В свою спальню Василий Павлович попал уже глубокой ночью. После долгого разговора по душам с отцом, в полной мере Василий осознал, как был неправ. Да и, по большому счету, не только сегодня. Все эти недели, с того момента, как пигалица стала жить с ним, он даже не задумывался над тем, что мелкой девчонке нужно внимание, свидания, культурная программа.
Осторожно, стараясь не разбудить спящую в кровати девушку, Василий прошел в ванную. Вернувшись, аккуратно улегся в постель. На самый край. Лежал и смотрел, как тихо сопит Грунька. Приоткрытый рот будил желания прикоснуться к нему. Но Васька приказал себе лежать и не двигаться. Не сейчас. Не заслужил пока. Простит, вот тогда и поцелует. Покажет, как соскучился, как сожалеет и как любит.
Почему-то еще вчера, да даже сегодня утром, он упрямо не позволял себе скатываться до соплей и признаний. А сейчас вот жалел. Если бы пигалица не спала, он бы миллион раз ей в глаза сказал, как любит ее, упрямую и смелую девчонку.
Но Грунька спала, подложив ладошку под щеку, а вторую устроив на одеяле. Васька провел рукой по хрупким и длинным пальцам. Нет, он определенно тупил все эти недели. Почему? Да потому что только тупица мог променять любимую женщину на стройку. Пусть и собирался он, изменив первоначальные планы, отгрохать новый клуб в разы больше BarINa и назвать «Пепел» в четь пигалицы. Вроде как подарок на Новый год. И к чему пришел? Разлад и волнения.
Васька скользнул взглядом по хрупкой фигурке, укрытой одеялом.
Прав отец, Груня — самое светлое и чудесное, что могло с ним, Васькой, случиться. Как и малыш. Да, новость оказалась неожиданной. Но ведь ребенок был желанным. А как иначе? От любимой-то женщины, частица ее и Васьки.
— Я такой дурень, зайчонок, — вздохнул Василий, осторожно придвигаясь ближе.
— Уходи в гостевую, — едва слышно прошелестела Груня, так и не открыв глаза.
Васька уже готов был послушно встать и уйти, но замер. Его ног коснулись прохладные ступни девчонки. Замерзла. Наплакалась и замерзла.
— Можно я тебя согрею? — тихо спросил Василий.
— Уже согрел, — проворчала Груня в состоянии полудрема, — Теперь рожать буду после твоих согреваний.
Но девчонка не отстранилась, наоборот, подкатилась ближе, привычно вскарабкалась на горячее тело Барина и уснула крепче. А Василий лежал, поглаживая девичьи плечи, затылок, пропуская рыжеволосый водопад сквозь пальцы. Нет, Васька был намерен исправиться и доказать Груне, что он станет отличным мужем и отцом их ребенку.
Груньке было тепло и уютно. Она уже привыкла просыпаться от горячих ласк Барина, но не в эту ночь. Сейчас Василий лежал смирно, почти всем телом. За исключением одной его части. Самой выдающейся и недвусмысленно упирающейся в живот Груне.
— Наглец! — пробормотала Груня сонно, но отстраняться не спешила. Тепло по всему тело разливалось горячим потоком, осторожно сгоняя остатки сна.
— Я не виноват, — оправдался Васька, — Оно само. Физиология, блин.
Груня сонно моргнула, приподняв голову с груди Василия. Взгляд зеленых глаз сквозил упреком и прошлой обидой.
— Прости меня, девочка моя родная, — тихо попросил Василий, хрипло, срываясь на шепот, — Я, правда, рад. Честно. Скоро сама поймешь, как рад.
— Ты не думай, что я все твои косяки буду прощать, — взгляд Груни потеплел, но обида все еще плескалась в душе, — Измену я тебе никогда не прощу. И отомщу. Пусть мне будет больно и противно с кем-то, все равно отомщу. Понял?
— Как тут не понять? — серьезно проговорил Васька, — Я как представлю тебя с другим, дышать не могу. Так что, хрен ты кому кроме меня достанешься.
— Вот и поговорили, — вздохнула Груня, — Пора начинать следить за лексиконом. Не хватало, чтобы ребенок ругался, как сапожник.
— Грунечка… — прошептал Васька, поглаживая горячими ладонями по спине, плечам, спускаясь к бедрам, — А можно я тебя поцелую?
— Нет, уходи, спать хочу! — капризно заявила девчонка и сползла с горячего и возбужденного тела.
— Я тогда тоже, рядышком, — тихо пробормотал Васька, — Зайчонок, а куда ты хотела бы поехать? Может, у тебя мечта есть?
— Надо же, а раньше и не спрашивал, — хмыкнула Груня.
— Дурной был, — хмыкнул Васька.
— Поумнел за ночь? — пробормотала Груня, закрывая глаза и прячась под одеяло едва ли не с головой.
— Поумнел, — согласился Васька, — Я же папкой скоро стану.
Груня молчала, и Василий не понимал, то ли уснула, то ли просто думает о чем-то своем. В голове Барина начали выстраиваться стройными рядами цветочные киоски, ювелирные магазины, даже слоны кожи и меха. Он все прикидывал, что конкретно купить первым делом. И все никак не мог придумать. А ведь кроме фотика и зверя этого противного красноглазого Васька и не дарил ничего своей пигалице.
Нет, решено, ухаживать и выдумывать он все равно не умеет. Так что утром спросит, чего девчонка сама хочет.
— Хочу какао, — вдруг донесся голос Груни из-под одеяла.
Васька даже хмыкнул, так скоро он не ожидал получить ответа. Правда и сам ответ оказался неожиданным.
— Я мигом! — сорвался с кровати Василий, а потом притормозил, — А у нас есть? А его как? Варить? С молоком?
Груня не удержалась и хмыкнула, точно скопировав фирменный хмык Барина. Потом вздохнула, села в постели и принялась шарить ногами по полу в поисках домашних тапочек.
— Ты лежи, я и сам справлюсь! — остановил ее Васька, пытаясь вновь натянуть одеяло на девчонку.
— Справится он, как же, — ворчала Груня, все же умудрившись вылезти из укрытия.
Васька не стал спорить, помог отыскать тапки и подставил под теплые ступни.
— Сказала бы, что где лежит, я бы справился, — тихо вздыхал Василий, шагая следом за девчонкой по лестнице.
На улице было все еще темно. Колкие снежинки плясали в свете уличного фонаря за окном. И Груня на мгновение залюбовалась, глядя на эту красоту, пока грелось молоко на плите.
Васька стоял рядом, точно так же глядя вместе с Груней за окно. Но не касался девчонки, а хотелось. В смешной пижаме в клетку и с мультяшными персонажами она казалась совсем юной девчонкой. Вернее, она и была совсем юной. Юной, хрупкой, но сильной и смелой.
Барин смотрел на спутанные рыжие волосы, спускавшиеся по спине и плечам. Хотелось нырнуть в них пятерней, сгрести в кулак, почувствовать, какие они гладкие и шелковистые на ощупь. Но пигалица стояла, не шевелилась, и, кажется, хмурилась.
А Ваське не хотелось, чтобы его девочка печалилась. Даже по мелочам. Хотелось разгладить мелкую морщинку между бровей, прижать к себе, сказать, что все наладится и он, Васька, непременно исправится. Вот обязательно исправится.
