— Ровнее держи!
— Да держу!
— Да ты выравнивай!
— А я что делаю?!
— Да, бл…, сейчас поймаем слева …
— Не выражайся!
— Даже не начинал! Ну, куда ж ты прешь, женщина!
— Приехали, — тихий звенящий голос, — Конечная остановка!
— Грунь, зайчонок, ну ты чего?! — тихо с нотками вины и раскаяния.
— Ничего!
Дверца со стороны водителя громко хлопнула, и по тонкому слою свежевыпавшего снега торопливо протопали женские ботиночки в сторону дома.
Васька вышел из машины, пересел за руль и медленно двинулся следом за женой. Из ушей валил дым, руки чуть подрагивали, а на языке вертелись сплошные маты, и жутко хотелось курить.
Безусловно, идея научиться водить машину была, несомненно, хороша, но вот инструктор из Барина неважный.
Хмурясь и цедя маты сквозь зубы, Василий Павлович наблюдал, как пигалица скрылась в доме за массивной входной дверью. Припарковавшись, Васька задумался, выкурить ли сигарету, или идти прямо так. Решил не рисковать и сбросить пар.
Когда нервишки слегка успокоились от дозы никотина, Василий прикинул, что девчонка уже, должно быть, переоделась в домашний костюмчик и собирается пить чай на кухне.
Оказавшись в доме, Бася нахмурился. Пигалица, как и была в строгом брючном костюме и светлой рубашке с глубоким вырезом, торчала у плиты. Батя с мамой Нюрой сидели за столом. По выражению родителей Васька не особо понял, что именно рассказала Груня и какими последствиями грозит ему сегодняшняя вспышка гнева.
Нет, что уж скрывать, повод у Груньки для обид был. Чего стоит визит в клуб, который вот-вот откроется, аккурат на четырнадцатое февраля. Грунька прибыла в клуб на такси, а Васька уже ждал ее на крыльце. И все ничего, все было отлично. Пока он не привел ее в кабинет директора, и пигалица не сбросила с плеч теплую шубку. Взгляд Васьки прилип к полупрозрачной блузке с таким вырезом, через который почти был виден лифчик. Кстати, его любимый. Который он сам пару недель назад выбирал в магазине женского белья.
Стоило Ваське вообразить, что именно в таком виде ему предстояло знакомить работников нового клуба с хозяйкой этого самого клуба, как в мозгу тут же включился режим ора раненого бизона и Васю понесло. Орал он долго, не стесняясь в выражениях и угрозах, подробно описывая, куда он планирует сунуть эту рубашку. В ответ Груня вздернула свой дерзкий носик и хлопнула дверью. Пока Васька пялился на закрытую дверь, Груня отыскала Вовчика, поставленного директором нового клуба «Пепел» и велела приступать к процедуре знакомства. Василий подоспел как раз к приветственной речи Агриппины Ильиничны. Хмуро сверлил недовольным взглядом раскрасневшееся лицо девчонки и сосредоточил взгляд на чуть подрагивающих пальцах. Вернее, на обручальном кольце.
И в один миг успокоился. Нет, ну вот кто в клубе не знает, что Груня — его жена? Да только ленивый! И если вдруг случится так, что кто-то вздумает подкатить к его законной жене, то Барин вмиг организует этому фрукту поход в травмпункт.
Далее, Груня собиралась навестить Ваню Пупкина, который был на их свадьбе фотографом, что для пигалицы стало невероятным сюрпризом и желанным подарком. Шахов отработал на полную катушку и фоток нащелкал миллион, не меньше. А сегодня утром позвонил, сообщил, что все они готовы, обработаны, а некоторые даже распечатаны. Естественно, Грунька рвалась за ними. Не успел Васька притормозить у дома Шахова, как девчонка уже мчалась к крылечку, не обращая внимания на корку льда под ногами. Ну Вася и вспылил, потому что распереживался, как представил, что пигалица прямо сейчас звезданется на землю. А ведь нельзя ей!
Орал Вася в своей манере. Орал так, что Шахов выскочил в одних шлепках на крыльцо. Но конфликт был исчерпан одним строгим взглядом зеленых глаз.
Ну а дальше Васька решил, что Груня должна учиться водить машину. И как только молодые люди оказались вблизи дома, поменялся с Груней местами. И опять не сдержался. Ему все казалось, что девчонка перепутает педали, рванет в кювет, соберет все ямы на дороге…
Короче, нервный выдался день. И, к огорчению Васьки, он еще не закончился.
