— Олег! — Раздалось возмущенное. — Это что еще за дела? Кто разрешил тебе высовываться на ходу?
Мама негодовала. Я поспешно нырнул обратно.
— Прости, ма, больше не буду.
Вырвалось это само самой. И стало отчего-то приятно. Сорок лет мама не беспокоилась обо мне. Сорок лет назад она просто вычеркнула меня из своей жизни. А тут…
Я закрыл глаза и горячо подумал:
— Спасибо, тебе, Господи. Спасибо, что принял мою никчемную жизнь в дар. Спасибо, что дал шанс все исправить. Я постараюсь тебя не подвести.
Господь, как всегда, промолчал. Зато кто-то ткнул в бок. И Иркин голос зашептал:
— Олежка, а что ты там увидел? Скажи! Ну, скажи! Мне тоже интересно.
— Зайца, — ответил я, как можно серьезнее. А потом развел руки, на манер заправского рыбака и добавил: — вооот такенного.
Ирка тут же надулась.
— Олег! — Снова окликнула меня мать. — Прекрати ее дразнить.
Я откинулся на спинку сидения и мечтательно улыбнулся. Эта поездка нравилась мне все больше и больше.
***
По моим прикидкам прошло не меньше двух часов. В машине все время переговаривались. Я же большей частью молчал, стараясь вспомнить, как должен вести себя обычный советский пацан в возрасте шестнадцати лет. В голове было потрясающе пусто. Память отказывалась подкидывать нужную информацию. В голову лезла исключительно Вика. И я с ужасом и нетерпением думал о том, что снова встречусь с ней.
Вика стала для меня недостижимым идеалом на долгие годы. Я представил себе нашу первую встречу и громко, совсем по-стариковски вздохнул.
Мать поняла это по-своему.
— Саш, — попросила она, касаясь отцовского плеча, — давай остановимся. Всем пора размяться. Да и перекусить не мешало бы.
Отец наклонил голову и поцеловал ее пальцы.
— Сейчас, где-нибудь встанем.
А потом, глядя на нас в зеркало добавил:
— Кустики всем нужны?
— Мне! — Ирка с готовностью вытянула руку, совсем как на уроке.
Я поймал в зеркале отцовский взгляд и кивнул.
— Вот и хорошо. — Улыбнулся он.
Подходящее место нашлось почти сразу. В десятке метров от шоссе начинался молодой лесок. На опушке его рос густой кустарник. С дороги к лесу вела основательно утоптанная тропа. Этой остановки я не помнил. И вообще не помнил многого.
— Ира, — мать протянула руку, — пойдем.
И дамы удалились.
Батя любовно посмотрел им вслед, пробормотал:
— Девочки направо, мальчики налево…
И направился в другую сторону, бросив на ходу:
— Олег, ты идешь?
Я поспешил следом. На ногах у меня были кеды. Самое то для походов по лесу. На отце — смешные сандалии, надетые прямо на носок. Тоже неплохо.
***
Этот лесок оказался довольно популярным местом. Повсюду валялись размоченные и подпорченные временем клочки газетки. У меня не возникало никаких сомнений, что употребили их исключительно по назначению. Зато нигде не видно вездесущих пакетов и одноразовой посуды.
В лесу было чудесно. Тихо, свежо. Сквозь редкую листву пробивалось солнце. Мы прошли чуть глубже и неожиданно наткнулись на старый куст лещины, сплошь усыпанные орехами.
— Ого, — сказал отец, — вот это мы удачно зашли.
Он сорвал четверную гроздочку и протянул мне.
— Давай, Олежка, пробуй.
Ясное дело, что я бы прекрасно управился и сам. Но искренняя отцовская забота была приятна. Орех без усилия лопнул. Внутри оказалось ядрышко, еще молочной спелости, но уже довольно крупное.
Отец разгрыз свой орех и довольно причмокнул:
— Чистый мед! Давай наберем, порадуем женщин.
Я с сомнением поглядел на пустые руки.
— Куда?
Батя задумался.
— Сейчас, — вытащил из-за пояса рубашку и оттянул перед собой гамачком, — давай сюда.
Рубашка была голубой, совсем светлой. Зелень орехов — сочной. Меня одолели сомнения. Умом я понимал, что таких мыслей у пацана быть не должно, но привычки так просто не вытравить. Поэтому сказал:
— Не думаю, что мать нас за это погладит по головке.
Отец поглядел на себя, на орешник, на меня и беззаботно выдал:
— Ерунда, рви. Вот увидишь, как она обрадуется. — И, словно сам себя уговаривая, добавил. — Знаешь, как Иринка любит орехи?