Барин никогда не отличался ни терпением, ни выдержкой. Вот и сейчас не выдержал. Зашел Груне за спину и, выдохнув, обнял, оплел руками за талию, скользнув к животу рукой, а вторую устроив под грудью. Подбородок привычно лег на плечо, глаза сами собой прикрылись от удовольствия и аромата его весны, пьянящей и родной.
— Люблю тебя, пигалица, — осторожно проговорил Барычинский, чувствуя, как в его руках девичье тело напрягается словно струна.
Барин был уверен, что вот сейчас Грунька его пошлет. Возможно даже сделает исключение и пошлет его матом. Нет. Промолчала.
— Давно? — едва разобрал Василий тихий шепот, и осторожно выдохнул.
Не отстранилась. Не убежала. Пусть все еще напряжена, но не пытается увернуться из рук. Значит, он на верном пути…. Кажется.
— Кажется, да, давно, — ответил Василий Павлович, — Как ты вместо сигарет принесла шоколадку. А может и раньше. Может и в первую встречу. Помнишь? На крыльце.
Перед глазами Груньки мелькнуло то самое крыльцо, рыжий кот и хмурый Барин с сигаретой в руках. Да, наверное, она тоже в него влюбилась в тот день, в первую встречу.
— Я тебя ударила, — тихо проговорила Груня, ей почему-то вдруг стало больно и обидно, но уже за Ваську.
Ведь знает, какой он. А без подготовки сообщила и с намеками. Да и уставший он был, вымотан.
Груня поймала себя на мысли, что ищет Ваське оправдания. А потом вспомнила слова мамы Нюры. Нет, пусть Васька помучается. Самую капельку. Не станет она ему вот сейчас говорить в ответ о любви. Пусть терпит, засранец.
— Так за дело ударила, — вздохнул Васька, — Я тебя правда люблю. Веришь?
— Угу, — кивнула Груня.
— Хорошо, — вновь вздохнул Василий и, протянув руку, выключил закипевшее на плите молоко, — Чего там дальше-то делать? Чего, куда и сколько сыпать?
Васька говорил ворчливо, но Грунька не могла не улыбнуться. В этом был весь ее Барин. Ворчливый, но родной.
— А если в кино? — предложила Елена Соколова, весело глядя на Груню, сидящую напротив нее за столиком. Рядом разместилась Забава Соколова, по другую сторону — Милентия Соколова. Девушки решили пообедать в «Барине» и заодно навестить Агриппину.
— А давайте, — согласилась Груня, — Только мне еще пару часов здесь нужно поработать. А потом я свободна.
— Не верю своим ушам! — рассмеялась Ленка, — Ты решила раньше убежать с работы? Это точно ты? Или твой клон?
В ответ Груня рассмеялась, поднялась со своего места и составила на поднос грязную посуду.
— Вот, подумала, что иногда можно и побездельничать, — повела плечом Груня.
— Слушай, бездельница, — чуть наклонилась вперед Забава, понижая голос до шепота, — А чего Барин такой сердитый и грозно зыркает в нашу сторону?
— Курить бросает, — пожала плечом Груня, и бросила в сторону Васьки короткий взгляд.
— Совсем? — не поверила Елена, — И как? Успешно?
— Вроде как, — кивнула Груня, — Тритий день семечки грызет. Боюсь, еще сутки и начнет кусаться.
— Прикольно, — заулыбалась Милентия, — А к нам он зачем идет? Уже начал кусаться? Пора прятаться?
Все девчонки, как по команде, повернули головы в сторону надвигающегося на них Василия Павловича. Груня закатила глаза и фыркнула, а подруги замерли в ожидании. Неспроста Василий бросил компанию друга детства Черепанова и Соколовых, и двигал в их сторону.
— Ну, как, вам милые дамы, стряпня Михалыча? — уголками губ улыбнулся Барин, асам настойчиво схватил поднос из рук Груни, — Зайчонок, у нас официантов полный зал, чего схватила?
— Я на работе, — шикнула Груня на Василия, пытаясь отобрать поднос обратно.
— Есть кому работать и без тебя, — говорил Васька, — Садись, сейчас парни чай принесут. Чего подскочила?
— Василий Павлович! — возмущенно зашипела Груня, когда ей не удалось отобрать поднос из рук парня.
В ответ Васька легонько щелкнул девчонку по носу, не собираясь дальше спорить.
— Дамы не желают пирогов? Очень нынче удались, рекомендую! — уже веселее улыбался Барин, а девчонки дружно закивали.
Василий удалился с подносом, махнул рукой официанту, и вернулся за свой столик, который они занимали с парнями. Вернее, за который были сосланы женским коллективом, дабы прекрасному полу было удобнее секретничать и вести задушевные беседы без лишних ушей.
— Нет, Бася определенно странный сегодня, — задумчиво проговорила Елена, бросив взгляд на Груню.
— Нормальный, — махнула рукой Груня и села на свой стул, — Не страннее обычного.
Никто из присутствующих дам не поверил девушке, но подруги решили не настаивать. Придет время, Груня и сама все расскажет.
Фильм, который девушки посмотрели в ближайшем к «Барину» кинотеатре, был смешным и Груне понравился. После сеанса девчонки подбросили ее до ресторана и, попрощавшись, девушка вышла из машины. Подруги уехали, а Груня медленно брела по засыпанному снегом тротуару. Крупные снежинки пришли на смену злобной вьюге, и Грунька залюбовалась на то, как красиво снег кружится и ложится на землю. Груня даже подняла ладошку вверх, ловя варежкой непослушные и игривые снежинки. Смеясь, девчонка кружилась вместе с ними, пытаясь самые крупные поймать ладонью. Но вдруг случайно наступила на спрятавшийся под снегом участок льда и с размаху бухнулась в сугроб пятой точкой. Больно не было, и Грунька плюхнулась на спину, радуясь, что снег оказался чистым и дворники не успели его убрать.
Крепкие руки стремительно дернули ее вверх, поставила на ноги, принялись ощупывать, торопливо и настойчиво, через пуховик.
— Васька! — смеялась Груня, — Да брось! Весело же!
— Ты задницей на асфальт приложилась, что там веселого? — хмуро говорил Василий, — Куда на хрен дворник смотрит. Уволю.
— Я мягко упала, и не больно совсем, — улыбалась Груня и вдруг залепила в Барина снежком.
Тот фыркнул, стряхивая снег с головы и лица. Зыркнул хмуро, даже сопеть начал обиженно. Грунька не смогла сдержать смеха.
— Смешно ей, — ворчал Василий, — Пойдем в ресторан. Чего стоять, мерзнуть?
— Гулять хочу! Васька! Пойдем гулять! — веселилась Груня, — Одевайся и пойдем!
Барин только вздохнул. Не отстанет ведь, если решила погулять. Да и, кажется, полезно это при беременности.
— Ладно, — согласился Василий и, не выпуская ладошку пигалицы из своей, потащил ее в ресторан. А там, одевшись и махнув Вовчику рукой, пошел выгуливать свою девчонку по заснеженному городу.
