тате мы чудесно проводим время. Почему? А потому, что там не оказалось ни классиче-
ской музыки, ни печенья с морскими водорослями, зато было много пива и анекдотов. Все в
нашем вкусе, и нам понравилась вечеринка. Да, мы предсказывали, что она должна вызвать
страшную скуку, но это предсказание основывалось на детальном образе, созданном моз-
гом, – а он в данном случае был совершенно неправ. Суть в том, что когда мы воображаем
будущее, то часто делаем это в слепом пятне глаза нашего разума. И это свойство может
быть причиной, по которой мы неверно воображаем будущие события, чью эмоциональную
значимость пытаемся взвесить.
Свойство эта распространяется не только на бытовые предсказания по поводу вече-
ринок, ресторанов и спагетти. К примеру, большинство из нас не сомневается, что нахо-
диться на месте Истмена было бы гораздо приятнее, чем на месте Фишера, – и сомнений в
этом не может быть, конечно, если только мы не сделаем паузу и не узнаем, как быстро, не
дожидаясь просьб с вашей стороны, мозг заполнил деталями жизнь и смерть этих людей и
как много значат эти вымышленные детали. Рассмотрим же две истории, которые ваш мозг
почти наверняка не сочинил для вас в начале этой главы.
Вы – молодой немец-иммигрант, живущий в перенаселенном грязном Чикаго в XIX в.
Несколько состоятельных семей – Арморы, Маккормики, Свифты и Фильды – монополизи-
ровали свои предприятия и могут теперь использовать вас и вашу семью, точь-в-точь как
используют машины и лошадей. Вы отдаете свое время маленькой газете, требующей соци-
альной справедливости, но вы неглупы и понимаете, что ваши статьи ничего не изменят:
фабрики будут по-прежнему без передышки производить бумагу, производить свинину, про-
64
Д. Гилберт. «Спотыкаясь о счастье»
изводить трактора и выплевывать на улицу измученных рабочих, чьи кровь и пот питают
двигатели производства. Вы – никто и ничто. Добро пожаловать в Америку. Однажды вече-
ром на Хеймаркет-сквер вспыхивает ссора между заводскими рабочими и полицейскими.
Вас не было рядом в тот момент, когда кто-то бросил бомбу, но во время облавы вас аресто-
вывают вместе с другими «анархистскими лидерами» и обвиняют в руководстве мятежом.
Ваше имя вдруг оказывается на первой полосе всех ведущих газет, и у вас появляется три-
буна, с которой вы можете всенародно высказать свои убеждения. Когда судья на основании
лжесвидетельства приговаривает вас к смертной казни, вы понимаете, что этот постыдный
момент сохранится в истории, что вы станете известны как «хеймаркетский мученик» и что
ваша казнь поможет расчистить путь для тех реформ, которых вы так жаждали, но были не в
силах осуществить. Через несколько десятков лет Америка будет гораздо лучше, чем сего-
дняшняя, и сограждане склонят перед вами головы, чтя вашу жертву. Вы – человек не рели-
гиозный, но в эту минуту вы невольно вспоминаете Иисуса на кресте – ложно обвиненного,
неправедно осужденного и жестоко казненного, отдавшего жизнь ради того, чтобы великая
идея осталась жить в веках. Готовясь умереть, вы, конечно, не спокойны. Но в некоем высо-
ком смысле этот миг – удача, кульминация мечты. Можно даже сказать, счастливейший миг
вашей жизни.
Перейдем ко второй истории. Рочестер, Нью-Йорк, 1932 г., разгар Великой депрессии.
Вы – старик 77 лет, который провел жизнь, строя свою империю, развивая технологии и под-
держивая деньгами библиотеки, симфонические оркестры, колледжи и зубоврачебные кли-
ники, облегчившие существование миллионов людей. Самые счастливые часы вы провели,
изобретая фотокамеру, посещая европейские музеи, охотясь, ловя рыбу и плотничая в своем
домике в Северной Каролине. Но из-за болезни спины вы больше не можете вести активную
жизнь, которая приносила вам такое удовольствие, и каждый день, проведенный в постели,
кажется вам насмешкой над тем пылким человеком, которым вы когда-то были. Добрые дни
миновали, а все последующие будут делать вас только дряхлее. И однажды в понедельник вы