— Что за манера такая, чуть что — орать?! — тихо ворчала девчонка, помешивая ложкой молоко на плите.
Васька понял, что Груньке захотелось какао. Барин почесал затылок. Отвечать? Или лучше смолчать?
— То одежда моя не нравится, то хожу я не так, — продолжала Груня, — А завтра что будет? Дома меня запрешь?
Васька проморгал тот момент, когда нужно было отвечать, так и стоял, почесывая неугомонный котелок, тем самым привлекая внимание девчонки к себе.
Груня подняла голову, бросила пронзительный, словно сканер, взгляд. Нахмурилась
— Курил, значит, — и никакого вопроса. Знает, что курил.
Ложка со стуком улетела в раковину. Девчонка уперла руки в бока и сузила глаза, скорее всего, пытаясь одним взглядом снести Барину, как минимум, череп, ну или дыру просверлить в его неразумной башке.
— А мы ведь договаривались! Ты обещал! — уже громче упрекала Грунька, — Вот знаешь, что я заметила еще пару недель назад?
Пигалица шагнула ближе и ткнула аккуратным пальчиком в грудь Барину.
— Когда мы не были женаты, та старался построить отношения! За речью следил, зная, как это важно для меня! Курить бросал! Не орал по пустякам на меня и на окружающих! — все больше распалялась Груня, — А теперь что? Стоило пожениться, как ты решил, будто и стараться не нужно? Так я тебя удивлю, Васенька! Отношения нужно строить и после свадьбы!
— Грунь, ну что ты, в самом деле…. — вздохнул Барычинский, — С чего завелась?
— С того! С того и завелась! — еще громче прикрикнула Грунька, — Ты доведешь меня до развода, Вася! Брак тебе только мешает, превращаться из грубияна в нормального человека!
Грунька выпалила свою гневную тираду и стремительно исчезла из кухни. Васька смотрел ей вслед, а в голове билась одна фраза: Развод… Брак мешает…
Груня выскочила из кухни, но далеко не ушла. Так и застыла, прижав ладошку корту. Господи! Зачем же она так?!
Слезы брызнули из глаз, когда она представила, какой эффект вышел от ее брошенных сгоряча слов. Она хотела вернуться, извиниться, забрать свои слова обратно. Не успела. С размаху налетела на гору напряженных мышц.
— Никогда! — взревел Василий Павлович, — Ты поняла? Никогда я не дам тебе развода! Я никогда не позволю тебе бросить ребенка и меня!
Грунька судорожно закивала, но Васька не видел. Он стоял, сжимая рукой переносицу, словно пытался не сорваться больше, чем сейчас. А потом, так и не взглянув на девчонку, зашагал в сторону подвала.
Минуту Груня, сквозь слезы, смотрела на двери, за которыми располагалась лестница, ведущая в подвал. А потом и рванула следом за Васькой. Нет, не могла она оставить все, как есть. Не могла не попросить прощения за столь колючую и опрометчивую фразу.
Васька со всей силы колотил грушу. Где-то в углу валялась его дубленка, а сверху и свитер. Василий был в одной майке, и даже перчаток не надел. И теперь, Грунька видела, как костяшки на кулаках любимого сбиваются, и вот-вот появится кровь на них.
— Васенька! — тихо позвала Груня, боясь и вместе с тем, стремясь подойти ближе и обнять мужа.
Васька никак не реагировал, продолжая методично наносить удары по спортивному снаряду.
Груня шагнула ближе, протянула руку и коснулась ладошкой напряженной спины, между лопаток. В это же мгновение Барин застыл, опустив голову, а руки — вдоль тела. Из груди мощными толчками вырывался воздух.
— Васенька, прости меня, родной мой, — тихо прошептала Груня и следом прижалась уже щекой к мягкой ткани майки, а руками обвила мужа за талию, прикрывая глаза, — Я не это имела в виду.
Васька молчал и не шевелился. А Груня отсчитывала удары колотящегося сердца любимого мужчины. И своего, бьющегося с не меньшей скоростью.
— Я кричал на тебя, — хрипло прошептал Барин, — А если бы ударил? Сам не знаю, что на меня нашло.
— Не ударил бы, — уверенно заявила Груня, — Ты ведь любишь меня.
— Люблю, — еще тише подтвердил Барин, — А ты меня.