Грунька веселилась, то и дело, бросая в Барина пригоршнями снег. Парень в ответ улыбался, шутливо грозя поймать и отшлепать. Но Груня мужественно уворачивалась из цепких рук, подмечая, что от былой обиды практически не осталось и следа. Василий Павлович своим грубоватым шармом смел все ее защитные барьеры. Последние две ночи, лежа в темноте спальни, Грунька мужественно держала дистанцию. Правда просыпалась каждый раз тесно прижатой к горячему боку. Да и засыпала также. Девчонка уже поняла, что без Барина ей не спится. И каждый раз, скользя в кровать, ждала, чтобы он, вздохнув и что-то пробормотав, придвигал ее к себе руками, устраивал горячие ладони на ее животе, прижимал к себе и размеренно дышал на ухо. Груньке очень нравилось, как его рука грела живот, почти полностью накрыв его, как по телу бежали мурашки, а внутри скручивалась тугая пружина сладкой истомы. Но дальше объятий и поглаживаний Барин не шел. А, стыдно признаться, Грунька хотела большего. Вот так и засыпала, мысленно уговаривая разбушевавшиеся гормоны уснуть до утра. В итоге, Груня пожелала соблазнить Барина. А поскольку тонких намеков он не понимал абсолютно, то Пепел решила пустить в ход тяжелую артиллерию. И для этих целей договорилась с Еленой Соколовой о походе по магазинам одежды, намереваясь сменить гардероб и прикупить пару-тройку стильных вещей, а также откровенных ночных костюмчиков.
Около полуночи Василий Павлович заявил, что она уже замерзла, и настойчиво потащил обратно, к припаркованному рядом с рестораном автомобилю. Усадив Груню в прогретый салон, Васька сам сел за руль, и увез девчонку домой. Напоил чаем на теплой кухне, проследил, чтобы вода в душе была горячей, а пижама и носки после купания теплыми, и уложил девчонку себе под бок. Почти мгновенно отключившись, Барин и не заметил, как Груня лежала в его руках, рассматривая в полумраке комнаты мужественные и любимые черты лица.
Елена Черепанова встретила Груню после учебы. Девчонки, весело переговариваясь, пробежались по бутикам торгового центра. Основательно сняв стресс, с полными руками пакетов, девушки уже вечером отправились в «Барин» на ужин. Василия Павловича в ресторане не было. Вовчик подсказал, что младший хозяин уехал в клуб с ежемесячной проверкой. И, что показалось Груне очень и очень странным, тонко намекнул, вроде как и Груне не помешает отправиться туда же. Особенно в том образе, в котором она предстала после шопинга. Намек Владимира был более чем понятен. А как иначе?
— А вот теперь двигай-ка, Груня, в клуб! — улыбаясь и подмигивая, потребовал Владимир тоном, не терпящим возражений.
Ленка предложила подруге ее подбросить, тем более, клуб находился по пути домой, где ревнивый Черепанов уже выпивал десятую кружку чая, каждую минуту порываясь приехать за женой, позабывшей о времени.
Итак, девушки, спустя полчаса, пристраивали красный Форд Черепановой на парковке клуба. Вздохнув, Елена решила не мучить мужа и по телефону сообщила, где она находится.
— Через десять минут буду. Никуда не двигайся, Леночка! — строго скомандовал Герасим, вызвав улыбку у Ленки.
Совсем никуда не двигаться девчонки не смогли. Они все же вышли из машины и величественно простучали высокими каблучками в сторону входа в клуб. BarIN встретил их широкоплечими вышибалами и улыбчивым барменом. Осмотревшись, Груня поняла, что в клубе ей нравится. Стильно и современно. Народу было немного, а потому заняв место за барной стойкой, девушки принялись изучать обстановку.
— Чего желают прекрасные дамы? — поинтересовался бармен, улыбаясь и подходя ближе.
— Дамы желают коктейль без алкоголя, — снисходительно улыбнулась Елена, а Груня согласно кивнула.
— Сделаем, — улыбался бармен.
Отойдя от девушек, парень принялся смешивать ингредиенты для коктейля, но его работу прервала дама в строгом брючном костюме с белоснежной блузкой, вырез которой заканчивался, ну или начинался, в районе пупка. Брюнетка, подойдя к барной стойке, отбросила волосы за плечи и смерила строгим взглядом работающего парня.
— Виктор, кофе и бутылку шампанского, — коротко потребовала девушка, бросая короткий оценивающий взгляд на Груню и Лену.
— Сделаем, Александра Ивановна, — кивнул бармен, — Заказ отдам и сделаю. Официантов попрошу, принесут. Вам куда? В кабинет?
— Я сама отнесу, — сморщила хорошенький носик девушка, — Делай быстрее!
— А чего так? — Виктор хмыкнул, — Барин торопится?
— Не твоего ума дела! — зло выплюнула Александра Ивановна, — Делай и помалкивай.
Груня, переключив внимание на девушку, слушала разговор. Благо, музыка оказалась негромкой, поскольку клуб еще не успел заполнится посетителями.
— А я слышал, что Барин женился, — продолжал гнуть Виктор, — Так что, если раньше тебе, Сашка, не обломилось, то теперь и подавно не обломиться барского тела.
— Рот закрой! — вспыхнула девушка, — У тебя минута, чтобы сбегать за клубникой на кухню! Не успеешь, уволю! Не посмотрю, что из ресторана за тебя просили! А Барин и не заметит твоего отсутствия!
— Я бы не был столь категоричен, — «мило» заулыбался Виктор, — Вовчик говорил, наш Василий Павлович прочно влюблен, крепко женат и на других не смотрит.
— Плевать я хотела на твоего Вовчика! — небрежно плюнула девушка, вновь отбрасывая шикарную гриву волос за плечи на спину, — Как только Барин будет моим, я стану хозяйкой в клубе, да и в ресторане. Тогда и поглядим, где окажетесь вы со своим братом-акробатом! Неси клубнику!
Длинные нарощенные ногти требовательно тарабанили по отполированной поверхности барной стойки, а бармен решил не нервировать сверх нормы непосредственное начальство. Под внимательным взглядом невольных свидетелей, Груни и Елены, сбегал на кухню, и поставил перед Александрой Ивановной поднос с бутылкой шампанского и фужерами, вазочкой клубники и чашкой крепкого кофе.
— Кушайте, не обляпайтесь, — пожелал бармен, а девушка, бросив убийственный взгляд, отправилась вместе с подносом на второй этаж.
Груня, все это время тщательно пытавшаяся взять себя в руки, выдохнула. Как там она сказала? Барин будет ее? Ну-ну!
Елена, понимая состояние подруги, чуть приобняла девчонку за плечи.
— Грунька, помни, Барин любит тебя, — твердо проговорила Елена слова напутствия подруге на ухо, — Беги и покажи, кто и кому там принадлежит!
Груня сползла с высокого стула, сжав ладонью новенькую крошечную сумочку, в которую вместились только кошелек, ключи, телефон и пачка салфеток, решительным шагом направилась следом за виляющей бедрами Александрой Ивановной. Подъем на второй этаж дался девчонке непросто. Высокие каблуки зимних сапожек с непривычки того и норовили застрять, уехать или и вовсе отвалиться. Но Груня мужественно шла, зорко следя за той самой Александрой, скрывшейся за очередным поворотом. Пепел повезло, в узком коридоре она никого не встретила. И, увидев на двери табличку «Директор», остановилась. К счастью дверь была приоткрыта, музыка едва слышно доносилась с первого этажа, а голос Василия, как всегда, был четким и громким.
