Д. Гилберт. «Спотыкаясь о счастье»
Сжатая шкала
Гипотеза эта хороша в двух отношениях. Во-первых, она утверждает следующее: все
и всюду, получив в подарок торт, имеют одинаковые субъективные переживания, даже если
описывают их по-разному, что превращает мир в довольно простое место для жизни и выпе-
кания тортов. Во-вторых, эта гипотеза позволяет нам продолжать верить, что Лори и Реба,
что бы они о себе ни говорили, на самом деле вовсе не счастливы, и поэтому вполне оправ-
данно то, что их жизни мы предпочитаем собственную. Но недостатков у этой гипотезы
значительно больше. Если мы полагаем, что Лори и Реба ошибаются, используя в данном
случае слово «восьмое», поскольку они никогда не знали радости кувыркания на лужайке,
нам следует задуматься еще кое о чем. О том, к примеру, что мы никогда не испытывали все-
поглощающего ощущения покоя и безопасности, даруемого сознанием, что любимая сестра
всегда рядом; что мы никогда ее не потеряем, какую бы гадость ни сказали и ни сделали под
горячую руку; что с нами всегда будет кто-то, кто знает нас не хуже, чем себя самого, и раз-
деляет все наши надежды и опасения, и т. д. и т. п. Лори и Реба никогда не имели наших пере-
живаний, но ведь и мы никогда не имели их переживаний. Вполне возможно, что это наша
шкала сжата, и что когда мы называем себя совершенно счастливыми, мы понятия не имеем,
о чем говорим, поскольку никогда не переживали (в отличие от Лори и Ребы) дружескую
любовь, блаженный союз, чистейшую привязанность. И всем нам – и вам, и мне, и Лори с
Ребой – стоило бы задуматься о том, что могут существовать переживания гораздо лучше
наших. Например, полет без всяких вспомогательных средств, получение нашим ребенком
Пулитцеровской премии или даже встреча с Богом. И, возможно, все мы используем слово
«восьмое» не к месту и никто из нас не знает, что такое настоящее счастье. Рассуждая таким
37
Д. Гилберт. «Спотыкаясь о счастье»
образом, мы должны бы последовать совету Солона и не говорить, что счастливы, пока не
умрем. А иначе, если мы будем продолжать бросаться этим словом, оно потеряет всякий
смысл.Но это лишь предварительные рассуждения. Пойдем дальше. Вообразим себе экспери-
мент, результаты которого раз и навсегда доказали бы, что Лори и Реба не знают настоящего
счастья. Допустим, мы взмахнем волшебной палочкой и разделим их, чтобы каждая жила
своей жизнью. Если через несколько недель они придут к нам, отрекутся от своих былых
убеждений и попросят не возвращать их к прежнему состоянию, разве это не убедит нас в
том, что раньше они действительно не отличали «восьмое» от «четвертого»? У каждого из
нас наверняка найдутся знакомые, которые вдруг обратились к вере (прошли через развод,
пережили инфаркт) и утверждают, что у них наконец-то открылись глаза, и вопреки всему,
что они говорили о себе в прошлой жизни, они никогда прежде не были счастливы. Должны
ли мы сомневаться в словах людей, переживших столь грандиозные метаморфозы?
Не обязательно. Рассмотрим исследования, во время которых добровольцам показы-
вали ряд вопросов и просили оценить вероятность того, что они сумеют ответить на них
правильно. Одной группе показывали только вопросы, другой – и вопросы, и ответы. Добро-
вольцы из первой группы решили, что вопросы очень трудные, в то время как вторая поло-
вина испытуемых – те, что видели и вопросы («Что изобрел Фило Фарнсуорт?»), и ответы
(«Телевизор»16), – сочли, что легко ответили бы на них, даже если бы не видели ответы. Оче-
видно, что вопросы показались простыми, поскольку испытуемые видели ответы («Конечно,
телевизор, это каждый знает!») и были не в состоянии судить, насколько трудными эти
вопросы стали бы для людей, ответов не видевших[68].
Подобные исследования показывают: мы не в силах забыть однажды пережитое и про-