Васька проснулся весьма поздно. Сам не понял, как так вышло. И будильник выставил на телефоне, а все равно продрых все утро. Натянул футболку и шорты, пошел искать девчонку, а заодно и выпить кофе, чтобы окончательно сбросить остатки сна.
Пигалица нашлась на кухне за столом. Она сидела на диванчике спиной к двери и, погруженная работой на своем компьютере, не слышала шагов Баси. Васька осторожно подкрался и, обняв девчонку руками за плечи, опустил подбородок на ее макушку. Грунька тут же накрыла его ладони своими. А Васька уже с интересом рассматривал монитор.
— Какой шикарный мужик, — хитро проговорил Васька.
— Угу, очень шикарный, — поддержала Груня Василия, — Знал бы ты, как я радовалась, когда смогла подловить тебя с улыбкой.
— Представляю, — хмыкнул Вася, — ведь обычно я орал и матерился.
Груня, поглаживая руки Васьки, лежавшие на ее плечах, любовалась профилем Барычинского, одетого в строгий костюм, белоснежную рубашку и галстук.
— Вася, а жениться ты в чем будешь? — вдруг спросила Груня, поднимая голову и встречая веселый взгляд Барина.
— А в чем скажешь, в том и буду, — не моргнув глазом, решил Василий, — Сама платье купить-то успеешь?
— Завтра утром поедем с мамой Нюрой и Ленкой, — повела плечом Груня.
— А мне с вами можно? — напросился Васька.
— Нет, плохая примета, — строго заявила Груня, — У тебя точно есть подходящий костюм? В джинсах на нашу свадьбу я тебя не пущу!
— Ну, давай купим новый, чтобы ты не нервничала лишний раз! — предложил Васька, — Вот прямо сейчас поедем и выберем, что тебе понравится.
— Вась, если есть костюм, то зачем покупать новый? — фыркнула Груня.
— Так свадьба же, — резонно заметил Василий и оставил на макушке невесты легкий поцелуй.
Барин сел за стол, а Груня, отодвинув ноутбук, поставила перед любимым тарелку с блинами, приготовленными рано утром.
— Балуешь ты меня, — покряхтел Васька, смакуя блины со сметаной и запивая их сладким чаем, — Сяду тебе на шею и ноги свешу. Готова?
— Или я тебе, — сверкнула Грунька озорным взглядом, — Женю тебя на себе, обнаглею, деньги твои тратить начну. Ты погляди, может быть, и передумаешь еще?
Васька шутливого тона не поддержал, хмуро взглянул на веселое лицо Груни, на ямочки на щеках, за озорные зеленые глаза.
— Бабок хватит, трать сколько влезет, — спокойно ответил Васька, — А про свадьбу даже и не думай. Моя ты.
— Вась, ну я же пошутила, — вздохнула Груня и, решив исправить настроение Василия в лучшую сторону, поднялась, подошла к Барину и обняла за шею, — Ты мой.
Васька не прерываясь, жевал, пока пигалица целовала его висок, шумно дышала в ухо, утыкалась носом в шею.
— Ну, Вааась! — заискивающим тоном пролепетала Грунька, — Честное слово, больше не буду так шутить. Мир?
— С условием, — кивнул Василий, поглаживая девичьи ладошки, разместившиеся на его груди, — Никаких подносов. Моя жена, еще и с ребенком, бегать козочкой с тяжелыми подносами перед клиентами не будет.
— Вась, я не могу сидеть у тебя на шее, — вздохнула Груня.
— Чем тебе моя шея не угодила? Нормальная, покрепче, чем у других, — проворчал Василий.
— Не могу я без дела, — вздохнула Груня, понимая, что вот-вот сдастся. И потом, прав Вася, в ее положении нужна более спокойная работа.
— Грунечка, я же не шутил по поводу директорской должности, — Васька повернул голову, взглянул в упрямые зеленые глаза, — Вовчика в клуб перекинем. А ты в ресторане. И тебе привычнее, и ребята слаженно работают.
— И в кого ни плюнь — женаты или в другой возрастной категории, — заметила Груня, улыбаясь.
— Не без этого, — кивнул Василий, помня, что в ресторане единственным холостым сотрудником в возрасте до сорока лет по факту был Вовчик. А в клубе все иначе, трудится в основном молодежь.
— Жук ты, Василий Павлович, — рассмеялась Груня, — Хитрый жук.
— Есть маленько, — выдал Василий, он уже отодвинул тарелку в сторону и все свое внимание переключил на пигалицу.
— Вась, я честно не знаю, — вдруг серьезно призналась Груня, — Как-то мне рановато в директора. Давай я так, на подхвате побуду. Помогать буду. Не официанткой. А так, по разным вопросам.
— Поглядим, — согласился Василий, — с батей перетрем. Что скажет.
— Хорошо, — согласилась Грунька.
После завтрака, вернее уже обеда, молодые люди отправились за покупками. Васька сразу привел Груню в бутик, в котором он обычно покупал себе одежду. Стоило перешагнуть порог магазинчика, как Груня поняла, что помещение ей категорически не нравится, как и ассортимент товаров, как и милые и излишне улыбчивые продавцы-консультанты женского пола. Ладно, магазин сам по себе был шикарным, одежда стильной и модной, хорошего качества. Груне не понравились только сверкающие оценивающим взглядом дамочки и их же широкие улыбки.
— Какие люди, Василий Павлович! — радостно увещевали дамы, — А мы с Ирочкой полчаса назад как раз о тебе вспоминали!
Радости Груня не разделяла. Хмуро смотрела на девушек, понимая, что мысленно начинает выдергивать длинные кудрявые волосы брюнетки. И именно поэтому, чтобы не сорваться, отправилась прогуливаться по торговому залу, выискивая костюм для Васи.
