Мы помолчали еще немного. Затем она предложила заварить и мне что-нибудь. Я отказалась. Мне, странное дело, хотелось белого сухого вина. Холодного.
— ну а дальше то что, мадам?
— дальше? Не знаю, милая. У каждой ведьмы своя судьба. Своя дорога, нарисованная самой праматерью. Каждая из нас нужна для чего-то или кому-то.
— на одной из первых лекций вы говорили о проверки уровня дара после сейда.
— тебе он не нужен, — отмахнулась она, — по золотым крупицам в твоих глазах ясно, что праматерь щедро одарила тебя. Я не удивлюсь, милая, если в тебе проснется чародейка.
— проснется?
— да, доступ к таким силам не открывается просто так. Гувлара для раскрытия маловато. Так что, продолжай учебу, милая. Или не хочешь?
Она вновь взглянула мне в глаза. Смотрела долго, словно в душу заглядывала. Туда, куда мне самой было страшно смотреть. Сейчас помимо потребности в холодном белом сухом, я еще хотела побыть одной. Безумие, что набирало обороты вокруг меня в последние недели, выжимало все соки.
— пока не знаю, мадам.
— ну что же… — она вновь отвела взгляд, утопив его в темной жидкости кружки, — ответы придут в свое время. А пока тебе нужно отдохнуть. Иди, милая. Иди-иди..
Обменявшись улыбками мы расстались. Я оставила ее наедине с ее отваром, а она, кажется, отпустила меня и не просто из деканата, а «по жизни».
На обратном пути в ведьмовское общежитие мне не встретилось не единой души. Словно вымерли все. Было что-то жуткое в стоявшей тишине. Гулкое эхо разносилось вокруг, многократно повторяя звук, издаваемый моими каблучками. Не смотря на то, что на мне сегодня полюбившийся в последнее время наряд «училки», темно-синее платье, глухое, темные рейтузы и чулки, я не смогла оказать себе в милой радости — прелестных лаковых туфельках на устойчивом каблучке. И сейчас они отбивали свой ритм по каменному полу, а арочные своды галереи отражали звук эхом.
На половине пути я поняла, что не хочу к ведьмам. Их болтовня, пикировки и веселый смех сейчас действовали на меня раздражающе. Они все были чем-то теплым, светлым, радостным. Этакое солнышко. Но у меня слишком сильно болит, чтобы смотреть на него.
— скучаю…. — шепнула я тихо.
Влад, казавшийся уснувшим крепко-накрепко за возился под плащом. Я выпустила ворона. Он сделал круг почета и уселся на подоконник. Посмотрел на меня, склонил голову, словно и не ворон точно, а какой-то мультяшный герой. В довершении к своему образу еще и тяжело вздохнул.
— что? — спросила у него.
— ничего.
— вот именно, ничего, — подошла к окну и стала водить по замерзшему стеклу пальцами, касанием теплой кожи растапливая шедевры природных узоров. На долго меня не хватило. Пришлось греть руки дыханием.
И этот самый момент там, на другом конце галереи я увидела его. Нет. Почувствовала.
Ройс….
Сердце бросилось вскачь, а ноги буквально приросли к холодному каменному полу. Я кажется не дышала, пока он шел ко мне. И кажется, время замедлилось.
Не застёгнутое пальто пестрило алым подкладном, распахиваясь и развиваясь от стремительности его шага. Безупречная кладка, белоснежная сорочка, костюм тройка, галстук…. Все идеально. Но это был лишь антураж. Нечитаемый взгляд, поджатые губы и сведенные вместе брови. Руки в перчатках то сжимаются, то разжимаются.
Он надвигался как лавина. Неотвратимый, неизбежный. Никуда не скрыться и не деться. Да я и не хочу. Хочу знать, знать что меня ждет. Чтобы понять, как жить дальше….
Не дойдя до меня буквально пары шагов, он затормозил и уставился на меня своим непроницаемым темным как сама ночь взглядом. Не могу понять….
Опускаю руки вниз, расправляю плечи.
Каким бы ни был вердикт я встречу его с высоко поднятой головой. А уж потом подумаю, что делать дальше.
Взгляд потемневших от эмоций глаз скользит по мне, начиная с кончиков носков лакированных туфель, заканчивая небрежно скрученными в узел и заколотыми каким-то карандашом волосами.
Он молчит…. Нависая надо мной, словно огромная волна, вдруг обрела сознание и сдерживает сама себя, чтобы не затопить играющую в опасной близости от нее малышку. Меня….
Отринув страх, смотрю в его глаза и…
— что? — вышло не так, как я хотела….
Думала, тихонько спрошу, подтолкну так сказать к началу разговора. А вышло как-то слишком…. Нагло, что ли.
Ага…
Подтолкнула..
Капец…
Он резко рванул вперед, заключая мое лицо в плен затянутых в замшу ладоней, и с рычащими нотками в голосе шепчет мне в губы.
— ведьма…
— угу, — мычу я во все глаза смотря в его светлеющие карие омуты.
— сбежала…
— угу.
— не смей больше, ты моя жена, твое место рядом со мной. Хочешь ты того или нет, — так же не отпуская моего лица касается своим лбом моего.
Во избежание внезапной поломки глаз от такой близости просто закрываю их, наслаждаясь попутно его касаниями.
И нет, чтобы промолчать. Ведь такой наполненный мужской брутальностью момент испортила.
— а вот это еще вопрос. Брачный контракт я не подписывала, да и колечко ваше родовое меня больше не держит. Так что…. Будь добр, лицо мое верни, — пробухтела я как могла в сложившейся ситуации.
Мужчина нахмурился. Чувствую еще чуток и можно вокруг него срочно строить электростанцию. Гром и молнии метать начнет. Зачем такое богатство разбазаривать.
Могла бы, и промолчать ведь….
Кто за язык тянул?
Вздохнул он раз, другой, третий. Выдохнул. Руки мягонько так убрал, скользнув пальцами по шее.
Это намек? Я все ловлю на лету!
Придушить? Да ну… Пока не за что.