- Не нужна нам твоя рожа!
- Амбары хлебные от зерна лопаются - наши спинушки гнулись!
- Хлеба!..
Убежал в страхе подьячий.
На высокий помост взошел приказчик Христофор Кафтырев, оглядел собравшихся, грозно крикнул:
- За измену великим государям кнутом и огнем поучать буду! Дурь из вас выбью! Уймитесь, ослушники!
А ему в ответ:
- Мы государям послушны. Мы тебе, душегубу и мучителю не послушны, гоним тебя!
Приказчик и того больше озлобился:
- Бунт! Разбой! Горько вам, ворам подлым, станет! Ой, горько!
Никита Седой шапкой взмахнул, на приказчика с угрозой пошел:
- Слазь! Коль народ голкнет* - ты, казнитель наш, смолкнешь!
_______________
* Г о л к н у т ь - крикнуть.
И приказчик с помоста убежал, спрятался в государевых хоромах острога. Выбежали острожные казаки с пищалями, пиками да саблями, народ разогнали. Отошли мужики, затаили злобу и молча разошлись по избам.
Праздновал приказчик-лиходей Христофор Кафтырев победу. Точили мужики ножи да топоры, направляли тугие луки, острые рогатины, а кто и пищали огневые снаряжал - кто что мог.
Готовили острог к ярмарке, к торгу великому. Быстро вырастали лавки купеческие вокруг острожной площади. Гремела Обираловка, в цветные узоры, в ленты да кумачи разукрашивалась. А Нахаловка насупилась, гневно сдвинули брови мужики.
* * *
Писец, высокий, узкоплечий малый, рыжеволосый, бледный, самый низший служка в остроге, стоял на крутом яру, драл горло, встречая корабли, лодки, дощаники, доверху груженные товарами. Не успеет корабль либо лодка ткнуться о берег носом, уже писец-служка орет:
- Соленая!
- Рыбная!
- С воском!
- Хлебная!
И так целый день.
Подьячий часто прибегает к писцу, заносит в длинный лист счет кораблей и лодок, потом бежит к приказчику. Тот щурит свои желтые глаза-огневки, хмурит лоб, в уме приумножает щедрые доходы. Стоит он в своей светелке, у резного окна, на реку смотрит, чтоб не пропустить кораблики или лодки, успевает посмотреть через плечо подьячего в приходную запись и строго поучает:
- За соленые товары набавь! Стереги деньгу, Степка!
- Можно, - отвечает подьячий.
- За хлебные - и того больше. Сам знаешь, недород.
- Опасно, - кряхтит подьячий и виновато моргает глазами.
- Не твоему разуму судить! Набавь!
- Народ зол, с голоду лют. Не было б...
Приказчик дерзко перебивает:
- Пиши, Степка! Знаю, что говорю. Государеву службу несу, казну царскую приумножаю!
Подьячий чешет гусиным пером за ухом и молча ставит в записи цифры.
Приказчик недовольно спрашивает:
- Степка, что-то подарков ноне купцы несут мне мало? Аль бедны? Аль скупы да жадны? Давно не ходил мой посох по их спинам!
- Не гневайся, батюшка, - испуганно верещит подьячий.
Людской гам сливается с конским топотом и ржаньем. Острожная площадь гудит, наполняется калеками, босяками, юродивыми и прочим гулящим людом. Откуда он берется, на каких кораблях он приплыл - никому это неизвестно.
Не успеет солнце бросить свой первый утренний луч, как взлетают над площадью гул, брань, крики. И расцветает она пестротой цветистых кофт, юбок, ярких платков, долгополых кафтанов, красных рубах, рубах, выжженных солнцем, побитых дождем и ветрами. У лавок толпятся эвенки. На них шапки беличьи, волчьи, лисьи и прочего лесного зверя, куртки из тонкого оленьего меха, опушенные серебристыми хвостами белок.
Плывет густой пеленой вонь рыбная, квасная, шубная, дегтярная. В обжорных рядах варится в котлах похлебка, на раскаленных углях жарятся мясо, рыба, пироги, пышки. Чад и перегар масла смешиваются с запахом ситного хлеба, лука, чеснока. Звонко кричат торговки, лоточники, зазывалы:
- Пироги с жару, пятак за пару!
- Купи калач - будешь силач!
- Не жалей грош - товар хорош!
У царского кабака да харчовок толпится народ: пьют с горя, пьют от счастья, пьют с торга, пьют так! Бросают пропойцы-питухи за жгучую чарку денежку; нет денежки - летят шапки, пояски, рубахи, кофты, штаны. Коль нет и этого, а болтается лишь крест на груди, - уходит мужик в кабалу на год, на два, на всю жизнь. Кому какая выпадет доля.
За обжорными рядами, на пригорке, стоят вкривь и вкось балаганы, наскоро срубленные избы, лачуги дымные. Тут спозаранку гром и гул: куют кузнецы, сбивают бочки бондари, чинят обувь сапожники, лепят горшки горшечники, сколачивают столяры из тяжелых лиственных досок столы, скамьи, ящики. Ремесленный люд трудится от белой зари до темной ночи.
...В самый разгар ярмарки случилась на острожном дворе беда: просчитался подьячий. Просчет велик - завалили купцы двор подарками, государевой торговой пошлиной. Все амбары заняли, некуда добро прятать сгибнет. Забеспокоился жадный приказчик Христофор Кафтырев, ходит сумрачный, злой. Шарахаются от него острожные служилые людишки: неровен час - убьет!
Подьячий сбежал и бродил за околицей. Ходил он в испуге, опечаленный, голову свою давил, чтобы придумать, как беду лихую миновать, как от казни спастись: или в бега пуститься в леса темные, или с повинной прийти, во всем повиниться и кару принять. Вдруг вскочил он, ударил себя по лбу, побежал к приказчику. Толкнул дверь - и тут же на колени:
- Батюшка Христофор Юрьич, смилуйся!
- Злодей! Губитель государевой казны! - набросился на подьячего приказчик. - Ну!