— Да, добрый день! — поддержала подругу вторая дама, — Мы с Олей подыскивали место, где бы встретить Новый год. И «Барин» у нас на первом месте. Василий Павлович, а как у вас там с местами в праздничные дни?
Груньке, которая вертелась в паре метрах от троицы, захотелось сказать, что все места уже сто лет как заняты. Навечно. И никогда не освободятся. Но промолчала. Только хмуро взглянула на улыбающегося Барина. Пока он вежливо беседовал с девушками, сама пробежала по залу и выбрала понравившуюся модель пиджака, подавив на корню желание вырядить Барычинского в гламурный пиджачок со стразиками и вышивкой.
— Подскажите, а вот такой у вас есть подходящего размера? — Груня, вежливо улыбаясь, указала на понравившийся костюм.
— А вас какой конкретно размер интересует? — нехотя прервалась одна из дам та, что стояла ближе Барину, от хихиканья и заигрываний, — Вообще-то, костюмы мерить нужно. Вот так на глаз и не купишь. Вы бы, девушка, с мужчиной пришли.
Груня поняла, что еще минуту и взорвется. И только Барин вел себя невозмутимо вежливо, сверкая веселым взглядом в сторону Груньки.
— А мы попросим вот молодого человека примерить, у моего мужа как раз точно такая же фигура, — хмыкнула Груня, сверля Барина многообещающим взглядом. Вернее взглядом, который ему, Барину, ну ничего хорошего не сулил.
— Вообще-то у нас так не принято, — хмыкнула одна из продавцов, — Вы, дамочка, сбегали бы лучше в отдел женской одежды. А к нам лучше с мужчиной приходить.
— Ага, я и заметила, — фыркнула Груня, — Вот так приведешь к вам мужика, а вы и рады стараться.
— Девушка, вы на что-то намекаете? — уже с вызовом бросила то ли Ира, то ли Оля.
— Да Бог с вами, — махнула рукой Груня, — Не намекаю. Отрытым текстом говорю.
— Что вы себе позволяете?! — вмешалась вторая девушка.
— Василий Павлович, спать ты будешь в гостевой! — четко заявила Груня, и, бросив убийственный взгляд на продавщиц, выплыла из магазина, поскольку понимала: еще минуту и она взорвется. И тогда бедные Иры и Оли, пожалеют о брошенных на Ваську томных взглядах.
— Грунь, ну что ты в самом деле?! — донеслось в спину.
Но Груня не останавливалась, шла вперед, расправив плечи и мысленно строя планы мести.
— Василий Павлович! Мы приносим искренние извинения! — разобрала Груня голоса девушек, оглянулась.
Василий широким шагом покидал бутик Иры и Оли, а те семенили рядом.
— Давайте мы примерим костюмы из последней коллекции?! — увещевали дамы.
— Моей жене чет ваша коллекция ни хрена не приглянулась, — отмахнулся Васька и уже нагнал пигалицу, поймал ее в руки и прижал к боку.
— Руки! — строго скомандовала Груня, пытаясь вывернуться из стальных объятий.
— Ну, ты чего! — вздыхал Васька на ухо девчонке, — Просто я всегда у них одевался.
— Раздевался, судя по всему, тоже у них, — хмыкнула Груня, а потом решила сменить тактику. Хрен этим Ирочкам и Олечкам, а не Барин!
Развернувшись в его руках, привстала на цыпочки и, обвив могучую шею руками, прижалась к упрямому рту.
Поцелуй длился, кажется, вечность. А когда прекратился, Груня ткнула указательным пальцем в грудь Василия.
— Ты весь мой! — требовательно заявила Груня, — И гардероб обновляешь только со мной и только там, где скажу!
— Легко, — кивнул Васька, расплываясь в улыбке, — Вон, пойдем вон в тот бутик. Там мужики торгуют.
— О, отлично! — радостно согласилась Груня и влетела в указанный Барином отдел.
Подходящий костюм нашелся сразу. Глядя на прогуливающегося от зеркала к зеркалу Барина, Груня тихо исходила слюней, украдкой мысленно утирая рот платочком. Васька выглядел шикарно в строгом костюме-тройке, в белоснежной рубашке и ярко-красном галстуке. Здесь же услужливые парни-консультанты отыскали подходящие туфли. И Груня окончательно растаяла, кивая и удерживаясь от того, чтобы хлопать в ладоши. Нет, все-таки Васька был чудо как красив.
Все покупки перекочевали в пакеты, а потом и в машину. И Груня, уже позабывшая о досадном недоразумении, счастливо посмеивалась над веселым рассказом Барина. А сам Барин только-только перестал выбирать на теле парней-консультантов места, которые хотелось отбить в первую очередь за то, что смотрели на его пигалицу жадными щенячьими глазами.
После отчаянного и неожиданного приступа ревности Груньке захотелось есть. Казалось, она бы и слона проглотила, если бы Михалыч приготовил его под своим фирменным соусом. Но девушка довольствовалась сочным, ароматным и умопомрачительно вкусным куском телятины. А после ужина, сыто откинувшись на спинку диванчика, любовалась своим женихом.
Васька уже тоже прикончил свою порцию и задумчиво вертел в руках чашку кофе. Грунька любила вот так им любоваться, открыто, не таясь, словно заявляя всем и каждому, что именно ей принадлежит этот мужчина — красивый и взрывоопасный.
Они сидели в отдельной кабинке на диванчиках с высокой спинкой, служившей одновременно перегородками между столиками. Молодые люди решили не уединяться в кабинете директора. Вернее, решила Груня, а Барин, хоть и сопротивлялся, но послушно уступил желанию невесты.
— Вась? — наконец, спросила Грунька, — Что гложет тебя? Поделишься?
— Мелочи, пигалица, — улыбнулся Васька, — ползи-ка ко мне. Чего ты там далеко расселась?
