- Угадал, уважаемый. Один человек - говорят, мсахури князя Палавандишвили, - почти не торгуясь, закупил у меня парчу, бархат и шелк. Хвастал, что на приданое княжны. Не знаю, правда или нет.
- Неправда. Князь Палавандишвили младшую дочь зимой венчал. Может, мсахури из Кахети? Тоже говорят: храбрый Исмаил не одну куладжу - шарвари у кахетинских князей снял, а они не против были.
- Может, из Кахети, монеты запаха не имеют.
- Зато лазутчиков по запаху узнают.
- Может, так. Вот решил домой пойти. Сегодня жена каурму приготовила, давно хотел.
- Арчил, тот, что в Метехи, просил передать: не, держи больше выбранный им товар, раздумал он чоху шить, - вспомнил чубукчи поручение старшего смотрителя конюшен. - Продай бархатному лазутчику... Кстати, о лазутчике вспомнил! Не видал ты гонца?
- Какого гонца?
- Саакадзевского... Мой князь зовет.
- Почему должен видать?
- А разве не ты был в почете, когда Саакадзе хозяйничал в Картли?
- Я и сейчас в почете, когда хозяйничает Андукапар.
- Почему думаешь, Андукапар?
- Не я один, все чувствуют приятную руку князя. Хорошо, благородный князь Шадиман работой амкаров успокоил. Уже многие хотели закрыть лавки. Вдруг, прислонив руку к глазам, Вардан начал всматриваться вдаль. Не понравился ему разговор лазутчика Шадимана, и он решил избавиться от непрошеного собеседника. - Уважаемый чубукчи, если гонца Моурави ищешь, сейчас к мосту поскакал.
- К мосту?
Чубукчи хлестнул коня и с трудом стал пробираться через Майданскую площадь.
Вардан поспешно вошел в лавку.
- Гурген! - позвал он спрятавшегося сына. - Беги в духан "Золотой верблюд", скажи Арчилу, пусть немедля скачет в Метехи, - князь Шадиман ищет. Скажи: старший смотритель Арчил через чубукчи передал, чтобы я не держал больше товар. Выходит, "верный глаз" может свободно гулять, опасность позади. Ночью к нам пусть придет, все же не открыто. Хочу тоже Моурави о майдане сообщить...
Когда Арчил-"верный глаз" предстал перед Шадиманом, был уже полдень. В венецианском бокале таял кусочек льда, отражая солнечный луч. Шадиман, постукивая по льду серебряной палочкой, снова подробно расспрашивал о Саакадзе и даже о "Дружине барсов". Узнав, что Дато уехал с Хорешани в Абхазети проведать первенца, Шадиман встрепенулся и спросил:
- Не сына ли Саакадзе сватать? Слух идет, владетель Шервашидзе дочь красивую имеет.
- Нет, светлый князь, наш Автандил пока молод. А дочь Шервашидзе без носа осталась. Какая из нее жена, если Леван Дадиани, по праву мужа, нос ей отрезал? Хоть и неправда, что за измену, - все же нос снова не отрос.
Шадиман не дал улыбке перейти в смех и пристально вгляделся в приятное, смелое лицо, озаренное блеском умных глаз. Не без зависти он подумал: "Ему можно доверить. Умеет Моурави, как магнит - железо, людей притягивать".
- Вот что, "верный глаз", так, кажется, тебя зовут?
- Так, светлый князь, я еще ни разу не промахнулся. Куда направлю стрелу, туда вонзится.
- Понимаю. Хочу доверить тебе большую охоту, и если попадешь в царственного оленя, проси, что пожелаешь! Азнауром сделаю, а хочешь - женю на сестре моего мсахури.
- Светлый князь, я уже осчастливлен сверх меры, раз мне доверяешь, - и, как бы в порыве благодарности, вскрикнул: - Моурави недаром тебя, светлый князь, любит! Вслух не говорит, а только всем советует уважать тебя и восхищаться твоим умом.
- Странно, а я полагал наоборот; ненавидит меня - ведь всю жизнь спорим с ним. - И, взяв ломтик лимона, старательно выжал сок в венецианский бокал.
- Непременно потому спорит, что дорожит тобою, князь.
- Дорожит? Выходит, с меня гример берет.
Шадиман задумчивым взором скользнул по лицу Арчила, уже не удивляясь, что беседует с простым дружинником. "За Моурави я готов десять князей отдать. Но что делать, в разных церквах нас крестили". Пригубив бокал, спросил:
- Где пропадал ты все дни? Почему в Метехи не показывался? Разве не знаешь, где гонец должен терпеливо ожидать ответа?
- Знаю, светлый князь, только твой чубукчи приказал не беспокоить тебя, пока князья не разъедутся. Как раз сегодня день подходящий.
- Подходящий? Почему?
- Слово имею сказать... если разрешишь, светлый князь.
