- Значит, вы предлагаете спешиться и идти дальше пешком?
- Другого пути нет, капитан.
- Далеко ли до разбойничьего логова?
- Я был там только раз. Расстояние невелико, не больше шестисот ярдов. Но подъем довольно крутой.
Мне не хотелось ссаживать людей и оставлять лошадей. Те, кого я отобрал, были, конечно, хороши и в пешей схватке, но я опасался, что нас могли заметить, когда мы продвигались по дороге внизу, и последовать за нами.
На равнинах и в горах есть не только разбойники, но и герильерос. Иными словами, каждый крестьянин и мелкий землевладелец был в это время партизаном. Что, если соберется банда таких партизан и выследит нас? Они смогут беспрепятственно захватить двадцать американских лошадей. Это был бы позорный конец моей военной карьеры.
У меня и мысли не было об отказе от дела. Это было бы еще большим позором. Я только хотел использовать менее рискованный план. Было решено, что мы с проводником поднимемся по ущелью вдвоем и проведем разведку у дома. Если разбойников там не окажется, избавим моих солдат от тяжелого подъема и разочарования. Если хозяева дома, тогда стоит нанести им визит в полную силу.
Проводник считал, что если мы пойдем одни, соблюдая осторожность, то никакая опасность нам не грозит, В лесу достаточно укрытий. А если нас все же заметят, мы имеем все шансы вернуться к своим. Если нас будут преследовать, я подам сигнал и мои люди встретят нас на полпути.
Со мной был сержант, который побывал во многих уголках земного шара. Ему приходилось сражаться с врагами и в лесу, и в прериях. И я знал, что на него можно положиться.
Дав сержанту подробные инструкции, я спешился и вслед за "доном Сэмюэлем Бруно" двинулся в направлении лесной "хижины".
Ночь была не темная. Тёмные ночи под небом южной Мексики вообще редкость! Луна еще не взошла, зато мириады звезд дарили свой мерцающий свет. Воздух был тих и неподвижен. Ни один листок не шелохнется. Малейший звук разносился на большое расстояние. Мы слышали блеяние овец на равнине внизу и крики птиц в зарослях осоки у берегов озера Чалко.
Меньше света и больше шума для наших целей подошли бы гораздо лучше.
Мы старались двигаться осторожно и незаметно. Тропа шла круто вверх, но подниматься по ней было нетрудно. Только иногда, там, где тропа взбиралась с террасы на террасу, требовались усилия и ловкость.
Время от времени мы останавливались, чтобы перевести дыхание и прислушаться.
В одном месте мы задержались подольше. На плоской, похожей на столешницу террасе виднелись следы лошадиных копыт. Проводник указал на них, прошептав, что это и есть вторая дорога, о которой он говорил.
Я склонился к следам. Все они оказались свежими, оставленными сегодня. Определить это мне помог опыт прерий.
Дорога дальше стала легче и более открытой. Двести или триста ярдов она шла горизонтально, и мы могли идти без напряжения.
Кучер неслышно двигался впереди, двигался медленно и со всеми предосторожностями. Я, следуя за ним, опять погрузился в невеселые размышления. Сумрачный полог леса был подходящей декорацией к моему траурному настроению. Мимо пролетела на мягких крыльях сова. Ее стоны казались насмешкой надо мной.
Я почти поверил, что забыл Долорес Вилья-Сеньор или стал равнодушен к ее существованию. Какой самообман! Теперь я знал, что это не так. Долгие тяжелые переходы, затянувшиеся осады, полученные в боях раны, даже кокетливость чужих глаз - ничто не могло изгнать ее из моего сердца и моей памяти. Она по-прежнему царила там.
Я видел, перед собой ее лицо в печальной тени деревьев, она виделась мне среди мерцающих звезд. Я не забыл ее, и в этот час понял, что никогда не забуду.
