гетти («Спагетти на обед – ужасно. А на завтрак? Фу!»). Но те добровольцы, которые делали
предсказания, распознавая музыкальные звуки, были не в состоянии откорректировать свои
суждения, и потому их конечная точка оказалась очень близка к стартовой. Пытаясь пред-
сказать свои будущие чувства, мы обычно используем в качестве стартовой точки чувства
настоящие, и поэтому ожидаем, что первые будут похожи на вторые несколько больше, чем
потом оказывается в действительности[169].
Почти ничего
Если у вас нет какого-то особого таланта или поражающего воображение уродства, но
имеется жгучее желание попасть в Книгу рекордов Гиннесса, вы можете испробовать такой
способ: зайдите в понедельник в кабинет к вашему начальнику и скажите: «Я уже немало
лет в компании и считаю, что работаю очень хорошо. Я хочу, чтобы мне на 15 % урезали
зарплату… хотя соглашусь и на 10 %, если бухгалтерия управится с этим сегодня». Сотруд-
ники Книги рекордов Гиннесса уж точно обратят на вас внимание, поскольку во всей долгой
и часто скандальной истории трудовых отношений еще не встречалось случая, чтобы кто-то
потребовал понижения зарплаты. Люди и в самом деле не хотят понижения зарплаты, но
исследования показывают, что причина, по которой они этого не желают, не имеет никакого
отношения к «зарплате», зато тесно связана с «понижением». Например, когда людей спра-
шивали, какую работу они предпочли бы получить – с оплатой 30 000 долларов в первый год,
40 000 во второй и 50 000 в третий или же с оплатой 60 000 долларов в первый год, 50 000 во
второй и 40 000 в третий, они обычно выбирали вариант с возрастающей оплатой, несмотря
на то что по истечении трех лет заработали бы денег меньше[170]. Это действительно странно.
Почему люди готовы согласиться на меньший доход, чтобы избежать переживания пониже-
ния оплаты?
Сравнение с прошлым
Если вы когда-нибудь засыпали перед орущим телевизором, а в другую ночь просы-
пались от легкого шороха, ответ вы уже знаете. Человеческий мозг не особенно чувстви-
телен к абсолютной величине раздражения, но чрезвычайно чувствителен к различиям и
изменениям – то есть к относительной величине раздражения. Например, если бы я завя-
95
Д. Гилберт. «Спотыкаясь о счастье»
зал вам глаза и попросил держать в руке деревянный кубик, смогли бы вы почувствовать
разницу в весе, положи я на кубик сверху пачку жевательной резинки? Правильный ответ:
«Это зависит…» – и зависит это от веса кубика. Если он весит всего 30 граммов, а я положу
на него пачку весом в пять, увеличение веса на 500 % вы заметите сразу. Но если он весит
4,5 килограмма, увеличения веса на 0,03 % вы не заметите. Речь здесь не о том, могут ли
люди распознать вес в 150 граммов. Человеческий мозг распознает не количество граммов, а
изменение и различие их количества, и то же самое верно в отношении любого физического
свойства объекта. Но наша чувствительность к относительным, а не к абсолютным величи-
нам не ограничивается физическими свойствами объекта, такими как вес, яркость и гром-
кость. Она распространяется и на субъективные свойства – цену, качественность и досто-
инства[171]. Например, большинство из нас с удовольствием порыскает по городу ради того,
чтобы сэкономить 50 долларов на покупке стодолларового радиоприемника, но не ради эко-
номии тех же 50 долларов на покупке автомобиля за 100 000. 50 долларов – это удача, когда
мы приобретаем радио («Я купил этот приемник за полцены!»), но жалкие гроши, когда
обзаводимся автомобилем («Я что, потащусь через весь город ради того, чтобы сэкономить
одну двадцатую процента»?)[172].