Грунька тихо рассмеялась, тряхнув рыжим хвостом. Вот ведь собственник, а не Барин. Но она знала четко — ей нравятся его замашки неандертальца, грозный рык и хмурый взгляд. Тем более, свои вспышки он с лихвой компенсировал бурными ночами.
Грунька встала со своего диванчика, но садиться под бок к Барину не спешила.
— Хватит уже кофе на ночь пить, — строго отчитала она парня, — Принесу чай. А ты сходи в курилку. Вижу ведь, как мучаешься, курильщик ты мой со стажем.
— Я бросил, — недовольно сверкнул карим взглядом Васька и хрустнул костяшками пальцев, выдохнул, — Одну.
Грунька проводила Ваську довольным взглядом. Нет, он все же молодец. После стольких лет стажа смог отказаться от вредной привычки. Почти отказаться. Но Грунька была уверена, что к моменту рождения малыша, Василий Павлович окончательно позабудет о сигаретах.
Подхватив пустые чашки, девчонка побежала на кухню. Минутку болтала с Михалычем, пока тот готовил чай со своими строго засекреченными травками, задержалась у бара, поболтав с Сашкой. Отмахнувшись от его помощи, составила чистые чайные пары на поднос и собралась вернуться к их с Василием столику. Решив не лавировать между столиками, начала обходить их. И как только оказалась напротив входа в зал, застыла на мгновение, наткнувшись на группу мужчин во главе с уже знакомым ей парнем. Кажется, Лёвой. Тем самым, который заказывал стейк и окрошку казалось бы вечность назад, а после встречи с ним Ваське пришлось накладывать швы на глубокий порез на руке.
— Думал, не встретимся, — усмехнулся парень, — Сухой, глянь, а цыпа как хороша.
Мужчина, откликнувшийся на прозвище «Сухой», прилип сальны взглядом к ладной фигурке Груни.
— Мне оставь, — коротко скомандовал Сухой, а потом уже громче, — Всем сидеть, дышать в тарелки!
Мужчины, бритые наголо, молниеносно рассредоточились по всему залу, заблокировали дверь на кухню, прижали беднягу бармена Сашку к стойке. Сама Груня сжалась в комочек, внимательно наблюдая за «гостями».
— Я видел эту девку с Барином, — хмыкнул Лева, — Как думаешь, она сгодится? В качестве компенсации?
— Люблю рыжих, — поддержал приятеля Сухой, — Расслабься, цыпа, Барин придет, за тебя перетрем. Он не жадный, поделится с давним другом.
Сухой подмигнул Груне, вырвал из ее рук поднос и швырнул на пол. От звука бьющейся посуды девчонка вздрогнула. Взгляд мужчин заставлял сжиматься в тугой комочек нервов и страха.
— Не трогай девчонку, Караськов, — донесся до Груни голос Владимира, — Барину не понравится, сразу предупреждаю.
— Захлопнись! — рявкнул Лева, и один из парней с размаху впечатал кулак в корпус Вовчика.
Лева вновь переключил внимание на Груню, усмехнулся, хлопнул приятеля по плечу.
— Вы пока перетирайте с Барином, как договаривались, — распорядился Караськов, — А я с девкой развлекусь. Если под Барина легла, чем я ей плох?
Груня хотела вырваться из цепкой хватки парня. Но тот только сально усмехался и потащил ее в одну из VIP-кабинок на первом этаже.
— Нет, пожалуйста! — закричала Груня, пытаясь вырвать руку из стального захвата.
Но Караськов тащил ее, словно боялся не успеть. Грунька вырывалась, пока за ее спиной не раздались громкий рев ее любимого раненого бизона, звон бьющейся посуды, звуки ударов, маты и громкие крики боли и стоны.
— Васенька! — шептала Грунька, оглядываясь назад.
— Будет тебе «Васенька», — ухмылялся Караськов, — Заломают его. Не ссы. Он еще пожалеет, что меня кинул.
— Лева, сука! — кричал Васька где-то за спиной Груни, — Я урою тебя, гнида!
Следом раздались крики, стоны, рев. Грунька боялась оглянуться назад. В глазах застыли слезы. Она упиралась, боролась с крепким парнем, пытавшимся втащить ее в комнату, старалась расцарапать его лицо, пока звонкая пощечина не заставила ее застыть. Тем временем, Караськов намотал длинные рыжие волосы Груньки на кулак и больно потянул вверх, заставляя смотреть в свое лицо.
— Не дергайся, Лева будет нежным, — улыбался Караськов.
Спиной и затылком Груня чувствовала, как зал наполняется народом. Кто-то кричал от боли, матерился, что-то приказывал. Кажется, даже некоторые голоса были смутно знакомыми. Но все внимание Груни сосредоточилось на злобных глазах Караськова.
— Пустите меня, пожалуйста! — прошептала Груня.
Лева хотел что-то ответить, не успел. Его буквально впечатала в стену крепкая, нежно любимая пигалицей фигура.
— Убью, сука! — шипел Васька, вминая Караськова в стену, оставляя на ней следы крови и вмятины.
— Вася! — кричала Грунька, забившись в самый дальний уголок, чтобы ненароком ее не задели.
Но Барин не слышал, перед глазами стоял падла — Левчик, который тащил сопротивляющуюся пигалицу в кабинку. Ваське хотелось сломать его кости, все, без исключения. Хотелось сровнять с землей. Вырвать руки и выбить челюсть.
Он бы так и сделал, если бы не пара крепких парней из команды «Сокола» и верный друг Герыч. Ребята перехватили его, удерживая за плечи и оттаскивая от упавшего на пол бесформенным кулем тела.
— Я тебя достану, Лева! — шипел Васька, не переставая вырываться.