— Василий Павлович, ваш кофе, — соловьем разливалась девушка, — предлагаю отвлечься от бумаг и легонько отметить уходящий финансовый год.
Грунька попыталась незаметно заглянуть в образовавшуюся щелочку. Барин сидел за рабочим столом в кресле директора клуба, внимательно читал какие-то бумаги и не обращал внимания на вырез на груди барышни, которая изо всех сил красовалась перед руководством.
— Как-то я повода не заметил, — спокойно произнес Васька, вызвав улыбку на губах Груни, — Чё за херня, Александра? Ты если решила меня кинуть на бабки, так курицу не включай! В прошлом квартале я тебя носом ткнул в расходы! Ты мне что здесь пела? «Виновата, исправлюсь»? Ты, млять, ни хрена не исправилась!
— Васенька, позволь загладить вину! — вроде бы и томно, но голос дрогнул у Александры Ивановны.
— Ты мне здесь не Васькай! — крепкая ладонь шандарахнула по столешнице, заставив вазочку с клубникой подпрыгнуть, а кофе — пролиться на бумаги, — Я тебе не фраер залетный!
— Василий Павлович, — вновь начала Александра, — Это вина поставщиков. Я все уладила. Обещали в будущем месяце компенсировать.
— Насрать, чего они тебе обещали! — ревел Васька раненым бизоном, вызвав улыбку Груни, все еще стоящей за дверью, — У тебя неделя! Не утрясешь косяки до концадекабря, ищи новую работу!
— Василий Павлович, — мурлыкнула девушка, — Зачем ждать до конца декабря? Я и сейчас могу… загладить все косяки…
Грунька на секунду прикрыла глаза. Нет, она полностью доверяла Ваське. Однако, червяк сомнения все-таки подтачивал ее доверие. Возможно, именно поэтому она заставила себя, крепко зажмурив глаза, сосчитать до десяти….
Толкнув дверь ладонью, Груня осторожно и бесшумно вошла в кабинет. Александра Ивановна стояла за спиной Василия и, готовая выпрыгнуть из декольте вместе с грудью, положила руку на предплечье шефа. Однако Барин ее рвения не разделял. Секунду он смотрел на ухоженную ладонь, а потом поднял голову, встречая взглядом полное ожидания лицо директора Александры.
— Не уберешь — сломаю, и не посмотрю, что баба, — четко произнес Барин.
Александра Ивановна плохо понимала настроение Василия Павловича. Зато Груня четко рассмотрела сдвинутые брови и полыхающие гневом карие глаза.
— Очень добрый день! — обозначила свое присутствие Груня.
На ее глазах Барин подпрыгнул на месте, натуральным образом подскочил на ноги и вытаращил удивленные глаза на пигалицу. В процессе прыжка ошарашенного хищника, Бася и не заметил, как затылком совершенно случайно попал соблазнительнице-директору, собиравшейся руками скользнуть по вороту рубашки, по носу.
— Господи! — вскрикнула Александра Ивановна, чувствуя, как в голове зазвенело от встречи с затылком Василия Павловича.
— Все не так, как ты подумала! — с ходу заявил Васька, готовый в два прыжка добраться до пигалицы.
— А как я подумала? — взмахнула ресницами Груня, поправляя новенькую блузку, красиво подчеркивающую фигурку, чем привлекла внимание Барина к груди.
— Не нужно мне мстить! Я ни хрена не сделал! — уже громче потребовал Бася.
— Ты сейчас о чем, Васенька? — наигранно удивилась Груня, поражаясь, откуда в ней взялась искушенная соблазнительница.
— Ты говорила, что будешь мстить! Я не спал с ней! — Васька мотнул головой в сторону притихшей Александры, — Александра, мать твою! Ты чего притихла! Подтверди, живо!
— Думаешь, после такого крика она скажет что-то другое? — хмыкнула Груня, скрестив руки на груди, — Шампанское, клубника, кабинет директора с мягким диванчиком… Наводят на определенные мысли, Василий Павлович!
— Груня! Зайчонок! — выдохнул Василий, подходя вплотную к девушке, — Я люблю тебя. На хрен мне какие-то бабы? Я ж не тормоз. Ладно, согласен, иногда торможу. Но это в прошлом. Честно!
— Чем докажешь? — серьезно спросила Груня, пытаясь не рассмеяться. Нет, Васька он у нее такое чудо чудесное.
— Что не тормоз? — переспросил Барин.
— Что любишь, — парировала Груня.
Васька секунду чесал в затылке, очевидно соображая, что конкретно сейчас он может сделать такого, доказательного. На ум ничего не шло. Все мысли разлетелись, стоило девчонке появиться на пороге кабинета. Такой красивой, в брючках, ладно обтягивающих умопомрачительные бедра. В кофточке, которая просвечивала кружевной лифчик. И мозги Василия кипели, стоило ему представить, что в таком виде пигалица шла от гардероба до кабинета, через весь клуб.
Васька вздохнул, подошел ближе.
— Люблю тебя, больше жизни, — тихо, но твердо проговорил Барин, — Что хочешь проси, все сделаю. Даже не проси. Просто намекни и сделаю.
— Ты не понимаешь намеков, — тихо, едва заметно улыбаясь, проговорила Груня, понимая, что готова сорваться в его объятия, прижаться всем телом к любимому и никогда не выпускать из рук.
— А ты намекни так, чтобы понял, — тихо проговорил Васька, обжигая горячим взглядом изменившееся личико пигалицы, замирая на глазах, в которых заискрились слезинки.
— Хорошо, — капельку смущенно стрельнула глазками Груня, а потом решительно, — Женись на мне.
Васька думал, что ослышался. Но не стал уточнять. Секунду моргал, словно не верил ее словам. А потом стремительно прижал девчонку к себе.
— Правда, пойдешь за меня? — словно не веря, потребовал Барин, а руки собственника уже крепко оплели любимые бедра, спину, плечи, лихорадочно поглаживая и крепко сжимая.
— А ты как думаешь? — улыбнулась Груня, скользя ладошками по коротким волоскам на макушке Барина, по мускулистой шее, по крупным плечам.
— Ну, я надеялся, думал, на новый год, и кольцо купил, — признался Барин, — И себе купил. Чтобы все видели, что ты моя.
— А ты мой, — улыбалась Груня, млея от нежных и настойчивых прикосновений любимого носа к тонкой ткани блузки на плече.
— Твой, чей же еще? — улыбался Барин, — Правда, выйдешь?
— А то! — смеялась Груня, — Я ведь люблю тебя, дурачок!
— Ох, пигалица моя! — пробормотал Васька.
Барин, не долго думая, шагнул назад, усаживаясь на диван и притягивая пигалицу ближе, удерживая в руках, всем лицом прячась в Грунькин живот, выдыхая с облегчением и радостью.
— Я уж думал, никогда не услышу, — донесся до Груни приглушенный хриплый шепот.
