Вошел гонец - бледный, одежда в местах, не прикрытых кольчугой, изодрана; заплетающимся языком он пробормотал что-то невнятное.
Зураб наполнил свою чашу вином и, попросив позволения у Шадимана, протянул гонцу.
- А теперь, Ясон, говори. Ничего не скрывай перед советниками царя! Что случилось?
- Мой князь! Еле живой вырвался, сам не верю как! Саакадзевцы чудом не убили. Ночью крались по Горийской дороге... Я, Спиридон и Реваз, как приказал Миха, их выслеживали. Не знаем, как днем, но ночью много конных видели. Спиридону удалось совсем близко подползти, и такое услышал: "Хорошо, Сафар-паша войско дал, но на целую неделю турки запаздывают. А разве не время испытать крепость тбилисских стен?" Тогда другой такое сказал: "Не хочет Моурави трогать Тбилиси, и без этого в одну сеть попадутся несколько птичек... Стойте, тут кто-то прячется!" Спиридон отполз и на коня уже вскочил, как вдруг саакадзевцы закричали: "Хватай! Вот они! Вот лазутчики Иса-хана!" И такое пошло, господин, страшно вспомнить! Хорошо, луна еще не вышла. Стрелы осыпали нас, в темноте сверкали клинки... Тогда Спиридон прохрипел: "Скачи, Ясон, в Тбилиси, предупреди князя!" Я погнал коня, и наши рванулись в разные стороны, сбивая преследующих. Не знаю, живы, нет ли, только я все же ускакал, светлый князь.
- Вижу, - засмеялся Зураб. - Верно, Спиридон и Реваз тоже прорвались, недаром они арагвинцы. А среди всадников не заметили Моурави?
- Не заметили, мой князь, темно было; все же я веселый голос "барса" Дато узнал. Может, и другие там, только не успели заметить. Если отсюда лазутчиков послать, от Уплисцихе недалеко стоят...
Не один Иса-хан испытующе расспрашивал гонца, но и Шадиман и Хосро-мирза тщательно допытывались, где Саакадзе. В конце концов убедились, что предводитель "барсов" обосновался в Уплисцихе и стал недосягаем. Значит, дождавшись турок, он ринется на Тбилиси?
Едва телохранители закрыли дверь за гонцом и вновь скрестили копья, Хосро-мирза воскликнул:
- Святой Хуссейн услышал мою мольбу и еще раз посылает мне встречу с Непобедимым.
- Как, Хосро-мирза намерен вступить в бой?
- Ты угадал, князь Зураб! Ведь Саакадзе на картлийской земле!
Зураб силился скрыть волнение, он то вскакивал, то грузно опускался на сиденье.
- Но, уважаемые советники, вы же слышали, гонец не видел Саакадзе. "Барс" не покинул Ахалцихе! - раздраженно процедил он сквозь зубы.
Шадиман пристально всматривался в объятого тревогой Зураба: "Тут в чем-то хитрость! Нет, не следует доверять Зурабу", и твердо сказал:
- Саакадзе на большое дело не посылает одних "барсят". Умный из умных, Хосро-мирза прав. И пусть никто не думает, что победа над Саакадзе не будет одержана тем, кого "солнце Ирана", великий шах-ин-шах, удостоил доверия!
Поднявшись, Хосро заявил, что промедление смерти подобно. Он велит минбашам через два часа выступать и сам проследует в Уплисцихе. Пусть бьют барабаны тысяч!
"Бежать! Бежать немедля! - ужасался Зураб. - Двойной игре конец! Проклятие! О жалкая участь!.. Бежать? А если задержат?.. Прорвусь!" - Зураб нащупал под кольчугой короткий меч.
Вновь звякнули копья, и в шумно распахнувшиеся двери вбежал чубукчи, рукавом отирая со лба крупный пот.
- Све-ет-лый князь! Опять го-нец ве-есь в кро-о-о-о-о-ви!
Гримаса неудовольствия исказила лицо Зураба. Он вскочил и мысленно послал гонцу тысячу проклятий. "Свидетель сатана! Этого глупца заставят вести сарбазов к несуществующей стоянке Саакадзе. Бежать немедля!"
- Введи гонца! - Шадиман искоса, еще подозрительнее следил за Зурабом. - Что с тобою, князь? Не слишком ли ты тревожишься?
- Если бы к Марабде стремились хищники, был бы спокоен, как мраморный ангел? Надо спасать замок! Надо!
Зураб чуть не рявкнул: "бежать!", но, взглянув на гонца, который не вошел, а, переступив порог, повалился навзничь, почувствовал, что прирастает к скамье.