— Дальше мы сами, — коротко сказал Любомир Соколов, возглавлявший свою команду, которая охраняла сам ресторан и все объекты, принадлежащие Брычинскому.
— Вася! — плакала Груня, умудрившись добраться до Васьки.
Барин тяжело дышал, стирая кровь с разбитой губы. Но стоило Груньке появиться в поле его зрения, рванул к ней.
— Девочка моя! — хрипло выдыхал Барин, прижимая девчонку к себе, — Все хорошо. Все уже хорошо.
Грунька верила, но от пережитого шока начала рыдать, всхлипывая и наматывая футболку Барина на кулачки, цепляясь за его широкие плечи, пряча нос в районе шеи.
На задворках сознания Груня слышала, как Любомир говорил с Васькой. Но на слова она мало обращала внимания.
— Всех, кажется, спеленали, — отчитывался Соколов, — Не рискнут больше. Даву попрошу.
— Лады, — кивнул Васька, а сам зарывался лицом в рыжую макушку своей девчонки.
Черт бы побрал этого Леву! Перепугал Груньку насмерть!
— Поедем домой, зайчонок, — уговаривал Васька, поглаживая по плечам, затылку, спине.
— Васенька! — плакала Грунька, не имея сил выпустить одежду Барина из рук.
Всю дорогу до дома Васька тревожно посматривал на девчонку. Первым порывом было свернуть с намеченного маршрута и рвануть в больничку. Пусть доктора глянут, мало ли, что может случиться после пережитой нервотрепки. Но Грунька словно прочитала мысли Барина, сжала его ладонь и тихо шепнула:
— Домой хочу. Все в порядке, Васенька.
Барин только хмуро кивнул. Не чувствовал он, что все «в порядке». Но и упираться рогом в землю не стал. Вот только как окажутся дома, пигалицу он сразу же уложит в постель. И чаем напоит. С ромашкой. Так Михалыч присоветовал.
— Вась, я чего он хотел? — вдруг спросила Грунька, когда Барин миновал шлагбаум, преграждающий дорогу на территорию частого сектора.
— Лева? — переспросил Васька и вздохнул, — Долгая история. Но, надеюсь, сегодня она закончилась. Пацаны обещали посодействовать.
— Какие пацаны? — улыбнулась Груня.
— Сокол и Давид, — Василий припарковался, заглушил движок и повернулся к девчонке, — Люди, под которыми Сухой ходит, положили глаз на ресторан. По ходу, они забыли, что уже давно не девяностые. И на них наткнулся Караськов, которого я недавно вышиб из своего бизнеса. Падла, бл… блин.
Васька сжал руку в кулак, когда вспомнил, как Лева зажимал Груньку в ресторане. Руки ох как чесались, прибить урода.
— Все хорошо, Васенька, — разобрал Барин нежный шепот.
Улыбнулся. Еще и его успокаивает. Нет, его пигалица однозначно с приветом. Так же, как и он сам.
— Пойдем баиньки, — улыбнулся Барин и вышел из машины.
Спустя полчаса, молодые люди уже лежали под одеялом в своей постели. Под зорким взглядом Васьки, Груня выпила полную чашку горячего чая, а потом улеглась Барину под бок. Но он, устроив ее на подушках, чуть сдвинулся ниже и обнял девчонку за талию, прижав голову к ее животу.
— С тобой точно все хорошо? — в который раз он спросил у пигалицы.
— Точно, — кивнула Груня, зарываясь пальцами в короткие волосы на затылке Барина, пропуская их сквозь пальцы, — Все со мной ништяк.
Услышав последнее слово, Василий тихо рассмеялся, пряча лицо в ночной рубашке Груни.
— Я тебя испортил, — покаялся Василий.
— Капельку, — улыбнулась Груня.
Некоторое время Васька молчал, прикрыв глаза, слушал размеренное дыхание девчонки. А Груня с мягкой улыбкой наблюдала за своим мужчиной. Нет, и все таки в правильного человека она влюбилась. В настоящего. Она была уверена, что только с ним может чувствовать себя свободной и защищенной. Даже сегодня, когда бандиты напали на ресторан, а Караськов тащил ее в кабинку, она знала, что Васька придет и спасет.
— Грунь, а когда живот появится? — отвлек Груню голос Василия, — Знаешь, я обожаю твой животик. А когда он станет больше, вообще с ума сойду. Честно.
— Вась, у меня срок маленький еще, — рассмеялась Груня, — Живот еще успеет вырасти.
— Жду не дождусь, — донесся приглушенный голос Васьки, — Зайчонок, а может с дитем говорить нужно? Ну, там, спросить, как дела?
— Думаешь, ответит? — хихикнула Грунька.
Но Васька только бросил строгий взгляд на девчонку.
— Не слушай маму, принцесса, — тихо пробормотал Василий, — Папку слушай. Он плохому не научит.
— Думаешь, девочка? — улыбалась Груня.
— Да уверен, — кивнул Василий, и принялся целовать Грунькин живот сквозь ткань одежды, — Если родится пацан, будет таким же психом как и я. А нам оно надо?
— Не болтай, — строго велела Груня, — Ты замечательный.
— Продолжай и дальше также думать, — вполне серьезно попросил Васька, — И я буду самым счастливым в мире.
Груня погладила любимого по волосам, спускаясь к шее, скользнула по щекам.
— Я люблю тебя, — прошептала девчонка.
— А я вас, — так же тихо проговорил Васька, крепче сжимая руки на теле любимой пигалицы.
В рабочем кабинете Элеоноры Эдуардовны царил полумрак. Настольная лампа отбрасывала неяркий свет на стол, на котором ровным рядочком выстроились записная книжка, телефон, пачка сигарет и зажигалка. Все предметы были разложены по мере возрастания, успокаивая хозяйку кабинета.