— Дурной ты, Васька, — ласково проговорила Груня, обхватывая руками голову любимого, а потом, наклонившись, жарко поцеловала любимого парня.
Спустя мгновение, а может быть и несколько минут (разве же кто-нибудь засекал?), Груня, опомнившись, подняла голову. Александра Ивановна все еще находилась в комнате, прижимая холодную бутылку шампанского к пострадавшему носу.
— Все услышали? — невинно взмахнула глазками Груня, — А теперь брысь!
Александра Ивановна, гордо подняв голову, прошла к двери, унося бутылку с собой. А в дверях обернулась, смерив изучающим взглядом Груню.
— Расчет скину почтой, — коротко бросила Груня, чуть прищурившись.
Васька тем временем, не обращая ни малейшего внимания на свидетеля их признаний, зарывался носом в тонкую ткань блузки, а потом и вовсе расстегнул пару пуговиц на животе пигалицы.
— Не отвлекайся, зайчонок, — пробормотал Барин, — Можешь увольнять хоть весь клуб. Делай, что хочешь. Главное, обещание со свадьбой сдержи.
— Да уж сдержу, — пригрозила Груня, — А то ходят вокруг тебя дамочки откровенно соблазнительной наружности.
— Плевал я на них, — пробормотал Васька.
А потом Барин решил, что терпежа у него не хватит даже на то, чтобы выйти из клуба. И тем более, доехать до дома. Но Груня, словно прочла его мысли. Дотянулась рукой до двери. Провернула ручку, закрывая ее на замок.
— Повтори еще раз, — тихо попросил Василий, глядя на Груню снизу вверх.
— Люблю тебя? — предположила Груня, гладя ладошками щеки, уголки рта, подбородок.
— Ага, — выдохнул Васька, усаживая девчонку на свои колени, — И я тебя.
Из кабинета будущая чета Барычинских появилась, спустя полчаса. Груня была завернута в пиджак Барина, а сам Барин сверкая широченной улыбкой, крепко прижимал невесту к своему боку.
Появившийся в клубе Герасим увел жену за один из свободных столиков. Сидел и хмурился, поскольку Ленка отказывалась уезжать, пока Барин и Груня не спустятся к ним. Стоило Груньке появиться на горизонте, как Ленка подскочила.
— Слушай, подруга, ну я в восторге! — тараторила Елена, — Ты ее так отделала? У нее физиономия так знатно помялась!
— Елена! — возмутилась Груня, но не выдержала и рассмеялась.
— Чего лыбишься, Бася? — хмыкнул флегматичный Гера, поднимаясь из-за столика.
— А так сразу не ясно? — протянул Барин, утягивая свою невесту обратно в свои объятия, — Женюсь скоро. Рад жутко. И папкой стану.
— Василий Павлович! — вздохнула Груня, — Просила ведь молчать!
— Грунечка, зайчонок, — вздохнул Васька, ни капли не раскаиваясь, — Так я ж рад жутко. Разве такое скроешь?
Грунька только рукой махнула. Ну, что с ним делать? Пусть болтает, если хочет. Главное, что ее любит, а она его.
— Груня, не будила бы ты зверя, спряталась бы и не отсвечивала, — тихо шикнул Вовчик на подопечную, собиравшуюся повязать форменный фартук на талию.
Агриппина примчалась после занятий в ресторан и собралась заступить в смену. Официантов не хватало, все свободные руки были задействованы на банкетах, но поскольку зал был открыт для посетителей, то столики, не заказанные для корпоративов, обслуживать было некому.
— Владимир, я не маленькая и прекрасно вижу, как парни зашиваются, — отмахнулась Груня, и, прихватив меню и винную карту, направилась к появившимся на пороге зала новым посетителям.
— Груня, стой! — донеслось твердый оклик Владимира, но девчонку было не удержать. Приветливо улыбаясь, пигалица появилась перед клиентами и проводила их за столик.
Привычный разговор с посетителями протекал вяло. Мужчина, кивком головы отказавшись от меню, велел принести порцию виски. Женщина пренебрегла просьбой оставить шубу в гардеробе, только окинула изучающим колким взглядом Груню, задержавшись на широком кольце, которое уже неделю украшало пальчик пигалицы. Василий Павлович умудрился затянуть девчонку в ювелирный салон и подобрать подходящее колечко. В честь грядущего и знаменательного события. Правда, сроки молодые люди пока не оговорили. Вернее, свадьба была вопросом решенным, однако на тему сроков Вася и Груня вели жаркие дискуссии. Васька планировал «прямо завтра». А Груня, лелея мечты о белоснежном платье, фате и венчании, предложила жениться весной.
Взгляд женщины, словно знакомый, заставил Груню почувствовать себя неуютно. Но она стойко улыбалась, слушая предпочтения гостей. Приняв заказ, Груня отправилась на кухню, но по пути ее задержал Владимир.
— Чтобы не видел тебя у их столика! — твердо проговорил Вовчик, а Груня удивленно моргнула, — И близко не подходи!
— Почему? — искренне удивилась Груня.
— По кочану! — резко оборвал Владимир и сам отправился относить напитки элегантной даме и ее спутнику.
Груня издали наблюдала, как общается Владимир, холодно и равнодушно улыбаясь. Заметила, как Владимир бросил взгляд на пигалицу, словно речь шла о ней. Едва заметно мотнул рукой, будто бы заставляя быстрее скрыться на кухне. И Груня, как ни странно, послушалась.
Михалыч суетился в своих владениях, колдуя над блюдами. А Грунька вновь захотела есть. Да только не вовремя. Не продохнуть в ресторане, так что прерываться на ужин девчонка пока не собиралась. Позже.
Пока Агриппина суетилась вокруг стола с готовыми блюдами, намереваясь помочь парням с банкетом, а потом и вернуться в зал, она и не заметила, как на кухне в одно мгновение стало тихо.
— Чем обязаны? — тишину нарушила холодная фраза, брошенная непривычно резко и недружелюбно для Михалыча.
Грунька даже вынырнула из-за стеллажа, за который отправилась за чистыми тарелками.
— Разве я не могу проведать старого друга, Михаил? — говорила женщина сладковато-приторным голосом.
Та самая посетительница, в шубке и на высоченных каблуках, неожиданно появилась на кухне.
— Не помню, чтобы мы дружили, Элеонора Эдуардовна! — мрачно заявил Михалыч.
— Годы тебя не щадят, старый ворчун, — картинно рассмеялась женщина, а потом серьезно с нотками стали в голосе, — Где девчонка? Любопытно взглянуть, кого сын так тщательно прячет. С любимой мамочкой не знакомит.
— Элеонора Эдуардовна, не вынуждайте вызывать охрану, — спокойно проговорил Михалыч, но женщина будто и не слышала.
— Как же ее звать? Имя такое редкое… — аккуратный ноготок задумчиво постучал по ярко накрашенным губам, — Ах, да, Агриппина!
— Повторяю еще раз, — насупился Михалыч, — Уходи, пока Васька не появился. Допрыгаешься ты, Элеонора Эдуардовна! Да и Пашка не обрадуется.
— Люди говорят, ее здесь называют Груня? — Элеонора игнорировала советы Михалыча, задумчиво постукивая указательным пальцем по нижней губе, словно размышляя, — Михаил Михайлович, в чем дело? Не хочешь помочь старинной подруге?
