Я прислонился к дверному косяку, попытался отдышаться. С трудом проговорил:
— Сейчас приедут. Ты бы не стояла рядом с ним, шла бы вещи собирать.
— Ах, да, — она засуетилась, бестолково затопталась на месте, не зная за что схватиться.
Я взял ее за руку и силой отвел в гостиную.
— Одежду собирай, остальное я сам сложу.
На нее это подействовало. Не глядя на спящую Ирку, она распахнула шкаф и ринулась к вещам, где стояла большая спортивная сумка. Все содержимое ее безжалостно вывалила на пол. Я посмотрел на начало сборов, убедился, что все идет, как надо, и вернулся на кухню.
Чашка, мыло, зубная щетка, зубной порошок, расческа. Что еще нужно человеку в больнице? В голове была абсолютная пустыня. Я плюнул и здраво решил, что остальное всегда успеем принести. Завернул все в кухонное полотенце и вернулся к матери.
Она тем временем навертела целый баул. Что сунула в него, я даже не рискнул предположить. Протянул ей сверток и только спросил:
— Тапочки положила?
— Тапочки?
На меня уставились абсолютно бездумные глаза. В них плескалась паника. С придвинул сумку к себе, пошарил наощупь — чего там только не было. Все! Кроме тапочек. Решил, что вещи лишними не бывают, они бывают запасными. А мать сейчас, пожалуй, нервировать не стоит. Добавил для комплекта свой сверток. Потом взял отцовские тапки, замотал их в газету и водрузил сверху.
В дверь постучали. Мать словно отмерла, накинула халат. Открывать она понеслась вперед меня.
***
Медиков было двое — врач и фельдшер. Мне они сразу понравились — спокойные, деловитые, взрослые. Отца осмотрели мельком. Как я и думал, пришли к тому же выводу.
— Подозрение на аппендицит, — сказал матери тот, которого я для себя окрестил врачом.
Мама окончательно расстроилась:
— А без больницы никак нельзя обойтись? — спросила она. — Нам скоро уезжать. Может быть…
Мужчина ее прервал.
— Можно, — сказал он, — если этот муж вам больше не нужен. Если у вас есть запасной.
— Запасной? — Шутки до мамы доходили плохо. Она нахмурилась и честно ответила: — Нету запасного.
Врач покосился на меня, потом снова обратился к ней:
— Вот видите, значит, надо лечить этого.
Он подошел к отцу и подхватил его под руку:
— Давайте, попробуем подняться. И потихонечку… потихонечку…
Батя со стоном встал. Его осторожно вывели в коридор. Там до меня дошло, что он в одних трусах. И вряд ли нужно идти в машину так.
— Мам, — сказал я, ему надо одеться и обуться.
Она промолчала. Она словно не слышала меня. Я сам отправился в спальню. Взял брюки, рубашку, начисто забыл про носки. Штаны я на батю натянул тоже сам, рубашку накинул ему на плечи. Отец постанывал и не мог разогнуться.
Мать словно проснулась, оттолкнула, оттеснила меня и надела на него ботинки. Прямо на босые ноги. Врач только хмыкнул.
— Вы едете? — Спросил он у матери.
Та не успела ответить, я опередил:
— А можно я?
Мне совсем не хотелось оставаться с Иркой вдвоем. Как ни крути, а сегодня была суббота. Та сама суббота.
— Нет мальчик, — ответил врач. — Сопровождать больного могут только взрослые. Например, твоя мама.
Он подтолкнул мать вперед и вышел следом за ней, ведя отца под руку. Фельдшер поднял с пола баул, собрался уходить, но задержался в дверях и сказал:
— Вы мать сегодня не ждите.
— Почему? — не понял я.
— У нас городскую хирургию закрыли на мойку. Повезем в райцентр. А это шестьдесят километров отсюда. Вряд ли она сегодня вернется.
— Погодите!
Я метнулся в гостиную, сунул в мамину сумку кошелек, кинул в авоську платье, висевшее на спинке стула. Протянул все это фельдшеру.
— Вот, отдайте маме. А то она ничего с собой не взяла.
Тот улыбнулся.
— Хорошо, отдам.
И ушел. А я остался наедине с неизвестностью и с Иркой. И мне стало от этого совсем жутко.
Глава 22. Утро субботы
На меня навалилась дикая усталость. Напряжение последних дней пудовыми гирями повисло на ногах. Что делать дальше, я не имел ни малейшего понятия. Снова жутко захотелось курить. Я отправился в кухню встал у окна, прислонился к прохладному стеклу лбом и выглянул наружу.
Сгорбленного отца как раз сажали в машину. Абсолютно потерянная мама стояла рядом. Фельдшер пытался вручить ей сумку, но она никак не могла взять в толк, что от нее хотят, лишь бессмысленно от него отмахивалась. Парень плюнул и поставил ее вещи в салон, у стеночки, на пол. А после закрыл двери.
Кто-то уткнулся в меня теплым боком, прижался и замер. Я обернулся, рядом встала Ирка. Заспанная, босая, с перепуганными глазищами. И тоже принялась смотреть в окно. Я обнял ее за плечи.
Когда машина тронулась, сестра спросила:
— Олежек, мама скоро вернется?