Телефонный разговор дался Элеоноре Эдуардовне нелегко. Многих усилий ей стоило перешагнуть через свою гордость и пойти на поклон к человеку, с которым ее связывало не самое приятное прошлое. И теперь она вновь оказалась в долгу перед ним.
Откинувшись на спинку дивана, женщина прикрыла глаза. Нет, мальчик, несомненно, дурачок. Но такой нужный в данный момент.
Взяв со стола телефон, Элеонора Эдуардовна по памяти набрала давно заученный номер. После двух гудков ей ответил немного взволнованный мужской голос.
— Элеонора Эдуардовна! — говорил он, — Я думал, прокатит! Нет, правда! И Сухой обещал впрячься. Я все просчитал, и рисков не было…
— Заткнись! — властно скомандовала женщина, прикрыв глаза, и мысленно представляя, как именно она накажет нерадивого подчиненного, — Тащи свой зад в квартиру на Волочаевском. И подготовься. Я скоро буду.
Не став слушать ответ, женщина сбросила вызов. Поднявшись с дивана, Элеонора Эдуардовна подошла к окну. На улице ночь. И у нее есть несколько часов до утра, которые она проведет так, как захочет.
Телефонный звонок разбудил сладко спящего Барина. Сначала он и не понял, что за шум его тревожит, пока Груня не пошевелилась в его руках.
— Вась? Там звонят, — сонно пробормотала Груня.
— Угу, — ответил Василий Павлович, уже протягивая руку за мобильником.
Нахмурившись, Васька прочел имя звонившего абонента. Ответил на вызов и осторожно встал с кровати, стараясь не сильно тревожить сонную пигалицу.
— Бася, — говорил владелец «Сокола», — Дядька только что сообщил, что Караськова выпустили.
— Как? Какого х… — начал Вася, а потом спохватился и вышел на балкон, — Какого черта, Мирыч? Скажи, кому бабла подкинуть, я утром привезу. Пусть сидит, долго и качественно!
— Вась, — вздохнул Любомир в трубку, — Тут указания сверху. Дядька ничего не смог сделать. Извини, братуха.
— Ладно, — Васька нервно сжал переносица пальцами, — А с Сухим что? Тоже выпустили?
— Неа, — хмыкнул Соколов, — Этот спокойно сидит. И я так понял со слов полковника, сидеть будет качественно.
— Ну, хоть на том спасибо, — вздохнул Васька, — Скажи-ка мне, Мирыч, откуда у Левы такие связи?
— Да хрен его знает, — тихо ответил Соколов, — Ладно, Бася, мне пора. Груне привет шли.
— И ты Ленте, — сказал Васька, и прежде, чем сбросить вызов, добавил, — Мирыч, мне бы пару-тройку парней к дому. На всякий пожарный.
— Уже отправил, — зевнул Соколов, — Так что, не удивляйся.
Васька поблагодарил друга и минуту смотрел в пол.
Нет, как-то все погано вдруг. Когда это Караськов стал ходить под влиятельными шишками? А главное, во что выльется вся эта ситуация.
Выйдя из комнаты, Васька около получаса торчал на улице, выкуривая сигареты присланных Соколовым парней. Один из ребят остался в доме, двое — в машине. Всю ночь парни должны были сменять друг друга. В плане безопасности Васька был спокоен. Но тем все равно мысли роились и вертелись бесформенным вихрем. Нет, однозначно, нужно перетереть всю эту тему с батей. Он-то точно должен помочь советом.
Утром Агриппина проснулась, словно от толчка. Васька сидел на краю постели, уже после душа, одетый в мягкий свитер и джинсы. Рукава были подвернуты до локтей, обрисовывая красивый рельеф мышц. И Грунька невольно залюбовалась своим мужчиной. Нет, шикарное тело было у ее Барина. Да он, собственно, весь был шикарный, от макушки до пят.
— Доброе утро, — улыбнулась Груня, моргая и пытаясь прогнать остатки сонной неги.
— Доброе, зайчонок, — поприветствовал Васька, отбросил волосы с лица девчонки, наклонился, прижался ртом к виску, скользнул к милому ушку, — Я тебя люблю.
— И я тебя, — хихикнула Груня, чувствуя, как по телу мчатся волны приятного тепла, грозившего перерасти в нешуточное возбуждение. А мысли уже обратились в сторону постели и Василий Павловича в ней.
— Грунь, мне нужно по делам смотаться, — говорил Васька, проводя приоткрытыми губами по обнаженному плечу, шее, обводя контур ушка, — Два, максимум три часа. Лады?
— Лады, — вздохнула Груня, — Васенька, только не влезай никуда. Я волнуюсь.
— Зря, зайчонок, — улыбался Василий, — Я мигом, и соскучиться не успеешь.
— Успею, — притворно обиделась Груня.
— Зайчонок, — Васька отстранился, — Ты только не нервничай. Договорились?
— Уже начала, — серьезно проговорила Груня, чувствуя внутреннее напряжение Барина, — Говори, что случилось!
— Зайчонок, Леву выпустили, а обещали держать и, как минимум, посадить на пару лет. И у нас в доме парни Сокола.
Груня села в постели, заправила волосы за ушки.
— То есть, купить платье я сегодня не смогу? — поинтересовалась Груня, — Тогда нужно перенести свадьбу. До лучших времен.
— Угу, а с чего бы нам не пожениться на пенсии, лет через сорок?! — недовольно произнес Васька, — Нет, зайчонок. Герыч обещал отпустить Ленку к нам. Вместе решите с платьем. И мама Нюра у нас есть. мне кажется, втроем вы придумаете, в чем тебе замуж выходить.
— И в ресторан мне тоже нельзя, — вздохнула Груня.
Некоторое время Васька молчал. Сопел, пыхтел, словно паровоз, но молчал.
Некоторое время Васька молчал. Сопел, пыхтел, словно паровоз, но молчал.