— Элеонора Эдуардовна! Сваливай, пока Барин не появился! — не уступал Михалыч.
Груня, став свидетелем красноречивой сцены, смело расправила плечи. Что ж, пришло время познакомиться с будущей свекровью.
— Так и будешь прятать девку? — хмыкнула Элеонора.
— Мы ведь не в детском саду, чтобы в прятки играть, — спокойно заметила Груня, выходя из своего укрытия.
— И почему я не удивлена? — надменно улыбнулась Элеонора Эдуардовна, — Сразу подумала, что это ты, когда Вовчик встал в стойку верным псом. Скажи, а почему зарвавшийся персонал ресторана столь старательно прячет тебя от меня?
— Ума не приложу, — спокойно ответила Груня, — Элеонора Эдуардовна.
— Скажи-ка мне, девочка, — женщина не сводила пристально надменного взгляда с точеной фигурки Груни, — Чем ты зацепила моего сына? Мелкая, сопливая, страшная, еще и бедная, как церковная мышь.
— Элеонора! — грозно вмешался Михалыч, вызвав улыбку на лице Груни, — Пошла вон с моей кухни!
— Любовью, — открыто ответила Груня, — Но вам, Элеонора Эдуардовна, это чувство не знакомо. Так что, не утруждайтесь, все равно не поймете!
— Малявка! — прищурилась женщина, — Доберусь я до тебя!
— Не надорвитесь в процессе! — вдруг раздался спокойный голос из-за спины женщины.
Элеонора Эдуардовна бросила короткий взгляд назад, словно собиралась отмахнуться от случайного участника сцены, но так и замерла.
— Ты?! — вскричала Элеонора Эдуардовна.
— Узнала? — Анна Михайловна спокойно смотрела в глаза женщины, по чьей вине последние двадцать лет ее жизни больше напоминали существование.
Но сейчас, столкнувшись лицом к лицу с соперницей, Нюра ни за что не собиралась отступать. Не теперь, когда у нее есть всё: любящий и любимый муж, малыш, зачатый в любви, и крепкая семья. А поскольку у любимого мужа иногда подводило сердце, то и волновать его лишний раз Анна не собиралась. Именно поэтому женщина планировала выпроводить гостью как можно быстрее, пока Паша, оставив ее на крыльце ресторана, помчался в банк по срочным делам.
— Вот и славно, — повела плечом Анна Михайловна, и, бросив короткий взгляд в сторону распахнутой двери в зал, тепло улыбнулась Владимиру, — Вова, а пригласи-ка нам пару крепких парней. Мадам будущий мэр торопится.
— Шлюха! — прищурилась, начиная терять терпение Элеонора, — Подстилка вшивая! Думаешь, Пашка сопли растер и все хорошо? Он всегда будет сравнивать тебя со мной! Если ты забыла, я ему сына родила, наследника!
— Вот за Василия отдельное спасибо, — спокойно проговорила Анна Михайловна, — Замечательный мальчик. Но ты, скорее всего, и не подозреваешь об этом! Детей нужно любить, а не бросать, словно щенков.
— Много ты знаешь! — фыркнула женщина.
Тем временем Владимир выполнил поручение хозяйки и придержал двери для двух вышибал.
— Ты, Владимир, погорячился, — фыркнула женщина, смерив брезгливым взглядом администратора, — Многовато мальчиков на меня одну!
— Рад стараться, — хмыкнул Владимир.
— Он никогда не женится на тебе! — уже в дверях прошипела Элеонора Эдуардовна, — Будешь вечной подстилкой!
— Поздно предупредила, но благодарю за беспокойство, — вежливо проговорила Анна, и подняла правую руку с кольцом на безымянном пальце, — Надеюсь, мы вас больше не увидим, уважаемая Элеонора Эдуардовна.
Нежданная гостья на мгновение задержалась в дверном проеме, поджав губы, сверлила яростным взглядом Анну, а потом, поторапливаемая вышибалами, скрылась за дверьми. А, спустя несколько минут и из ресторана, в обществе своего кавалера.
— Нет, девоньки, определенно зря вы так, — возмущался Михалыч, ставя перед девчонками, Груней и Анной, по большущей тарелке аппетитного, свежеприготовленного мяса, — Сидели бы тише воды, ниже травы, и не лезли. Кто знает эту ведьму и что у нее на уме?
— Миша, глупости, — отмахнула Анна Михайловна, ласково и благодарно улыбнувшись мужчине.
Михалыч присел на кожаный диван, наблюдая, как девчонки дружно приступили к еде, на радость ему.
— Михал Михалыч, мы ведь не кисейные барышни, — хмыкнула Груня, — Шедевральное мясо! Сказка, а не барашек!
— Лисааа, — рассмеялся повар, — Но Ваське все равно расскажу, как ты зыркала на мамашу. А если бы эту ведьму понесло? В драку бы с ней полезли?
— И полезли бы, — кивнула Груня, — У меня руки так и чесались, мордой об стол.
— Агриппина! — возмутилась Анна Михайловна, — Что за манеры?!
— Дааа, — рассмеялся Михалыч, — Узнаю школу Барина.
Идиллию нарушил тяжелый шаг за дверью и стремительно распахнутая дверь. На пороге директорского кабинета выросла могучая фигура Барина, хмурого и рассерженного. А следом влетел и Пал Палыч, не менее хмурый и взволнованный.
— Анюта!
— Пигалица, елки-палки!
Голоса мужчин звучали в унисон, и оба рванули к своим дамам. Пал Палыч добрался до жены первым, стремительно дернул ее за плечи, прижал к себе, принялся оглаживать ладонями все тело, словно проверяя, все ли части на месте.
А Барин, схватив свою даму, так и обнял ее, держащую в руке вилку с наколотым на нее мясом.
— Вась, задушишь, — пропыхтела Груня, не собираясь вырываться.
— Прибью гадюку, — пообещал Васька.
— В очередь по старшинству, — вмешался Пал Палыч.
— Шут с ней, блаженной, — рассмеялась Анна, — Ну, все, Паш. Выдохни. Есть будешь?
— Не хочу, — пробормотал Пал Палыч приглушенно, все еще боясь выпустить жену из рук.
— Чего за кипишь, да без меня? — раздался веселый голос Иветты.
Девушка неожиданно появилась в кабинете, вертя в руках ключи от машины. Плюхнулась на диван рядом с Михалычем.
— Дядь Миш, давай и мы что ли обнимемся? — предложила девчонка, — Раз уже здесь все парочками.
— Нашла бы ты себе обнимателя по возрасту, — рассмеялся Михалыч, но девчонку приобнял за плечи.
— Так нет смертников на горизонте, — наигранно трагично вздохнула Иветта, устраиваясь на плече Михалыча, — Знать, буду в девках ходить до самой пенсии.
— Болтушка ты, — смеялся Михалыч, — Ладно, пойду к себе. А ты поможешь мне. Стресс мужикам нужно заесть. Сюда притащим ужин. Пусть поедят спокойно.
— А чего за повод для стресса? — серьезнее спросила Ива.
