- Дошли?
- Дошли, - повторил гонец.
- Как же это сказалось? - засуетился поп.
Гонец провел высохшей рукой по лицу, закашлялся. Поп переждал. Гонец заговорил тихо:
- Поведал нам старец, что беседовал он с самой матерью божьей, и она ответила ему: "Пришло время, души ваши сподобились рая, оставляйте грешницу-землю торопясь". Теперь все, однако, умерли, а только я... - И гонец зажал голову руками.
Оба помолчали. Гонец вздохнул:
- Умирая, старец Симеон просил исполнить последний земной его завет. Дозволь исполнить.
- Говори, - заторопил поп.
- Осквернили наш стан и старца повергли в стыд разбойники, грабежники, царские ослушники...
- Какие?
- Рыщут, как звери, по лесам, по рекам и по всей земле грешной и не находят на ней пристанища и покоя от грехов своих.
- Кто же те грабежники?
Гонец долго морщил ободранный лоб и, вспомнив, ответил:
- Филимошка Лузин с сыном и черных кровей парень, тунгус - имя запамятовал.
- Дело толковое говоришь. Велю крикнуть самого воеводу, - сказал поп.
- Не надо, - гонец вяло махнул рукой, - говорю только тебе, ослушником старца не бывал.
- Велика ли рать грабежников? И куда их путь?
- Рать не велика, но злобна, разбойна.
- Ой, - вскочил поп, - страшны?
- Страшности превеликой! Сам видел. Путь держат на Иркутск. Именем государя клянутся!
- Государя?! - закрестился поп. - Надо немедля сказать воеводе!
Поп быстро скрылся за дверью. Гонец широко взмахнул руками и повалился на узорчатый ковер.
Вскоре вернулся поп и увидел, что посланец мертв.
Воевода щипал кудлатую бороду, шагал по избе. "Вести принес казачий доглядчик тяжелые. Монголы, отступив, множат силы и вновь пойдут приступом на городок и снесут городок Иркутский начисто".
Он позвал попа, старшину да приказчика. Не успел воевода и рта раскрыть, вбежал растрепанный казачий доглядчик:
- Батюшка воевода, на Ангаре струги!
- Где? - вскочил воевода.
- В полчаса ходу вниз по Ангаре.
Воевода скосил хитрые глаза:
- Поп, бери иконы. Старшина, сзывай почетных людей. Пусть идут с хлебом и солью.
- К грабежникам с почетом? Тому не быть! - рассердился поп.
- Не твоему уму судить. Я воевода, государев слуга, знаю, что творю!
Поп замолчал.
Почетная лодка отплыла. Филимон Лузин и Никита Седой приняли дары и почет.
Ватажники недоверчиво поглядывали по сторонам, но когда казачий старшина приказал выгрузить из лодки огненные запасы - порох и свинец - и выдать каждому ватажнику по чарке воеводского вина, все обрадовались, повеселели. Старшина передал воеводские слова. Воевода требовал скорым ходом ударить по монголам с северной стороны. Отсюда они не ожидают нападения и в страхе будут повергнуты в бегство.
Через лазутчиков и доглядчиков Эрдени-Нойон узнала о прибытии рати Филимона. Лазутчикам показалось, что приплыло несметное количество воинов. Среди монголов началась паника. Эрдени-Нойон решила не принимать неравного боя, спешно отступить. Это заметили воеводские казаки, бросились в погоню. Они без труда разгромили монголов.
Пашка Селиванов ринулся с казаками в погоню за Эрдени-Нойон. Ее защищали десять телохранителей-монголов. Казаки во что бы то ни стало пытались схватить Эрдени-Нойон живой. Она неслась на белом коне, по бокам едва поспевали два телохранителя. Казаки повернули коней, ударили наперерез, чтобы окружить беглецов. Эрдени-Нойон оглянулась, круто осадила коня. Конь порывисто дышал, выбрасывая из ноздрей пар, и бил копытом.
Близко слышались казачьи голоса:
- Лови!
- Аркань петлей!
Эрдени-Нойон быстро выхватила из-за пазухи своего синего шелкового халата белый платок, бросила его под ноги. Телохранитель мгновенно пронзил Эрдени-Нойон своим копьем и сам бросился под копыта разъяренных казачьих лошадей. Казачий старшина злобно ругался:
- Бабу и ту не могли пленить! Эх!..
Он взмахнул плетью и резанул по лицу первого попавшегося под руку казака. Тот зажал окровавленное лицо рукой, склонился к гриве коня.
Только сейчас к месту боя подошел Филимонов пеший отряд. Казачий старшина подлетел к Филимону на взмыленном коне:
- Вор! Я монголов повоевал! Твоя рваная рать в кустах хоронилась! Трусы!
Побелел Филимон от обиды и злобы, задрожали скулы, выхватил саблю и, подступив к казачьему старшине, грозно спросил:
- Я - вор?
- Вор! Грабежник! - крикнул старшина.
- От самого воеводы почетные люди встречали нас хлебом и солью! То как?