— Ладно, поняла, не дурочка, — кивнула, наконец, Груня, — Сидеть дома, не волноваться, ждать тебя.
— Умничка, — заулыбался Васька и дополнил план, — Кушать, отдыхать и заботиться о моей дочке.
Груня шутливо показала Барину язык, но бунтовать не спешила. Почему-то, после вчерашних событий ей вдруг расхотелось показывать, какой самостоятельной она может быть, как ловко может зарабатывать деньги и не сидеть у парня на шее. Грунька отчетливо помнила лихорадочный и дикий блеск в глазах Барычинского. И она подумала, что хочется поддержать любимого, а не становиться очередной проблемой в его жизни. Так что, Груня отсидится спокойно дома в обществе подруги и мамы Нюры. Вместе они прошерстят интернет и онлайн-магазины, закажут платье к торжеству и прочую атрибутику.
Поднявшись с постели, Груня поспешила поделиться с Барином своими мыслями, успокоить своего раненого бизона.
— Товарищ Барин, задачу поняла! Разрешите исполнять? — девчонка шутливо приложила руку к голове, лукаво улыбаясь.
— Какая послушная, — покачал головой Васька, — Грунь, зайчонок, давай ты серьезно пообещаешь, что…
— Вась, я все поняла, — вздохнула девчонка, обнимая Ваську за шею, — Из дома ни ногой. А ты скорее возвращайся.
Васька вздохнул, кивнул, крепче обнял пигалицу. Уходить не хотелось, но и оставаться дольше нельзя было. В ресторане уже ждали парни во главе с Соколом. И, судя по серьезному тону Любомира, по короткой фразе «Не по телефону!», то нужно поторопиться.
Барин, оставив Груню с мамой Нюрой, умчался вместе с Пал Палычем. Девочки принялись завтракать и строить планы на ближайшую неделю. Составляли список приглашенных гостей на торжественную церемонию, а потом и распланировали новогодние праздники и рождественские каникулы. Вскоре прибыла Елена с Милентией и Забавой, и уже вместе дамы приступили к штурму интернета в поисках наряда невесты. Спустя полчаса к их компании присоединилась и Полина Суворова в обществе карапуза, Ростислава Давидовича, который вмиг привлек все внимание к себе громким криком и заливистым смехом.
Поиски и планы настолько увлекли дам, что они и не заметили, как время давно перевалило за полночь. Суворовы, Полина и Ростик, устроились на ночь в гостевой спальне. А стоило малышу уснуть, как Полинка вернулась на кухню к девчонкам.
Теперь, когда маленький и активный вихрь в облике ребенка покинул дамское общество, все вынуждены были признать, что женское терпение окончательно иссякло, волнение за мужчин победило в борьбе с логикой, и предсвадебная суета отошла на второй план. К тому же, все телефоны молчали, а отсутствие новостей пугало.
— Нет, не могу больше! — первая поднялась на ноги Елена, — Я звоню Гере, а потом и Любашику. И нужно еще позвонить в ресторан! Кто-то ведь должен что-то знать!
С решением Елены были согласны все, но внести предложения никто не успел. К дому подъехали машины, а охрана тихо предупредила, что вернулись свои.
Просторная кухня за минуту наполнилась широкоплечими мужчинами с серьезными физиономиями и зверским аппетитом. Женщинам пришлось поглубже спрятать свои вопросы, готовые сорваться с языка и застывшие в глазах, и накормить своих мужчин. После позднего ужина Давид с Полиной обосновались в гостевой комнате, рядом со спящим сладким сном сыном. Елена с Герасимом устроились в комнате, отведенной Черепанову с момента постройки дома. Братья Соколовы с женами расположились на просторных диванах в гостиной. А хозяева дома поднялись к себе.
Стоило закрыться двери спальни, как Васька тут же привлек свою пигалицу к себе.
— Вась? — тихо прошептала Груня, — Давай все отложим, давай уедем… Я не знаю… Давай в деревню. К нам в дом. Там хорошо. И до города далеко. Никто и не найдет.
Васька криво усмехнулся, крепче прижал девчонку к себе.
— Не переживай, пигалица, уже все хорошо, — вздохнул Вася, — Не нужно никуда уезжать, мы все решили. Опасности нет. Утром рванем по магазинам, за нарядами вам с мамой Нюрой.
Васька слишком уж красочно описывал завтрашний день, и Груня окончательно убедилась, что последние часы Барина основательно вывели из равновесия. Буквально, вышибли.
— Вась, расскажи мне все, — тихо попросила Груня.
Васька молчал, только опустил голову к плечу девчонки. Жутко хотелось курить и спрятаться со своей пигалицей от всего мира. Чтобы не достал никто, не потревожил, ни словом, ни поступком.
Да, он не лукавил, сказав, что опасности нет. Но вот на душе было погано и омерзительно, паскудно было.
Груня словно поняла его состояние, за руку утащила в душ. Помогла раздеться, затолкала под теплые струи воды и молчаливо жала, пока Барин закончит купание. Встретив его с сухим полотенцем в руках, Грунька помогла стереть капли воды. И все также, молча, за руку увела в спальню.
С шумным выдохом Васька растянулся на кровати, гадая, с чего начать, чтобы история получилась пригодной для слуха пигалицы. Но на языке вертелась сплошная матерная лексика.
— Я слушаю, Вась, — тихо подтолкнула Груня, сворачиваясь ласковым котенком под боком Барина.
— Как-то погано мне, — признался Василий, поглаживая плечи девчонки.
Груня поглаживала ладошкой грудь Васи, ждала рассказа и понимала, что новости будут непростыми.