Широко раскрытыми глазами Зураб, не мигая, смотрел на гонца: "Клянусь хвостатым сатаной, это наваждение!.." Перед ним поднялся с ковра не арагвинец, а саакадзевец Ило, лучший лазутчик Георгия Саакадзе.
- Говори! И крепко запомни, арагвинец: за ложь будешь наказан пыткой! Шадиман с ненавистью перевел взгляд на оцепеневшего Зураба.
- Князь князей, - хрипло начал гонец, - если не говорить, то зачем я здесь?
- Откуда ты? - не вытерпев, прорычал Зураб.
- Как откуда, светлый князь? Сам знаешь, моя сестра в Душети живет, замужем за твоим конюхом, в гости к ней поехал, кто запретит? Уже к Мцхета подъезжал, вдруг верный тебе Реваз навстречу. "Слыхал, говорит, Саакадзе все же турок привел!" - "Без такого не живет", - это я ответил. "Хочешь, Ило, вместе благодарность князя заслужить?" - "Дурак от такого откажется", - это я сказал... Часа не прошло, а мы уже крались к Уплисцихе... Сам догадываешься, доблестный князь Зураб, что там высмотрели.
Гонец пустился в подробные описания: как они привязали своих коней к кусту орешника, как, стараясь не дышать, поползли за уступ, где расположились саакадзевцы, как неожиданно из зарослей выскочили всадники; среди них было много янычар - по-турецки с азнаурами говорили, как пришлось ждать, пока не скрылись они за поворотом Тбилисской дороги:
- Наверно, лазутчики...
Зураб кусал губы, стараясь подавить ярость. Ило продолжал плести свой вымысел, и на его наглом лица играла сатанинская усмешка.
"Собака! Помесь ишака и свиньи! - в памяти Зураба всплыло, как некогда этот Ило бежал из Ананури в Носте вместе с Арчилом (казненным позже под стенами Гори шахом Аббасом) и стал лучшим лазутчиком Саакадзе. - Разве не Ило в Марткоби пролез в персидский стан? Но зачем пролез сюда? Неужели осмелится меня выдать? Ведь в Уплисцихе столько же янычар и азнауров, сколько алмазных замков! Проклятие! Саакадзе разгадал мой замысел! "Барсы" выследили моих гонцов, а главный хищник прислал Ило погубить меня! Видно, ишачий сын подрался с моим гонцом и вместо него сам проник под гостеприимную крышу Метехи. Сатана!"
- Почему же другой арагвинец с тобою не прибыл? - все еще подозрительно спросил Шадиман.
- Светлый князь, сам знаешь, чтобы на коня сесть, нужно зад иметь, а Реваз месяц будет, лежа на животе, угощение янычар вином запивать. - Ило весело подмигнул Зурабу.
Арагвский владетель резко положил руку на пояс. Звучно расхохотался Иса-хан, Хосро сдерживал улыбку. Зураб хрустнул пальцами: "Понял все! Проклятый хвост проклятых "барсов" поймал моего гонца и в драке, ради насмешки, колол его не в грудь, как подобает..."
- Почему же у тебя зад целый? - заинтересованно осведомился Андукапар.
- Э-э, князь, от привычки зависит: я ни разу не повернулся к врагу спиной. Хотя видишь? - Ило распахнул рубашку: из глубокой раны на груди сочилась кровь.
Шадиман вздрогнул и твердо решил: "Царевич Хосро будет царем, ибо..."
Хосро, вынув шелковый платок, надушенный тонким благовонием, протянул его Ило.
- Возьми, прикрой рану и... говори, что дальше?
- Во имя Картли, царевич, скажу, что надо. Да воссияет над твоей короной грузинское солнце! Да...
- Молчи, презренный! Как смеешь голос подымать? Или тебе мало одной раны, еще хочешь?
- Больше некуда, князь Кувшинский.
- Как? Как ты сказал? - Зураб затрясся от хохота. - На, возьми кисет, это излечит твою вымазанную кровью голову.
- Не излечит, князь. Если б бычьей кровью смочить... Счастливый Реваз, он так поступил.
- Ты что, ишачий сын, сказал? - Андукапар свирепо сжал кулаки. - Я при твоем князе тебя в кизяк превращу!
- Правду сказал, князь Аршанский... больше некуда. - Ило сорвал повязку: на лбу зияла рана от удара клинка. - Янычар полоснул, но я об его башку тоже шашку сломал, тогда только ускакал.
Зураб сосредоточенно разглядывал рану: "Сам себя ранил, так кинжалом не бьют. Только цель какая? Пока в мою пользу мелет ложь. А может, играет, как с пойманной мышью? Убью на месте!" - и он притворно улыбнулся, чтобы не заскрежетать зубами.
- Очевидно, раны мешают говорить? Чувствую, тебе удалось подслушать, о чем совещались за выступом.