— И никогда не уйду, — продолжила Груня, прекрасно помня о специфике отношений Васи с матерью, — И тем более не оставлю нашего сына.
— Дочь, — уверенно исправил Васька жену, а потом вздохнул и добавил, — Я знаю, ты не она.
— Да, все верно, — шептала Груня.
Васька обхватил ладошки пигалицы своими руками. Хотелось сжать их крепче, но было страшно не рассчитать силы и причинить боль. Вместо этого он расправил ее ладонь и прижался к ней ртом, вдыхая любимый запах, проникший под кожу уже, кажется, вечность назад.
Груня теснее прижалась к мужчине, прикрыв глаза, вдыхала присущий ему одному запах. Прикосновения твердых губ, едва ощутимая щетина, успевшая отрасти задень, горячее дыхание, капельку участившееся, и сильные удары сердца сводили девчонку с ума. Как и каждый раз, каждую минуту их близости.
Васька хотел быть нежным, но после всплеска адреналина руки все еще подрагивали, а в пальцах скопилось напряжение. Но Груня все решила сама. Поднырнула под руку и встала лицом к парню.
— Зайчонок, со мной пипец как трудно, — тихо признался Барин.
— За это и люблю, — улыбнулась девчонка и прильнула ближе, пробираясь ладошками под ткань майки.
Ее губы прижались к мужской шее, а юркий язычок прошелся по влажной коже.
— Грунь, двинем в спальню, — выдохнул Васька, а руки уже пробрались под столь ненавистную им рубашку и скользнули вдоль пояса брючек.
— Зачем? — наигранно удивилась девчонка, — Мне хочется здесь.
— Неудобно, — голос Барина звучал все ниже, с хрипотцой, которая буквально наждаком прошлась по оголившимся чувствам пигалицы.
— У тебя замечательная дубленка, а маты почти новые, — заметила Груня, обхватывая мужа за шею и привлекая ближе к своей, показывая, где именно хотела бы почувствовать его губы, — Нет, не спорю, не так удобно, как в кабинете, и не так экстремально, как на нашей свадьбе, но мне хочется прямо здесь.
— На свадьбе ты играла нечестно, — припомнил Барин, послушно исследуя ртом изгибы шеи жены, задерживаясь на бешено бьющейся венке, — Кто же выходит замуж без трусиков?
— Я не виновата, что они безбожно натирали, — вздохнула Груня, а потом и шумно выдохнула, когда Васька склонился ниже, заставив девчонку прогнуться и откинуться на его руку, открывая своим жадным губам доступ к вырезу рубашки, сквозь который просматривалось кружевное белье.
— А на вид красивые, — хрипло пробормотал Барин, — Кажется, до сих пор лежат у меня в пиджаке.
— Господи, Вася! — возмутилась Груня, — Ты второй месяц носишь мое белье в кармане?
— А может быть, они приносят мне удачу? — рассмеялся Василий Павлович.
Груня хмыкнула, но вопрос оставила без ответа. У нее появилось более интересное занятие. Ее пальцы, кажется, принялись жить своей собственной жизнью, пробираясь в самые стратегически важные места.
Удовлетворенно выдохнув, Груня расстегнула ремень на брюках мужа.
— Точно здесь? — вновь спросил Васька, но чувствовал, что вряд ли доберется до спальни.
— Хватит болтать! — шикнула на мужа Груня, и принялась непослушными пальцами стаскивать брюки Барина. А после и вовсе пробралась под белье, касаясь разгоряченной кожи.
Васька, проглотив тихий мат, выдохнул, чувствуя короткие ноготки на своем теле. Но он ведь не тормоз, останавливать жену, когда она чувствовала себя раскрепощенной и дарила крышесносный кайф. Его тело откликалось на каждое движение, каждый стон, каждый вдох. Руки, повторяя движения пигалицы, скользнули в узкие брючки, а дальше и под женское белье.
— Зайчонок мой! — простонал Васька, когда понял, что трусики девчонки уже влажные, дыхание — горячее, а ласки более откровенные.
На мгновение, оторвавшись от обожаемого каждой клеточкой тела, Барин прикинул, куда бы им перебраться. Даа, нужно бы срочно ставить диван, большой и удобный. Как-то он не подумал, что у него крышу сорвет прямо в спортзале, где пол был устелен матами, а из мебели имелся только табурет.
Взгляд зацепился за дубленку. Нет, ну, в принципе, если Грунька сверху, то вполне себе можно и на полу.