— Караськова вытащила моя мать, — горько проговорил Василий Павлович, — Как выяснил Соколов, у них была связь. Шуховской оказалось удобно иметь под боком мальчика на коротком поводке. Он прилежно выполнял поручения, дослужился до любимчика, много знал, как выяснилось, даже слишком много. Когда я раскручивал клуб, именно мать дала денег, я бы не взял, предложи она напрямую. А с Левой был знаком давно, он и вынырнул в нужный момент. Удачно так. Я взял деньги, а потом увидел, что стараниями Левы клуб медленно превращается в притон. Я всех разогнал. Нанял новую команду. Вернул Леве деньги. Шуховская как раз решила податься в мэры. И контроль над Левой ослаб. Тот, по словам Элеоноры, вышел из-под контроля, решил отжать у меня часть бизнеса. Думаю, Шуховская перестала давать ему деньги, вот он и нацелился на другой источник дохода. Но хрен угадал. Короче, его парни передали ментам. Но Элеонора надавила куда нужно, и его выпустили. И все вроде бы хорошо, Лева гуляет, мы в стороне, но есть одно большое «но». Мать решила, что ресторан, который они с отцом открыли вместе и который после развода достался бате, не должен доставаться второй жене отца.
— Ничего не поняла, — ошарашено призналась Груня.
— Да и не важно все, Грунь, — вздохнул Василий, — Уже все прошло. Ты главное не волнуйся.
— Васенька! Когда ты так говоришь, я волнуюсь еще больше! — вскочила Груня с места, но сразу же вернулась в надежные руки Барина.
— Ночью Шуховская послала Леву поджечь ресторан, — продолжил говорить Васька.
— Как?! — подпрыгнула Груня, — Зачем?
— Сказала, чтобы не достался второй жене, — криво усмехнулся Васька, — Вроде как они с отцом вместе его создавали. Хотя от первоначального варианта осталось только название.
— Вась, что с рестораном?! — нетерпеливо требовала ответа Груня, цепляясь за руки Барина.
— Да хорошо все, литром воды затушили. Повезло, что Герыч камеры перевесил. Морда Караськова на них в полный разворот. Лева каким-то боком нашел Сеню, помнишь того админа, до Вовчика? — говорил Васька и, дождавшись кивка Груни. Продолжил, — Так вот, Сеня подсказал уязвимые места в помещении, где пожарный выход, подсобки. А Лева устроил небольшой поджог. По его расчетам ресторан основательно бы обгорел. Мы с батей были бы в минусе. Здание под ремонт. А здесь Герыч со своей неугомонной системой. Сокол с ребятами подскочили. Короче, Леву вычислили, откопали на квартире Шуховской, и посадили, только уже не в обезьянник. А к другим спецам, где он весело и с песней слил всю информацию о матери. Даже киношкой поделился. Каким бы Лева ни был тупым, а себя страховал, снимал свои встречи с Шуховской, разговоры писал. А еще, как оказалось, мать влезла в карман ко многим большим и страшным дядям. Думала, политика спасет. Должность мэра — вроде страховки. Но облом. Лева ее сдал. Поджог не удался. Фактический муж посадил на цепь. Полная жопа, словом.
— А теперь что? — тихо нарушила молчание Груня.
— Теперь… — вздохнул Васька, — Теперь Сокол с Герычем собрали кучу инфы на мать, это помимо того, что слил Лева. Еще и видеозапись и фотки, которые Лева передал и, Грунь, я бы не стал их тебе показывать. Мелкая ты у меня еще.
Васька замолчал, вспоминая картинки, мелькавшие на экране Черепановского ноута. Нет, противно было от осознания того, что в главной роли примитивного порно выступила родная мать. Еще и с замашками садизма. Леву как-то даже стало жаль, чисто по-мужски.
— Мать больше не станет рваться в мэры, потому, что копия всех материалов сейчас находится у ее самого главного конкурента, — продолжил рассказ Василий, — Леву она не стала забирать у нас, прикрыв свой зад. Вроде отдала его на откуп. И теперь сидит в загородном поместье Ивкиного отца под домашним арестом.
— А Иветта знает? — тихо спросила Груня.
— Частично, — честно ответил Вася, — Я в двух словах ей рассказал. Завтра обещала примчаться, как она сказала, пошушукаться. Вроде бы мать теперь не станет ее ограничивать в передвижениях.
— А раньше ограничивала? — не поверила своим ушам Груня.
— Пыталась. Я влезал постоянно, вытягивал ее, скандалил, — вздохнул Василий.
Барин вновь замолчал, прокручивая последний разговор с матерью. Нет, ему не было жаль эту женщину, тем более, он ее никогда не считал своей матерью. Ему было удобнее думать, что мать умерла много лет назад.
А еще Васька не рискнул рассказать Груне о поручении матери, которое она отдала Караськову. Появление братков в ресторане было предлогом. Основной целью должна была стать Груня. Караськов сам рассказал, что Шуховская велела изнасиловать пигалицу, чтобы, грубо говоря, открыть глаза Василию на истинную натуру девчонки. Васька сам не понял, как сдержался и не убил привязанного к стулу прихвостня матери прям там, на месте. Наверное, парни сдержали. Все было как-то размыто, туманно.
Зато при разговоре с матерью не сдержался. Четко и недвусмысленно описал свои действия, если мать подойдет к Груне ближе, чем на сотню метров. Васька не знал, что именно Шуховская разобрала в его глазах, но, молча, кивнула.
И Васька вышел из ее кабинета, бросив напоследок долгий взгляд.
— Лучше не лезь к моей семье! — с угрозой произнес Василий Павлович вместо прощания.
А Барычинский-старший остался в кабинете. Голоса стихли, но через открытую дверь доносились обрывки фраз. Высокий голос Шуховской и глубокий — отца.
— Ты слышала и, думаю, все поняла, — спокойно говорил батя, — Не трогай нас больше. Не лезь.