- Говори.
- В духане сегодня чанахи пробовал, вина, конечно, немного выпил... Смотрю, арагвинцы тоже кушают и кувшины часто меняют; и так дружно на меня уставились, будто не узнают. Я, конечно, их еще больше не узнаю, а сам думаю: почему в будни так много пьют? Не успел себе ответить, как вошли дружинники князя Андукапара. Сразу арагвинцы свой характер показали: "Э-э!.. - кричат. - Когда разбогатели, что в духан пришли? Может, ваш длинный князь для вас кисеты открыл?" Тут пожилой аршанец свой ум показал: "Хотя, говорит, кисеты наш длинный князь не открыл, все ж монеты не из кисета вашего широкого князя вынули, на свои пьем". Арагвинцы такой смех подняли, что кувшины закачались. "На свои? Где свои взяли? Может, выгодно пощечины княгини Гульшари продали?" - "Пришлось, - отвечает умный аршанец, - ведь за ваши ишачьи шутки и полшаури не дадут!" Вижу, светлый князь, драка будет, если останусь, непременно шашку обнажу, - только за кого? Князь Зураб сейчас худший враг Моурави, а князь Андукапар всегда врагом был. Ушел из духана - и снова изумился; на твоем майдане арагвинцы, как у себя в конюшнях, ржут. Я хорошо их характер знаю, не раз, - чтобы им волк в рот... чихнул, - рядом дрались, всегда перед боем веселились. Князь Зураб пример показывает. Только думаю: с кем бой? Об этом хотел тебе сказать, светлый князь.
- Молодец, что сказал. - Шадиман выпил до дна ледяную воду, посмотрел бокал на свет, из золотого он стал темно-красным. Так же обманчив и цвет дней в Тбилиси. Он никак не мог отделаться от мысли, что не все здесь гладко.
"Лазутчики уверяют: радуется народ победе Теймураза. Такое понять можно. Если князья едва скрывают чувство удовольствия, почему должны плакать плебеи? Зураб сегодня целый день спит; клянется, что устал о шершавый камень язык точить... А за утренней совместной едой почему-то за мою умную голову пил.
Уговаривал завтра к Фирану на охоту поехать... Может, измену затевает? Нет, пока воздержусь от наслаждения за фазанками гнаться. Но почему я в последнюю минуту удержал Фирана в Метехи? Этот "верный глаз" внушает мне доверие, хотя чубукчи не любит его, говорит: "Хитрость в глазах прячет". Но... я ему почему-то доверяю больше, чем Зурабу. Предателя Георгий не прислал бы, сейчас у меня с Великим Моурави дружба. Да, Теймураз нам не нужен. Но картлийцам он больше по душе, чем Симон. Значит, надо такого царя им преподнести, чтобы от радости забыли не только имя царя Кахети, но и свое... Луарсаб! Да, только он! Всеми мерами вызволить его из персидской темницы! Баака должен понять: спасение царства выше личных чувств. В послании я все описал, не может отказаться. Если бы знать, где Тэкле, ради нее на многое Луарсаб согласился бы. Но надо спешить, ибо Теймураз тоже любит спешить. Завтра же из Марабды главные дружины вызову..."
- Скажи, "верный глаз", - вдруг оборвал молчание Шадиман. - Хочешь повидать своего отца?
Арчил вытаращил глаза: "Уж не ловушка ли?! Или вправду возможно такое счастье?"
- Светлый, благородный господин! День и ночь об этом думаю. Очень соскучился, но только как повидать?
- Отвезешь от меня подарок и послание Али-Баиндуру. Слушай внимательно. Разумеется, Баиндуру для вида ценность посылаю. Главное - тайное послание передашь лично князю Баака. Ну как, готов?
- Клянусь солнцем, светлый князь, все исполню! Только как скрыть от проклятого Баиндура послание? Вдруг прикажет обыскать? Тоже опытный, трудно его обмануть. Может, в цаги засунуть или внутри чохи распластать?
- Не годится. - Шадиман взял с тахты пояс с медными шишечками. - Видишь ли ты здесь послание?
- Нет, светлый князь.
- Испытанное средство. Нажми эту шишечку и отвинти. Никто не догадается, по опыту знаю.
Шадиман учил, а Арчил, вспомнив, как Саакадзе нашел послание Шадимана к лорийскому владетелю именно в поясе рыжебородого гонца, принялся, и глазом не моргнув, восхищаться якобы не известным ему до сей поры способом доставки тайных посланий.
- Разумеется, просветив тебя, не придется впредь самому пользоваться этим средством, но дело важное... и... не для меня одного... Потому жертвую тайной. Вот, держи ферман на проезд по всем путям Ирана. Подписал царь Симон. A свиток к Али-Баиндуру широко откроет тебе ворота всех крепостей и городов. Когда выедешь?
- Куда, светлый князь?