А потом мысли Барина оборвались и иссякли. Мыслительный процесс более не протекал в его черепной коробке, потому, что жена, оставив жадный поцелуй в вырезе майки, юркой змейкой скользнула вниз.
— Пигалица! — вяло возмутился Васька, не позволяя ей опуститься на пол, удерживая крепкими руками на весу.
— Я хочу! — тряхнула Груня рыжими кудрями, — Ты каждый раз…. А я ни разу!
— А может, не надо? — Ваське пришлось облизнуть губы, пересохли, как только он представил, что именно хочет его девочка.
— Надо, Вася, надо, — решительно заявила Груня и вернулась к поцелуям.
Миновав майку, пигалица дернула белье Барина вниз. Васька не знал, куда пристроить руки. И стены далеко, и чертова груша, раскачиваясь, не давала нужной опоры. Васька зарылся пальцами в рыжий шелк волос и глянул вниз сквозь полуприкрытые веки.
Девчонка, стоявшая перед ним на коленях, буквально взорвала его мозг. Ее руки порхали по его бедрам, а потом тонки пальчики обхватили его плоть, сдавливая и двигаясь в такт рту.
— Зайчонок, я сейчас на пол ёб…упаду… — признался хриплым голосом Васька.
— Падай, — разрешилась Груня, на миг оторвавшись от своего занятия и взглянув на мужа.
Васька задохнулся от коктейля чувств, игравших на лице любимой девчонки. От наслаждения, до нежности. Как и обещал, Барин рухнул на маты, а пигалица устроилась сверху.
— Я еще не закончила, — пробормотала девчонка, улыбаясь и скользя языком по пересохшим вмиг губам.
— Зато я, по ходу, скоро, — выдохнул Барин, а потом вновь перестал дышать, когда его девчонка вернулась к прерванному занятию.
Он честно терпел, ну, пытался, по крайней мере, как-то тише стонать, совсем не материться, и добраться до белья Груни, чтобы стащить его. Но пигалица не давала, отводила его руки в стороны, шипела, постанывала так, что Барин не мог сдержаться. Он был обречен. Плотно закрыв глаза, зажмурившись так, что заплясали черные точки, Вася понимал, что потерян для общества. Мира вокруг не существовало, остались только дразнящие и жизненно необходимые движения рук и рта девчонки, ее тяжелое и рваное дыхание и шелк ее волос между пальцами.
Груня, наглым образом воспользовавшись майкой Васьки, словно полотенцем, улыбалась. Барин лежал и не подавал признаков жизни. Дышал часто, но спустя минуту открыл глаза и пристально взглянул на нее.
— Хитрая лиса, — хриплый голос обволакивал девчонку, напоминая, что сама она все еще находилась в стадии жуткого возбуждения.
Васька навис сверху, подминая девчонку под себя. А потом резко перекатился, вспомнив, что маты — не то место, где ей будет удобно. Его руки, все еще подрагивая после яркого и убойного экстаза, отправились хозяйничать под одежду девчонки. Рубашка была расстегнута, а кружева все еще оставались на полноватой груди. Сдвинув ткань, Василий особое внимание уделил твердым вершинкам, не сводя взгляда с лица жены. Она сама склонилась ниже к нему, прижимаясь губами к его рту.
— Ты вкусный, — зачем-то прошептала она, и Васька дернулся, чувствуя, как тело вновь наливается тяжестью в определенных местах.
— Чччерт! — выругался Барин и принялся стаскивать брючки с пигалицы.
Сознанием он понимал, что спортзал — не то место, где можно растягивать удовольствие. И неудобно, и родители могут нагрянуть в любой момент, проверить, не поубивали ли они друг друга. Но Барин надеялся на прозорливость отца, и спешить не собирался.
Правда Груня, своим телом, ласками, возбужденными стонами и шумными выдохами на ухо, снова нарушила его планы. Кажется, она торопилась, боясь не успеть, и отчаянно желая быть ближе к нему.
Вот и получилось, что девочка вновь взяла Ваську в оборот. Стоило ему освободить любимое тело от одежды, как она уже оказалась сидящей поверх его бедер. Опираясь руками о плечи любимого, вздрагивая от каждого жаркого и горячего прикосновения крепких рук к своему телу, Грунька опустилась на берда Барина, не сдержав стона от медленного прикосновения твердой плоти.
