— Жаль ненадолго, — наконец произнесла она. — Да ничего, впереди у тебя еще много всего, если не струсишь, если все сделаешь, как надо.
Я слегка оторопел. Что за чушь несет эта женщина? Как это ненадолго? У меня впереди еще как минимум сорок лет. В этом-то я абсолютно уверен.
Додумать мне не дали. Цыганка вдруг стала серьезной, спокойной. Она выставила ладонь и потребовала:
— Деньги!
Тон не оставлял сомнений — за так мне помогать никто не собирался.
Я сунул руку в карман, достал деньги и тут же пожалел, что не переложил отдельно рубль. Что толку теперь? Поздно. Цыганке отдал пять. Рубль вернул обратно. Деньги моментально исчезли в складках юбки. А ладонь передо мной раскрылась вновь.
— Мало! — Голос женщины стал ехидным. — Пять было в тот раз. Сейчас я не такая добренькая. Сейчас — десять.
Десять? Да где же я их возьму? Хотелось возмутиться, но прикусил язык, не та ситуация, чтобы возмущаться. Достал последний рубль и отдал.
Ладонь не убиралась.
— Мало! — повторила она.
Я вздохнул.
— У меня больше нет. Правда, не вру. Я и это украл у матери.
Она нахмурила брови и авторитетно заявила:
— У своих красть нельзя. Плохо.
А то я сам не знал. Сказать, сказала, но денег не вернула.
— Хорошо, пусть так.
Она развернулась и ушла в фургон. Ушла? Как же так? Возникло четкое ощущение, что меня опять надули, провели, как последнего дурака. Я рванул следом и наткнулся на вытянутую руку.
Глава 15. Ритуал
Путь мне преградил цыган. Настроен он был вполне дружелюбно.
— Погоди, не спеши, в этом деле не надо спешить. Лачи сейчас вернется.
Цыганка действительно вернулась быстро и не с пустыми руками — принесла большую кобальтовую тарелку с золотым орнаментом по кайме. Уселась прямо возле фургона, на траву, скрестив ноги по-турецки. Я мысленно подивился ее способностям — так легко опуститься на землю в таком-то возрасте и с такими габаритами. Я бы так точно не смог. Похлопала рукой по траве рядом с собой и приказала:
— Тоже садись.
Я замешкался. На плечо тут же легла ладонь.
— Садись, — повторил цыган, — не стой. Время дорого. А нам давно пора ехать, только тебя ждали.
— Зачем? — спросил я.
Лачи бросила раздраженно:
— Пришел за помощью? Тогда садись и помогай. Чего попусту болтать?
И я сел.
***
Когда-то, давным-давно, мне довелось видеть, как деревенская знахарка заговаривает ребенка от испуга. Было интересно и таинственно. Заговор велся на воду. Горели свечи, слова сплетались затейливым узором, пахло ладаном. Здесь все происходило не так. Просто, буднично, без спецэффектов.
На тарелке лежали большие старые ножницы с фигурными ручками и допотопное кресало. Чистый антиквариат. Я таких не видел даже в детстве. Рядом с ними в расписной фарфоровой подставке стоял огарок церковной свечи.
Я смотрел на все это с любопытством и пока ничего не понимал. Впрочем, сидеть без дела пришлось не долго. Лачи взяла с тарелки кресало и сунула мне в руки.
— Сумеешь добыть огонь? — спросила она обеспокоено.
Я слегка оторопел. Огонь? Зачем? И осторожно задал вопрос:
— А для чего?
Она ответила, как само собой разумеющееся:
— Свечу зажечь.
Хм… Каменный век. А почему кресалом? Спичка не проще? Помнится, в кармане у меня лежал коробок.
Я сунул руку в карман, спички все еще были там. Вытащил коробок наружу, чиркнул, но к свече поднести не успел. Лачи неожиданно разозлилась, ударила меня по руке, выбила коробок, дунула на горящую спичку, вскричала:
— Нет, нельзя, нужен живой огонь! Этот мертвый, — она ткнула пальцем в коробок, — не поможет. Нельзя!
Я посмотрел на траву. Коробок развалился на две половинки, все содержимое рассыпалось по траве. Мертвый, так мертвый, ей виднее. Но зачем так орать? Рядом присел на корточки цыган. Кресало он поднял двумя пальцами, протянул мне и спросил:
— Умеешь пользоваться?
Здесь мне удалось его удивить.
— Умею, — сказал я, — когда-то давно в походе научился.
Мужчина усмехнулся. «Давно» из уст шестнадцатилетнего пацана прозвучало нелепо. К счастью, здесь я мог не таиться. Мог быть самим собой.
Нужен вам живой огонь? Будет! Главное найти, что здесь может легко разгореться. Я огляделся. Возле ручья разросся рогоз. Толстые коричневые пуховки внушали надежду. Правда, точно я не помнил, используют его для розжига или нет. Зато чуть поодаль стояла одинокая березка. Это было просто прекрасно. Можно попробовать нащипать бересты. Много не нужно, самую малость. Для свечи этого хватит. Мне же не костер разводить! Я решительно поднялся и попросил у мужчины:
— Мне нужен нож.
Как там показывают в кино? Цыган непременно достает нож из-за голенища сапога? Я ждал именно этого. Но у моего нового знакомого нож висел на груди, как у Маугли. Был он таким же старым, как ножницы. Темный, чуть изогнутый, не очень длинный, с деревянной ручкой, в ножнах, оплетенных полоской кожи. В навершии рукояти — искусно вырезанная лошадиная голова. Я видел, что цыган колеблется, не желая расставаться с ним. Наконец мужчина спросил:
— Для чего тебе?