— Так родительница твоя нарисовалась, не сотрешь, — поведал Михалыч.
— О, как, — хмыкнула Иветта, — И по какому поводу пожаловала практикующая ведьма и будущий мэр?
— Поглядеть на нашу Груню, — ответил Михалыч.
Иветта смачно выразилась, не утруждаясь подбирать выражения. И получила от добродушного повара укоризненный и строгий взгляд. Ива и Михалыч оставили старшего и младшего хозяев ресторана наедине со своими женами. Ива прекрасно понимала родню, уж очень хорошо она была знакома с манерой общения Элеоноры Эдуардовны с народом.
— Мы больше не будем обсуждать этот вопрос! — в который раз за последние два часа говорил Барин, пытаясь держать себя в руках и отвлечься на финансовые документы, требующие его подписи.
— Я не уйду с работы! — не сдавалась Груня, вытирая только что вымытые тарелки и ставя их в шкаф.
Старшее поколение отправилось в гости к Михалычу и собиралось заночевать у друга до утра. А Василий и Груня, проехав по магазинам, решили остаться дома, вдвоем поужинать и отдохнуть. После сытного ужина, Груня велела Барину не мельтешить под ногами и заняться срочными документами, а сама убрала со стола и перемыла посуду.
— Я вообще не вижу смысла тебе работать! — не унимался Бася, — Учебы за глаза хватает! Тебе нужно больше отдыхать, а не с подносами бегать!
— Я не собираюсь сидеть дома в четырех стенах! — парировала Груня.
— Так и не сиди, — возмущался Васька, — Приезжай раз в неделю с проверкой. Я все решил, будешь управлять рестораном. А Вовчика в клуб посажу. Пусть налаживает там работу. Ты же уволила моего директора.
Последняя фраза была сказана словно невзначай. Но Грунька сверкнула грозной зеленью глаз, зацепившись за брошенную фразу.
— А ты, значит, сожалеешь? Скучать будешь, Василий Павлович? — глаза Груньки сузились, превратившись в две ярко-зеленые щелочки, готовые метать молнии вовсе стороны.
— Слегонца, — заулыбался Васька, довольным взглядом наблюдая за согревающей душу картинкой — ревнующей пигалицей, — Саня свое дело знала.
Грунька поняла, что руки живут собственной жизнью. Черепную коробку затопили красочные картинки, всколыхнув желание крушить все вокруг. Первой в Барина полетела пустая чашка белого фарфора.
— Ты охреневший засранец! — визжала Груня, — Я тебе покажу «Саню»! Я, мать твою, Барин, тебе с корнем оторву все, к чему притронется кто-то кроме меня!
В Ваську полетела тарелка, стукнувшись о стену и рассыпавшись на мелкие осколки. Не сказать, что Груня целилась. Но в порыве гнева бросала в парня все без разбора. Васька, стараясь громко не ржать, вовремя уворачивался, на всякий случай прикрывая голову руками.
— Сколько их у тебя, твоих директоров?! — не унималась пигалица, — Всем патлы выдерну!
Грунька, отвернувшись от Барина, принялась искать очередные метательные снаряды. И так и замерла на месте, когда крепкие руки спеленали и обездвижили.
— Дикая моя девочка, — заурчал Васька на ухо, — Дикая и моя.
Груня почувствовала, как в одно мгновение весь гнев улетучился, оставляя после себя горьковатый привкус.
— Васенька, — прошептала девчонка, — Я… не знаю, что на меня нашло. Посуду перебила… Ох, Васька, прости меня….
— Дурочка, — ласково пророкотал Василий Павлович, — Мне до жути приятно. Ревнуешь меня. А посуду мы новую купим. Не проблема.
Груня повернулась в его руках, несмело улыбаясь и глядя снизу вверх на любимое лицо.
— Я говорила, что ты у меня идеальный мужчина? — улыбалась Груня, поглаживая ладошками грудь Барина.
— Мне до идеального рулить и рулить, — хмыкнул Василий, но глаза довольно заблестели от комплемента.
— Не спорьте, Василий Павлович, — строго отчитала Груня, — Мне виднее.
— Пойдем в спальню, — тихо попросил Васька, понимая, что хочется прямо здесь сжать девчонку и потеряться в ее близости, но боялся, что ей будет неудобно, боялся как-то навредить ей и малышу.
— Сначала ты уберешь осколки, — озорно сверкнула глазками Груня, — А я подожду тебя наверху.
Не дожидаясь возражений, Груня вывернулась из крепких и желанных рук и, послав воздушный поцелуй, умчалась.
Васька только покачал головой. Нет, у девчонки скачут гормоны, что ж поделать? Но Василий не жаловался, его все устраивало.
Убрав битую посуду, Василий Павлович погасил свет на первом этаже, запер все двери и, предвкушая отзывчивую Груню в своих руках, потопал в их спальню.
Открыв двери в комнату, Васька даже замер. Свет был погашен, и только многочисленные свечи разместились по всей комнате, создавая приятный полумрак и отбрасывая причудливые тени на стены.
Груни в комнате не было. А сквозь приоткрытую дверь из ванной лился мягкий свет. Васька уже собрался двинуть на поиски Груни, но так и застыл посреди комнаты.
Дверь в ванную распахнулась и в комнату вплыла Грунька в сногсшибательном наряде. Полностью прозрачный кружевной халатик ничего не скрывал, демонстрируя жадному взгляду Барина пару лоскутков, прикрывавших грудь, и тонкую полоску ткани, убегающую вниз и прячущуюся меж стройных бедер.
— И чем я заслужил такой сюрприз? — довольно заурчал Васька, шагнув к девчонке, но та сверкнула капельку смущенной улыбкой, и сделала шаг назад.
— Василий Павлович, на кровать! — и голос такой властный, что у Васьки и мысли не возникло перечить.
Подняв руки, словно сдаваясь, ладонями вверх, Барин послушно уселся на постель. Широкая улыбка намертво приклеилась к лицу, а все тело свело от желания и предвкушения момента.
По комнате разлилась тихая, медленная композиция, а Груня отбросила пульт от аудиосистемы в сторону.
— И даже так? — пробормотал Васька, чуть отклонившись назад и опираясь руками в постель.
Ему до чертиков было любопытно, что же задумала его пигалица. Тем временем, Груня медленно, позволяя Барину рассматривать себя жадным взглядом, приблизилась к кровати. Все так же медленно, взмахивая ресницами и стараясь дышать размеренно, девчонка оперлась коленом в матрас, а дальше уже пробралась к Ваське по постели.
— Как тебе мои обновки? — лукаво улыбаясь, спросила Груня.
— Оху… Обалденные, — пробормотал Васька, скользя жадным взглядом по груди своей девчонки.
Васька уже давно заметил, что нежно и горячо любимая им грудь, немного изменилась, стала полнее, сводя его с ума еще больше. Как и все тело. Он вообще, с каждым днем все прочнее и крепче любил свою пигалицу.
— Думаешь, цвет в тон глаз? — продолжала вести беседы Груня, — Мне сказали, что наряд очень мне идет.
— Кто сказал? — не удержался и рявкнул Васька, а Груня только снисходительно улыбнулась, заставив Василия успокоиться.
— Так что скажешь? — не унималась Груня, — Правда, идет?