— Зайчонок мой, — прохрипел Барин, впиваясь в ее рот своим, сжимая руки на ее спине, шее, не позволяя увернуться.
Да она и не собиралась, полностью отдаваясь во власть тому неудержимому желанию и страсти, которые она испытывала к своему любимому, вспыльчивому и самому родному человеку.
Движения становились все быстрее, глубже. Барин стремился двигаться нежнее, ноне мог. Его страсть не была нежной или робкой. Он отдавал себя целиком, но и брал столько же. И понимал, что так будет всегда. Он каждый раз будет загораться от одного взгляда на свою пигалицу и никогда не позволит ей уйти от него.
Мысли на мгновение вернулись в их разговору на кухне, к брошенным сгоряча фразам, к его реакции и к поступку пигалицы.
Да, все верно. И так правильно. Правильно, что они вместе, несмотря на разный характер, его вспыльчивость и скверный нрав. Но ведь он меняется. Чувствует, что ради нее готов на все, и даже больше.
— Я всегда с тобой, — не найдя подходящих слов прошептал Барин за секунду до разрядки.
Он не надеялся, что девчонка поймет его. Просто чувствовал так, как говорил. Но она поняла. Крепче прижалась, накрыв его рот своими влажными губами.
— А я с тобой, — услышал Васька ответ жены и дернулся в последний раз, чувствуя, как и ее тело дрожит от пережитых ярких эмоций.
Лежа на матах в спортивном зале отчего дома, Василий Павлович в который раз подумал, что Груня — хрупкая, но такая сильная девочка, послана ему кем-то свыше, чтобы сделать его и сам мир лучше и солнечнее.
Спортивный зал Груня с Барином покинули весьма скоро. Лежать долго на твердых матах явилось сомнительным удовольствием. Да и есть захотелось после интенсивно проведенного времени. Зверски. И это с учетом того, что чета Барычинских плотно поужинала в новом клубе, где они решили оценить мастерство нового шеф-повара.
Поднявшись из подвала на первый этаж, Васька отнес дубленку в шкаф. А Груня отправилась на кухню. Родители уже перебрались в гостиную и тихо, обнявшись и укрывшись пледом, смотрели новостной канал.
Молодые люди решили не мешать уединению и тихому счастью старшего поколения. Остались на кухне. Барин, вальяжно разместившись на диванчике, методично жевал бутерброды, а Груня, сверкая озорным взглядом, в котором плескались отголоски страсти, любовалась своим мужчиной.
Но недолго.
Телефон Груни пиликнул входящим звонком. Аппарат лежал на столе, и Барину прекрасно было видно имя абонента, решившего потревожить его супругу в столь поздний час.
— Когда-нибудь, зайчонок, я не сдержусь, вырву ноги и суну их ему в ж…. — процедил Василий сквозь зубы.
Груня только вздохнула и протянула руку к мобильному телефону. Однако Василий Павлович оказался проворнее.
— Ты совсем бессмертный, мля? — рявкнул Васька в трубку, а Груня поморщилась и, вздохнув, отправилась на поиски телефона Барина. Девушка уже догадалась о причине позднего звонка.
Пока Барин цедил междометия, маты и угрозы в словесной перепалке, Груня уже отыскала нужный номер в телефонной книге мужа и нажала на кнопочку вызова.
Абонент откликнулся практически мгновенно.
— Василек? Чего звоним?
— Это я, привет, — вздохнула Груня, — Ты вообще где?
— Так у подруги, — возмутилась девушка, — Я же предупредила еще в обед. Ночевать останусь у нее. У нас здесь женский корпоратив под лозунгом «Мужик — зверь особенный, а также методы борьбы с грызунами».
— Ивка, — хохотнула Груня, — Я думала «подруга» — это кодовое слово для твоего белобрысого полубога.
— Неа, солнце, — рассмеялась Иветта, — Для него кодовое слово «принцесса-мозгоклюйка».
— Напомни мне, чтобы мои дети оставались с тобой только под присмотром взрослых, — вздохнула Груня, рассматривая маникюр, — Научишь их всяким гадостям.
— Конечно, научу, — хохотнула Иветта, — А кто еще, если не тетушка Ива?
— Ну-ну, — протянула Груня.
— Так чего звоним, дорогая? — Иветта что-то жевала в трубку, а фоном слышался женский смех.
— Твой, как ты выразилась, прости Господи, мозгоклюйный полубог звонит мне и злит моего мужа, — вздохнула Груня.
