сквозь чистый защитный экран глаз, мы видим мир таким, какой он есть на самом деле.
Мы склонны забывать, что наш мозг – искусный фальшивомонетчик, ткущий гобелен из
воспоминаний и восприятий, подробности которого так убедительны, что недостоверность
их трудно обнаружить. В некотором смысле каждый из нас – обманщик, который печатает
фальшивые доллары и сам же радостно принимает их в уплату, не сознавая, что становится
одновременно преступником и жертвой мастерски организованной аферы. Как вы увидите,
мы иногда платим чрезмерную цену за то, что позволяем себе не замечать этого весьма суще-
ственного факта, ибо ошибка, которую мы совершаем, игнорируя фокус с заполнением и
бездумно доверяя надежности своих воспоминаний и восприятия, – это та же самая ошибка,
которую мы совершаем, воображая будущее.
Затруднения с завтрашним днем
Когда Джон Леннон просил нас «вообразить, что стран не существует», он поторо-
пился добавить – «сделать это нетрудно». Процесс воображения обычно и вправду не тре-
бует усилий. Чтобы подумать о бутерброде с пастромой, который мы собираемся съесть
на завтрак, или о новой фланелевой пижаме, которую мама, по ее клятвенным уверениям,
выслала нам по почте еще на прошлой неделе, нам не нужно выкраивать минутку между дру-
гими делами и, готовясь к серьезной работе по вызыванию образов сэндвичей и домашней
31 Интересно, что способность к этому увеличивается с возрастом, но начинает ухудшаться в старости. См.: Ligneau-Herve’ C., Mullet E. Perspective-Taking Judgments Among Young Adults, Middle-Aged and Elderly People // Journal of Experimental Psychology: Applied 11: 53–60, 2005. – Прим. авт.
62
Д. Гилберт. «Спотыкаясь о счастье»
одежды, засучивать рукава. Ибо в то мгновение, когда только возникает мельчайшее побуж-
дение о них подумать, мозг уже без всяких усилий пускает в ход все, что знает о деликатесах
и завтраках, а также о мамах и посылках, чтобы сконструировать мысленные картинки (теп-
лая пастрома, ржаной хлеб, клетчатая пижама), которые мы переживаем как плоды вооб-
ражения. Подобно восприятиям и воспоминаниям, эти мысленные картинки всплывают в
нашем сознании как свершившийся факт. Нам следует быть благодарными воображению за
легкость, с какой оно оказывает нам эту услугу. Но поскольку мы не наблюдаем сознательно,
как строятся ментальные образы, то склонны относиться к ним как к воспоминаниям и вос-
приятиям: мы изначально допускаем, что они – точные отображения воображаемых нами
объектов.
Например, вы наверняка способны вообразить сейчас тарелку спагетти и рассказать
мне, сколько удовольствия вам доставит съесть их завтра на обед. Прекрасно. Теперь обра-
тим внимание на два обстоятельства. Во-первых, это вас не слишком утомило. Воображать
спагетти вы, вероятно, могли бы хоть целый день, расхаживая по дому в своей новой пижаме
и предоставив мозгу заниматься тяжелой созидательной работой. Во-вторых, обратите вни-
мание на то, что явившийся вам образ спагетти был гораздо детальнее, чем я о том про-
сил. Воображенные вами спагетти были, возможно, вывалены без затей на тарелку. Или же
это были свежеприготовленные спагетти, посыпанные базиликом и розмарином и политые
соусом болоньезе. Соус мог быть томатным, сливочным, крабовым или даже грейпфруто-
вым. Сверху на спагетти лежала парочка фрикаделек, а то и сосиска из утятины, фарширо-
ванная каперсами и ананасами. Может быть, вам вообразилось, что вы едите спагетти, сидя у
себя в кухне с газетой в одной руке и стаканом колы в другой, а может, их подал вам официант
в вашей любимой траттории, усадив вас за столик возле камина и налив для начала Barolo
урожая 1990 г. Каковы бы ни были эти образы, я без колебаний держу пари: в момент, когда
я сказал «спагетти», у вас и мысли не возникло уточнить, имею я в виду какой-то особый
соус для них или особое место, где их вам подадут, прежде чем начать их воображать. Вме-
сто этого ваш мозг повел себя, как художник, получивший заказ раскрасить карандашный
набросок: заполнил его деталями, о которых я не спрашивал, и преподнес вам тщательно