— Фу, Олег, — процедила она, презрительно морща нос, и кивнула на Ирку, — я думала, ты парень. А ты всего лишь нянька для этой сопли!
Фантастика! Все снова повторялась. Слово в слово. Как такое может быть? Нет, это срочно надо исправить. Я ссыпал всю мелочь на прилавок, обернулся к Вике и с чувством, с оттягом, принялся аплодировать.
Она растерялась.
— Браво, — сказал я, — бис! Вы чудесно сыграли свою роль, леди Ровена. Жаль, что роли, где надо изображать любовь, вам не удаются вовсе. Трудно играть влюбленность, если любишь только себя? Не так ли, Вика!
И тут Вика впервые вышла из себя. Покрылась красными пятнами, подурнела, яростно раздула ноздри, выкрикнула:
— Не так…
Она не договорила, от щедрот души залепила мне пощечину и зарыдала. Картинно, горько, с придыханием. Новый кавалер тут же обнял ее за плечи, что-то зашептал на ухо, потом обернулся ко мне и отчеканил:
— Сволочь ты, Олег.
Я лишь пожал плечами, отвернулся от них и опять принялся пересчитывать монетки, двигая их пальцем по белой поверхности прилавка. Продавщица смотрела на меня с сочувствием. От ее молчаливого одобрения мне стало легче.
Ирка выглядела притихшей. И не только она. Все кафе, после выходки Вики затихло, утратило праздничность. На меня бросали взгляды. Кто-то украдкой, кто-то открыто с откровенным любопытством. Мне было все равно. Я смог преодолеть и этот рубеж. И Ирка вот она, рядом. Не обиделась, не сбежала. И все идет по плану. По моему плану!
***
Я поставил на стол поднос и сказал:
— Лопай, сластена.
Она счастливо улыбнулась, взяла ложечку. Жизнь показалась прекрасной. Вика исчезла в прошлом. Стала нереальным сном. Эту победу мне удалось одержать
В кафе мы немного задержались. Ирка слопала свое мороженое, выпила сок и спросила:
— Олег, а можно мне бутерброд?
Я вспомнил, что ела перед уходом одни макароны с сахаром и сейчас, конечно, уже проголодалась. Ответил:
— Можно. С колбасой или сыром?
— С колбаской, — выпалила она и добавила свое вечное, — ура!
На остатки мелочи я купил два бутерброда, чай для Ирки и кофе себе. Глянул на часы, висевшие над входом — половина восьмого. За столиком сказал:
— Ир, давай быстрей, нам выходить пора. Еще билеты покупать надо.
Он кивнула, взяла себе один бутерброд, второй пододвинула мне. Я вспомнил, что сестренка всегда была такой, все делила строго пополам. Никогда не пыталась взять себе больше и другим себя обделить не позволяла.
На выходе из кафе она снова сунула мне свою ладошку. А, когда мы чуть отошли от двери, спросила:
— Олег, а почему эта девчонка тебя ударила?
Я машинально ответил:
— Дура потому что…
Ирка поразмыслила и кивнула. Но не смогла не уточнить:
— А мальчишка почему так плохо про тебя сказал?
Вот же дотошная. И как ей это объяснить? Я попробовал быть честным.
— Потому что Вика плакала.
И, естественно, нарвался на новый вопрос.
— А почему она плакала?
Я остановился, Иркину руку не выпустил, просто посмотрел на нее. Взгляд у сестренки был серьезный. Ей действительно нужно было знать ответ на этот вопрос.
— Знаешь, кто такие эгоисты? — спросил я.
Ирка сделала умные глаза, кивнула и тут же ответила:
— Нет, а кто?
— Люди, которые любят только себя. На других им плевать. Они хотят, чтобы все их желания исполнялись.
Ирка нахмурилась.
— Я никогда не буду такой, — сказала она убежденно. — А какое желание ты не исполнил?
Какое… Перед глазами у меня встала сцена, произошедшая сорок лет назад. Каким же торжеством тогда сияли глаза Вики. Как она упивалась своей властью над глупым мальчишкой.
— Олег!
Я словно очнулся.
— Ты сам не знаешь какое? — В голосе у сестренки было удивление.
— Знаю. — Сказал я. — Она хотела, чтобы я бросил тебя и пошел за ней.
Ее пальчики крепко-крепко сжали мою ладонь. Ирка засопела в раздумьях. И наконец, задала самый важный вопрос:
— А ты меня не бросишь?
Тут мне даже не нужно было размышлять над ответом.
— Никогда, — сейчас я был абсолютно честен.
Про себя же подумал: «Я уже бросил тебя один раз. То, что из этого вышло, мне не понравилось».