— Не, если полубог — то блондинистый, а мозг клюет у нас принцесса, — на автомате исправила Ива подругу, а потом тише добавила, — Чего хочет?
Груня пристальнее всмотрелась сквозь окно на заснеженный двор. Ночной воздух вспорол свет фар, а, спустя минуту, около крыльца притормозил знакомый внедорожник.
— Вот сейчас и узнаем, — ответила Груня, отходя от окна и оборачиваясь к мужу.
Василий уже сидел, отложив телефон на стол, и хмуро смотрел в коридор через дверной проем. Входная дверь сама открылась, а спустя мгновение на пороге кухни появился ночной гость.
— Зайчонок, ты бы свет потушила, а то эти мухи, мля, задолбали, на свет лезут, — Васька скрестил руки на груди, демонстративно не собираясь вставать и здороваться с гостем.
— Поговорить надо, — хмуро изрек парень, глядя на хозяина дома, а потом, чуть заметно улыбнулся Груне, — Агриппина, вечер добрый.
— Добрый? Думаешь? — изогнула одну бровь девушка, так и не сбросив вызов и прекрасно понимая, что Ива слышит их разговор.
— Надеюсь, — кивнул Тарас, а потом вновь перевел взгляд на Барина, — Есть минутка?
В руках парень держал увесистый пакет, его глаза светились решимостью и упрямством, и Василию Павловичу стало очень любопытно, какая же причина привела вредного пацана, на ночь глядя, в его дом.
Хмуро кивнув на свободный стул, Васька молчал. Груня, несмотря на любопытство, решила подняться в спальню. Устала она за день. А судя по размеру пакета, мужской разговор обещал продлиться долго.
— Ладно, мальчики, вы как-нибудь без меня, — огласила свое решение Груня, — Не поубивайте друг друга.
Уголки рта Васьки поползли вверх, а глаза цепко изучали собеседника, не исключая, а скорее суля мордобой. Но Груня, с порога бросив строгий взгляд на мужа, без слов предостерегла от опрометчивых поступков.
В коридоре послышались тихие голоса старших Барычинских. Груня услышала, как мама Нюра едва различимой поступью поднималась по лестнице, а любимый свекор столкнулся с девушкой в коридоре.
— Кто там? — недовольно мотнул головой Пал Палыч.
— Наша принцесса, — подмигнула Груня.
Пал Палыч вздохнул и покачал головой. Бормоча что-то про странный выбор молодежи, направился на кухню. А Груня отправилась в спальню. Очень хотелось принять душ и переодеться в пижамку.
Водные процедуры и приготовления ко сну заняли час с хвостиком. Большую часть времени Груня провела за разговором с Ивой, которая попросила не прерывать вызов. Девушка в данный момент колесила по ночной трассе, добираясь по гололеду домой. Груня приводила сотню аргументов к тому, чтобы Иветта осталась на ночь у подруги. Но нет, девчонка была упряма, как и ее брат.
— Грунь, а если они там поубивают друг друга? — вздыхала Ива.
— Ты это с надеждой говоришь? — хмыкнула Груня, — Вот лично за своего мужа я не переживаю. Твоей принцессе наступит полный каюк, если он разозлит Васю.
— Твой Вася потом огребет от меня знатных пилюлей, если тронет мою принцессу, — в шутку пригрозила Иветта, а потом серьезнее, — У них там точно все в порядке?
— Да нормально, дом стоит, тишина пока, — успокоила Груня, выйдя из ванной и открыв дверь в коридор. Девушка оставила ее открытой и, на всякий случай прислушалась.
— Хорошо, — вздохнула Иветта, — Я уже через десять минут буду дома.
Иветта сама прервала разговор, и Груня отложила телефон на тумбу. Осмотрев спальню, девчонка остановила взгляд на кресле у стены, в котором лежали домашние вытертые на коленях джинсы ее Барина. И вдруг вспомнила день, когда она познакомилась с ним. Мог ли кто-то предположить, что все повернется именно так? Что они будут вместе, поженятся, распланируют свою жизнь на годы вперед? Вместе буду ждать пополнения семейства?
Перед глазами Груни пронеслись последние месяцы ярким калейдоскопом. Новая работа. Новый ресторан. Новое руководство. Барин — ужасно невоспитанный грубиян и хам, которого хотелось то обнять, то придушить. Но который стал лучиком света для нее, смыслом жизни и любимым мужчиной.
