с другой – переживание сильного чувства
удовольствия13.
Фрейд был рьяным поборником этой мысли, но не ее автором, и в той или иной
форме такое же наблюдение присутствует в психологических теориях Платона, Аристотеля,
Гоббса, Милля, Бентама и других. Философ и математик Блез Паскаль высказался по этому
поводу наиболее ясно:
11 Перевод В. Микушевича. Цит. по: Поуп А. Поэмы. Опыт о человеке. – М.: Художественная литература, 1988. – Прим.
пер. 12 Стилистический оборот, состоящий в подчеркнутом соединении противоположностей, логически исключающих
друг друга, например, «сладкая скорбь». – Прим. пер.
13 Фрейд З. Недовольство культурой // Фрейд З. Психоаналитические концепции агрессивности. В 2 кн. – Ижевск:
Издательство Удмуртского университета, 2004. Кн. 1. – Прим. ред.
28
Д. Гилберт. «Спотыкаясь о счастье»
Все люди ищут счастья – из этого правила нет исключений. Способы
у них разные, но цель одна. Гонятся за ним и те, кто добровольно идет
на войну, и те, кто сидит по домам, – каждый ищет счастья по-своему.
Человеческая воля направлена на достижение только этой цели. Счастье –