Торопясь ей на помощь, я в то же время чувствовал себя так, будто радуюсь ее несчастью. Моя душа так погрязла в досаде и злости, так переполнилась жаждой мести! И не рыцарские побуждения вели меня вверх по склону Икстисихуатля, а только надежда унизить ту, что унизила меня.
Голос Сэма Брауна прервал мои недостойные размышления. Он прошептал мне на ухо:
- Слышите, капитан?
- Что слышу?
- Музыку.
- Если вы называете крик ужасной совы...
Жест проводника заставил меня замолчать. Он поднял руку, указывая пальцем вверх.
- Прислушайтесь, - продолжал он. - Звенит гитара. Слышите? Кто-то смеется. Слышите? Если я не утратил слух, это женский голос!
Последнее замечание привлекло мое внимание. Я прислушался. Да, звуки какого-то струнного инструмента, арфы или гитары, может быть, лютни. Потом мужской голос. Затем несколько негромких, но звонких и чистых звуков, какие может издать только женское горло.
- Да, - машинально ответил я, - там музыка.
- Более того, капитан, танцы.
Я снова напряг слух и услышал шарканье ног в такт музыке, затем смех, радостные восклицания. Звуки веселья...
- Это из хижины, - прошептал Сэм. - Там что-то происходит. Черт побери, да это фанданго...
Его замечание сопровождалось более громкими звуками.
К гитаре присоединилась скрипка. Слышался оживленный разговор. В этих звуках не было ничего похожего на оргию. Не такие звуки я ожидал услышать на кутеже разбойников. Скорее, так могли вести себя люди, гуляющие на пикнике; главное отличие заключалось в том, что праздник проходил ночью.
- Это они, - прошептал кучер дилижанса. - Те самые. Кого мы ищем. Развлекаются. Капитан, мне кажется, девушки участвуют в веселье добровольно.
Я не ответил на его слова, но сердце у меня болезненно сжалось.
Все мысли о стратегии исчезли. Даже благоразумие на время оставило меня.
Воспоминания о прошлом, мрачные воображаемые картины настоящего - все это сводило меня с ума. Та, кому я отдал свою страсть, высокую и святую, игрушка главаря шайки. Больше того, она стала ею по доброй воле,
- Вперед! - Я схватил проводника за руку. - К дому. Посмотрим, что все это значит. Вперед! Опасности нет. Я могу позвать своих людей, и они будут здесь через десять минут. Если понадобится, мы сможем отступить. Вперед! Вперед! Я должен своими глазами увидеть, как низко она пала.
Не вполне понимая причины, Сэм Браун подчинился моему приказу.
Глава XXXII
СВАДЬБА В ГОРАХ
Мы поднялись на еще одну террасу, и нашему взору предстало массивное сооружение прямоугольной формы, одноэтажное, но с асотеей наверху, окруженной парапетом.
Дом стоял на небольшой платформе, расположенной у основания крутого подъема. С двух сторон жилище было защищено утесами, обрывисто уходившими вниз. Рядом располагалась конюшня; между ней и подъемом - огороженный двор. Фасадом дом был обращен к открытому пространству впереди; отсюда начинался спуск, похожий на скат бруствера крепостного вала.
Трудно найти лучшее место для разбойничьего притона. Враг не мог подойти с флангов; нападающие спереди должны миновать ровную площадку, по которой невозможно пройти незамеченным. Правда, можно подобраться с тыла, если спуститься с вершины сьерры, но там наверняка был выставлен караул.
Мы неслышно приближались. Я увидел темную каменную стену с еще более темным пятном, указывающим на вход. По обе стороны от входа большие окна, из которых льются потоки света. Перед домом заброшенный сад, заросший сорняками и диким кустарником.
Мы старались держаться под прикрытием ветвей и избегали двух желтых полос света. Оба окна, как принято в мексиканских жилищах, не застеклены, но были забраны прочными железными решетками. Ни ставней, ни занавесок; ничто не загораживает свет и не мешает заглянуть внутрь.
Через несколько секунд, проведенных на лужайке, мы сумели расположиться так, чтобы рассмотреть происходящее в доме.