— Она хочет отобрать у меня сына! — Шуховская бросила обвинение в лицо отцу, — И твоей подстилке не хватает тебя одного, ей Васю моего подавай!
— Что ты несешь, Элеонора?! — устало проговорил батя, — Ты почти тридцать лет не вспоминала о сыне. Ты оставила его еще в роддоме. Вспомни, что ты мне сказала после родов? «Забирай своего щенка!». Я честно дал тебе шанс. Пять лет терпел твои выкрутасы. Но ты даже не предприняла попыток сблизиться с сыном.
Васька понял, что стоит у стенки кабинета Шуховской и слушает разговор родителей. Нет, новости он не услышал. Но все равно оказалось неуютно от понимания, что матери он никогда не был нужен.
— Я была молода! — оправдалась Шуховская.
— Я не виню тебя, — устало проговорил отец, — Я благодарен тебе за сына. Очень благодарен. Но не перегибай, Эля. Не приплетай к нашим разборкам ни Васю, ни его семью, и тем более, не трогай мою. Ты поняла?
— Урод, ты, Паша! — злобно прошипела Шуховская, — Думаешь, она лучше меня? Думаешь, забудешь все, что было между нами?
Отец тихо рассмеялся. Васька даже решил, что у него началась истерика. Думал, вернуться в кабинет и утащить отца домой. Но понимал, что точки в отношениях с матерью нужно расставить именно сегодня, по горячим следам. Иначе эта гадина вывернется, ускользнет, и ни черта они потом не докажут.
— Опомнись, Элеонора, — посмеивался отец, — Что было между нами? Свадьба по залету? Месяц ада взамен семейной жизни? Ты ушла, Эля. Ты! Тебе нужна была свобода, клубы, тусовки, мужики. А я растил сына, без претензий на тебя. Я никогда не любил тебя, если ты еще не поняла.
— А ее любишь? — воинственно спросила мать.
— Безумно, всегда любил, — отец уже не смеялся, — И скажи Анне «спасибо» за то, что я не грохнул тебя, когда узнал о настоящей причине ее побега. Видит Бог, я готов был тебя размазать по стене за то, что ты сделала двадцать лет назад.
Васька услышал, как отец вздохнул, шагнул к приоткрытой двери.
— Это она во всем виновата! — все еще оправдываясь, бормотала мать.
— Эля, ты никогда дурой не была, — хмыкнул отец, — Ты сама все разрушила. А Анна стала настоящей матерью нашему сыну. А еще, Элеонора Эдуардовна, — Васька слышал, как голос отца приобрел стальные оттенки, — я повторяю в последний раз: Если ты приблизишься к нам ближе, чем на метр, я тебя раздавлю. Уяснила?
— Да, — зло выплюнула Шуховская.
Отец уже выходил из кабинета и в дверях вдруг обернулся.
— Твоя дочь зовет мою жену мама Нюра, — бросил батя, — Делай выводы.
— Я всего лишь пыталась помочь сыну! — крикнула Шуховская в спину отцу.
— От такой помощи можно и загнуться в два счета, — возразил батя, замирая, — Лучше не помогай больше.
Отец, судя по звуку приближающихся шагов, уже готов был выйти из кабинета, но тихий вопрос, больше похожий на упрек, заставил Ваську пропустить удар сердца.
— Почему ты не бросил его? Зачем оставил? Ты ведь мужик! Я отказалась от него, и ты должен был! Так нет же, — зло шептала мать, — Ты оставил мальчишку! А теперь на моем прошлом создаешь свою собственную семью! Думаешь, она сделает тебя счастливым? Думаешь, эта баба потянет? У Васьки характер! Он не поддается контролю! Вспомни, каково тебе было с ним в школе! Как его по ментам таскали! Как едва не посадили по малолетке!
— Зачем оставил?! — прорычал отец, — Он! Мой! Сын!
— Вот и помни об этом! — взвизгнула мать, — Помни, что это я тебе его родила! Не она! Твоя любимая Анюта! А я! Помни, когда будешь с ней спать, что она уже не родит тебе! Возраст не тот, Пашенька!
— Какая же ты сука! — выплюнул батя, — Не смей трогать ни Иветту, ни Василия! Не смей тревожить ни Агриппину, ни Анну! Не смей посылать кого-то из своих шавок к моей семье. Эля, я тебя уверяю, если мои девчонки подвернут ногу на улице, споткнутся случайно, я приду и откручу твою дурную голову. Надеюсь, ты меня услышала!
Батя подошел к двери, распахнул ее настежь, а в спину донеслось истеричное:
— Пошел вон из моего дома!
— С удовольствием! — рявкнул в ответ отец и, коротко кивнув сыну, широким шагом вышел из дома.
Спустя пару минут, просторный холл особняка опустел.
Очнувшись от тягостных мыслей, Васька вздрогнул. Груня все так же лежала в его руках. А он понял, что теперь смог взглянуть на мать немного иначе. Нет, не простить, конечно. Просто забыть. Ведь у него есть любимая девчонка рядом, которая скоро станет женой и матерью его детям.
— Вась, ну ее к черту, — вдруг проговорила Груня, словно читая мысли Барина.
Он даже хмыкнул, понимая, что девочка, как никто настроен на него эмоционально и что-то скрывать от нее он уже не может.
— Ага, к черту, — согласился Барин, — У меня есть ты, мама Нюра, Ивка.
— И бабушка, — напомнила Груня.
— И бабушка, — согласился Василий, с улыбкой, — Давай спать, пока я не решил, что не очень то и устал за сегодня.
Грунька только захихикала и потерлась щекой о теплую грудь своего Васьки.
— А я ни капли не устала, — хитро шепнула мелкая соблазнительница Ваське на ухо.
Теперь Барычинский отлично понимал намеки. По крайней мере, этот намек он понял с первого слова.