Издалече, из чистого поля,
Да из раздолья ши-ро-о-ко-ого...
И катилось эхо, и неслась по гладкой равнине бунтарская, раздольная, хмельная песня. Артамошка вскочил, а за ним и Чалык.
С хребта Шингальского,
Из-за белого камня,
Из-за ручья глубокого
Выкатилось знамя,
Знамя вольное...
Песня неслась близко, плыла над головой, а сердце Артамошкино чуяло радость.
Вместе с песней из-за крутой горы выплыли стружки остроносые. Ветер трепал паруса, взлетали весла, и резали стружки синюю гладь, оставляя за собой бугры волн да снежно-белую пену.
Гремели людские голоса:
А были у вольницы
Три пушечки медные
Да ружья долгомерные...
Три пушечки...
Дрогнуло сердце Чалыка, он сжал в руках лук храброго Саранчо. В страхе перекосилось лицо:
- Лючи!..
С криком Чалык пустился бежать в тайгу. За ним кинулся и Артамошка.
Стружки повернули круто к берегу. Грохнули выстрелы, черные клочья дыма повисли над рекой. Артамошка и Чалык притаились в прибрежных зарослях. Со стружков бросились люди в воду и кинулись на берег.
- Лови лесных!
Артамошку схватили за ворот чьи-то руки-клещи и подняли на воздух. Слетел малахай, и рыжие Артамошкины волосы вздыбились копной. Перепуганные глаза его встретились со злыми глазами разъяренного человека. Артамошка глянул человеку в лицо, голубые глаза человека расширились, руки бессильно опустились, и, пятясь назад, он закрестился. Артамошка вытянулся и смущенно сказал:
- Тот... Тот и есть!
Артамошка ближе подошел к незнакомцу, пристально всмотрелся:
- В Иркутском городке бывал?
- Бывал.
- Не тебя ль били смертоносно купцы Парамоновы?
- Били, били... Но какие купцы, мне то неведомо.
- Сенька! - надрывался чей-то охрипший голос. - Хватай!
- Хватай! - орали со всех сторон.
Артамошка увидел, как волокут перепуганного Чалыка, и бросился к нему:
- Пустите, то мой брат!
Опешили люди, остановились. Сенька Косой вылетел вперед, ударил себя в грудь, сорвал с головы рваную шапчонку:
- Люди вольные! Парень - Иркутского городка беглец. Крещеная душа!
- Брешешь! - раздались голоса.
Сенька кричал:
- От его птичьего уменья жив я остался!..
Тут же, на кругу, поведал Сенька своим товарищам о том, как спас его от смерти птичьим пеньем Артамошка.
- Чей будешь и откуда? - спросил Артамошку высокий широкоскулый мужик с живыми, умными глазами и глубоким красным шрамом через весь лоб.
Артамошка подумал: "Однако, сам атаман".
- Артамон я, сын Лузинов, Иркутского городка жилец.
- Чей? - удивленно переспросил мужик.
- Лузинов!.
- Лузи-инов? - нараспев протянул мужик и топнул ногой. - Люди вольные, слыхали? А?
- Слыхали!
- Тятеньки моего изделье! - обрадовался Артамошка и показал на рукоятку ножа, который висел на пояске мужика.
- Этот парень либо оборотень, либо обманщик: сыном нашего атамана Филимона прикинулся.
- Единым разом дух вырву! - схватил за шиворот Артамошку высокий мужик. - Крещен?
- Крещен! - прохрипел Артамошка.
- Кажи крест!