— Очешуительно идет, — подтвердил Васька, — Ты в нем просто красавица. А без него так вообще улет.
Грунька не заметила, как требовательные руки заскользили по подолу прозрачной ткани, приподнимая ее и открывая доступ жадным ладоням. А когда поняла, что любимый Барин нарушил все ее планы, даже капельку расстроилась.
— Испортил весь мой сюрприз, — капризно проговорила Груня, собираясь увернуться от требовательных губ, но в последний момент передумала, наоборот, вскарабкалась на парня сверху, оплетая ногами и руками.
— Прости, зайчонок, — голос звучал приглушенно, хрипло, но без капли раскаяния, придавая Груне смелости.
— Нет тебе прощения, — заявила пигалица и настойчиво толкнула Барина обеими ладонями в грудь, заставляя его упасть на постель на спину.
Тихий хриплый смех вторил негромкой музыке, мягко расплескавшейся по комнате. Грунька отбросила волосы за спину и склонилась над парнем.
— Непослушный мальчишка! — игриво заулыбалась Груня, вызвав очередную волну хрипловатого мужского смеха.
Озорная улыбка, появившаяся на лице девчонки, превратила смех Барина в низкий стон. Неожиданно и непредсказуемо повела себя Грунька. Обычно, в постели вел Васька, мягко и уверено поглаживая, лаская, доводя до экстаза девчонку. А сегодня ей захотелось руководить. Нет, Бася только приветствовал инициативу, просто не был готов к такому.
Ловкие ручки настойчиво и с каждой минутой все увереннее, принялись исследовать крепкую грудь. К любопытным ладошкам и пальчикам присоединились губы. И Васька готов был взвиться над постелью, когда почувствовал, как игривый язычок проказничает со ставшими вдруг чувствительными сосками. Но и это оказалось не пределом. Пальчики скользнули к пряжке ремня, я требовательные губы проложили дорожку вниз, скрывая от Барина умопомрачительный вид рыжеволосым покрывалом.
— Ты что творишь там, зайчонок? — выдохнул Васька, когда понял, что брюки уже давно распахнуты, и от девчонки и ее губ его отделяет всего лишь тонкая ткань белья.
Пигалица не ответила, но Барин буквально почувствовал ее улыбку всем телом. Она молчала, покрывая поверх белья короткими жадными поцелуями его тело. Васька понял, что возненавидел свои трусы за то, что мешали. Но и настаивать не мог. Боялся вспугнуть девчонку, когда она вдруг решила взять инициативу в свои руки.
Его пальцы уже давно, помимо его воли, запутались в шелке волос девчонки, а глаза крепко закрылись. Ненавистное белье сдвинулось и Барин понял, что зря. Лучше бы оно так и оставалось на месте. Поскольку выдержка стремительно исчезла. Поскольку чистейший кайф полностью затопил все его сознание. Поскольку сил выдержать сладкую пытку, граничившую с болью, не оказалось.
Комнату вспорол глубокий стон, посылая по телу Груни волну возбуждения, заставляя непроизвольно прижаться к любимому ближе, давая понять, что она двигается в нужном направлении.
Васька дышал хрипло, ежесекундно собираясь прервать девчонку, обещая себе, вот еще мгновение, еще чуть-чуть и он сдернет ее со своих бедер, прильнет к влажным губам, подомнет под себя ее хрупкое тело и …. И… И секунды летели одна за другой, а Вася уже не мог себя контролировать, сыпя матом сквозь крепко стиснутые зубы, пытаясь утянуть Груньку выше, заставить ее прекратить свое занятие — некогда робкие и несмелые, а сейчас откровенные движения языка и нежных пальчиков.
— Груня! Пигалица моя! — рычал Василий, пытаясь отодвинуть девчонку, цепляя ее за плечи, но тут же получая по рукам, — Ну, что ты творишь?!
А Груня только настойчиво уводила Ваську за черту понимания и осознания реальности. Бася уже не мог сопротивляться и нашел в себе силы только, чтобы дернуть ее к себе в самый последний момент, жадно впиться в натертые губы и содрогнуться всем телом, изливаясь в ладошки, сжимавшие его плоть.
— Грууууня! — стонал Васька, шумно дыша. Ему хотелось смеяться и возможно даже плакать. Воздух толчками выбивался из груди, а перед глазами все еще плясали звездочку вперемешку с сердечками. Честное слово, это были сопливые розовые сердечки. Но было плевать.
Пока Барин пытался восстановить дыхание, Груня, ласковым котенком принялась шептать ему на ухо о том, как сильно она его любит. И Васька понял, что силы-то и не иссякли. Сил-то целый вагон и телега.
— Дай минутку, пигалица, — попросил Василий, но девчонка не послушалась, уселась поверх его бедер и бросила озорной, полный блеска взгляд на лежавшего под ней Барина.
И он поплыл. А как иначе? От вида ее возбужденных зеленых глаз, раскрасневшихся щек, от ее неровного дыхания, Васька вновь завелся с пол-оборота. Его руки уже не бездействовали, сжимали, поглаживали, надавливали, заставляя пигалицу прогибаться всем телом, а потом, когда тонкая полоска чудом исчезла с нежного тела, — вырывая протяжные стоны.
От первого проникновения в тело пигалицы Василий Павлович содрогнулся всем телом, настолько она была желанна для него. Короткий мат и витиеватые ругательства срывались с языка, а потом и застряли в глотке. Удерживаемая сильными руками, Грунька двигалась, безошибочно отыскав нужный им обоим ритм. Ей казалось, что она летит где-то над облаками. Все чувства обострились, сжались в единый тугой комок. Каждая клетка ее тела превратилась в губку, которая впитывала жадно и с наслаждением щедрые ласки любимого мужчина. Она разлеталась на куски, ведомая хриплым шепотом, отчаянно стремясь быть ближе, прижимаясь теснее, крепче, ненавидя тончайшую ткань, что разделяла их тела, пытаясь приблизиться к эпицентру бушевавшего внутри нее урагана.
Кто первый то ли прошептал, то ли выкрикнул слова любви — не важно. Голоса сплетались в единый полушепот — полукрик. Сильные руки, подрагивающие от пережитых эмоций, сплетались с нежными и ласковыми в едином танце. Влажные тела уже невозможно было разделить на два. Все в это мгновение у них стало общим, на двоих, и не оторвать друг от друга, как ни пытайся.
Даря друг другу короткие, лениво-тягучие, неспешные поцелуи, Васька и Груня пытались восстановить дыхание и связь с внешним миром. Васька, как чумной улыбался. Грунька — не отставала от любимого, прикрыв отяжелевшие веки и устроившись щекой на твердой груди.
— Грунь? — хрипло прошептал Васька, — Давай жениться? Побыстрее. После такого ты просто не имеешь права меня динамить.
— И не собиралась, — сонно пробормотала девчонка, — Я глянула запись брони в банкетный зал на декабрь. Есть свободное место на тридцатое.
— Хитрющая лиса, — рассмеялся Васька.
— Просто я решила, что от меня ты теперь не отделаешься, — заявила Груня, — Женю тебя на себе.
— Я ж разве «против»? — хмыкнул Василий, — Я ж всеми конечностями «за»!