Там, где ветры плачут и поют,
Я найду и долюшку свою.
Скрипнула дверь, завизжал ключ в замке. Артамошка бросился к оконцу, увидел: монахиня шла, как утка, вразвалку, по грязной площадке воеводского двора. Тут и родилось в голове у Артамошки горячее слово: воля! Будто упало это слово с бревенчатого потолка. Артамошка даже оглянулся по сторонам. Темнело. В углу красной бусинкой теплилась лампада.
Артамошка с силой толкнул слюдяное оконце и высунул голову. Кругом тишина, слышен лишь отрывистый лай собак да далекие пьяные голоса. Он выпрыгнул в оконце и, прижимаясь к бревенчатой стене старой церкви, мелькнул черной тенью. Умирала вечерняя заря, на востоке мерцали звезды, луна заливала землю серебристым светом. Артамошка потянул в себя воздух, сладко зевнул, огляделся и промелькнул мимо приказной избы, ползком пролез между бревен, обошел караульного казака. В груди кольнуло: "Може, его уже и нет, на Москву отправили?"
Друзья встретились молча. С трудом рассказал Артамошка о своем горе. Чалык морщил лоб, моргал глазами, но понял только: у друга очень большое горе. Внезапно Чалык выпрямился, припал к уху Артамошки:
- Тайга бежим!
Артамошка вздрогнул, не успел вымолвить слово, как Чалык схватил его за рукав, торопил:
- Тайга бежим! Тайга бежим!
Они решили бежать глубокой ночью.
Саранчо узнал от Чалыка о его намерении, встрепенулся; улыбка слабой тенью пробежала по измученному лицу храброго охотника:
- У молодого, как у птицы, - всегда хорошие крылья! Лети, Чалык, лети в родные стойбища, скажи эвенкам горькие слова, пусть плачут эвенки, как плачет храбрый Саранчо. Лети белой птицей, Чалык, скажи эвенкам: пусть снимают чумы, сгоняют стада оленей, забирают жен и детей и бегут в самую далекую тайгу, за Страшный камень. Там не найдет их никто!
Саранчо закашлялся, схватился руками за грудь и застонал, острые плечи его вздрагивали. Талачи, закрыв лицо руками, тоже плакала.
Чалык и Артамошка горячо перешептывались. Потом Артамошка встал и быстро скрылся в густой темноте.
Он пробрался на поварню и чуть слышно постучал в оконце.
- Родной ты мой! - по-матерински ласково сказала повариха Лукерья, увидев Артамошку. - Сгинул ты, малец...
Артамошка перебил:
- Помоги, тетка... Помоги ради...
Лукерья перебила:
- Голоден?
- Нет.
- А что надобно?
- Бегу я.
- В уме ль ты? Куда же?
- Може, долю свою найду, - прошептал Артамошка.
- Эх ты, горемыка! - вздохнула Лукерья. - В монастырь, слышала, отдают тебя.
- Не бывать этому! Убегу! Собери, тетка, еды, положи в котомку, в ту, что под нарами валяется.
Лукерья скрылась. Артамошка ждал.
Лукерья вернулась быстро, открыла оконце и подала Артамошке туго набитую холщовую котомку, рваную шубенку и закоптелый котелок:
- С богом!
Они простились.
Пробравшись к пленникам, Артамошка увидел сгорбленную фигуру Чалыка. Чалык ощупал котомку и молча отодвинул ее. "Раздумал, - мелькнуло в голове у Артамошки, - забоялся".
У Чалыка горели глаза:
- Тайга зверь много, злой зверь много!..
"Забоялся, знамо, забоялся!" - огорченно подумал Артамошка и вздохнул. Но Чалык встал, расставил ноги и взмахнул руками, будто целится из лука.
"Ага, пищаль надо!" - обрадовался Артамошка, но тут же задумался.
- Нож надо, пальма надо, лук надо... - на пальцах отсчитал Чалык, и в шепоте его слышались безнадежность, горькая тоска.
Артамошка вскочил и опять скрылся в темноте. Он подкрался к казачьей избе, скользнул мимо крыльца и, вытянувшись на цыпочках, заглянул в маленькое оконце. В избе теплилась восковая свечка, казаки азартно бились в зернь*, утопая в густом табачном дыму. Они спорили и ругались.
_______________
* З е р н ь - азартная игра в кости или зерна.
Долго вертелся около оконца Артамошка, но придумать ничего не мог. Разбитый, озлобленный, побрел он от казачьей избы. Вдруг вспомнил о подарках, которые сделал правителю казачий атаман после возвращения из тайги. Артамошка подкрался к приказной избе, заглянул в одно оконце, в другое - темь. Пробрался к двери - дверь на потайной щеколде. Артамошка знал тайны этой щеколды. Ее ставил деревянных дел мастер Сомов-младший, что живет в далекой избушке Работных рядов. Артамошка бегал за ним не однажды, а потому и знал тайны этой щеколды. Он нажал клинышек в правой стороне толстой двери - щеколда тихо скрипнула и поднялась. Артамошка приоткрыл дверь и ощупью пробрался в воеводскую канцелярию. На стене висели лук Саранчо, колчан со стрелами, несколько ножей, пальма и эвенкийские сумки. Артамошка торопливо схватил лук, колчан со стрелами и два ножа.
Послышались чьи-то шаги. Артамошка замер. Шаги приближались. Артамошка подбежал к двери и закрыл ее на щеколду, быстро открыл оконце, пролез через него и спрыгнул на землю.
Долго крутился он около навеса, но попасть не мог: караульный казак ходил близко и зорко доглядывал за пленниками.
"Обождать надо", - думал Артамошка. Выждал минутку и скользнул в черный угол.
Саранчо ощупал лук и задрожал; он прижимал его к щеке, потом обнял Чалыка:
- Ты хозяин моего лука... Мой лук весь в зарубках. Сосчитай, сколько я убил из него медведей, лосей, белок и лисиц...
Больше ни слова не мог сказать Саранчо и бессильно опустился. Чалык крепко сжал драгоценный подарок и поклялся:
- Пока видят мои глаза, слышат мои уши, пока цепки мои руки и быстры ноги, лук твой будет бросать меткие стрелы... Пусть это слово слышат и солнце, и звезды, и луна!
Артамошка торопил. Саранчо с трудом приподнялся:
- Славный Чалык, Саранчо видит, что смотришь ты на звезды и спрашиваешь их, где наша земля...