Вспомнилась свадьба, которую вряд ли можно будет забыть, ближайшие лет триста, точно. Безумно красивый и улыбающийся Василий Павлович с потемневшими до черноты карими глазами и тихим обещанием прибить каждого мужчину, рискнувшего приблизиться к ней, Груне, ближе, чем на метр. Осознание того, что этот человек, ее муж, всегда будет бороться за нее, оберегать, по-своему лелеять и любить, заставляло забывать о необходимом ее телу кислороде, и приходилось буквально уговаривать себя делать очередной вдох.
Регистрация их брака до последнего мгновения сохранилась в памяти Груни. Красиво украшенный зал, утопающий в цветах, несмотря на зиму. На одно только оформление Васька истратил целое состояние, в привычной ему манере бросив короткую, не самую цензурную фразу в ответ на уговоры Груни обойтись шарами и лентами.
Приглашенных гостей, друзей и родни тоже оказалось весьма много. Всех, кого еще не знала Груня и с кем она не была знакома, Васька представил по имени, познакомил с ними молодую жену.
— Это моя Агриппина Ильинична! — говорил Василий, обнимая жену за тонкую талию.
Грунька скромно смущалась и кивала, иногда пожимала протянутую руку. Новых знакомых оказалось много, большая часть из них была одета в дорогие костюмы. И перед очередным знакомством на вопрос Груни, кто вообще эти люди, Васька коротко отвечал.
— Зайчонок, с ними нужно общаться, — объяснял он, — Будешь у меня бизнес-леди. Хорошие связи еще никому не мешали.
Груня могла только вздыхать и качать головой. Нет, ну какая там леди, еще и бизнес?
Но с января, как выяснилось, для пигалицы начался новый этап жизни. Как и обещал Васька. Подарок на свадьбу в виде целого комплекса, в который входил клуб, ресторан и бар, под ярким названием «Пепел», оказался для девчонки сюрпризом. Нет, она знала, что Васька что-то там строит, но в подробности не вдавалась. И вот, когда здание было готово к эксплуатации, Агриппина вступила в права владения. А Васька наоборот, взял небольшой тайм-аут по части строительства. Однако неугомонный характер не давал ему покоя и Барин вновь вынашивал очередную перспективную идею, оставив ресторан в полное руководство отцу, в «Пепеле» — командовала Груня с помощью Вовчика, а сам Васька бегал по инстанциям и улаживал возникшие вопросы.
Тряхнув головой и сбросив пелену воспоминаний и размышлений, Груня решила спуститься за мужем и разогнать засидевшуюся компанию по спальным местам. Но оказавшись на пороге кухни, девчонка замерла. За столом сидел ее муж, напротив — в одной рубашке с подвернутыми до локтей рукавами — Тарас Вольных, а между Васей и полуночным гостем — Пал Палыч. Мужчина сосредоточенно вчитывался в какие-то бумаги, в то время, как парни, вертя в руках полупустые бокалы с янтарной жидкостью, вполголоса что-то обсуждали.
— Нет, ну, если все выйдет, то будем в шоколаде, — решил Пал Палыч, отложив документы в сторону.
— А по второму вопросу? — тихо поинтересовался Тарас.
— Потянешь? — цепкий взгляд Пал Палыча прошелся по лицу гостя.
— Должен, — уверенно кивнул бывший сосед, вызвав в сердце Груни гордость. Нет, тот парень, с которым она росла в деревне, теперь стал мужчиной. И это не могло не радовать.
— Тогда я подсоблю, чем смогу, — одобрил Пал Палыч.
— И я, — хмуро кивнул Васька и перевел взгляд на Груню, ставшую свидетелем их беседы, — Зайчонок, а ты не спишь еще?
На лице Василия появилась улыбка, разгладившая хмурые морщинки между бровей и у глаз.
— Уснешь с вами, полуночниками, — проворчала Груня по-доброму, прочитав в глазах мужа безмолвное приглашение, подошла ближе и села к нему на колени.
Васька, уже привычным движением, обнял девчонку и устроил широкие ладони на ее животе, словно отгораживая и защищая от всего мира. На всякий случай Барин даже бросил предостерегающий взгляд на бывшего соперника. Тарас четко прочел угрозу во взгляде, улыбнулся, широко так и подмигнул Груне.
— Не, я же теперь залип по-настоящему, — сосед даже поднял руки ладонями вверх, — Окончательно и бесповоротно.
И словно сама судьба благоволила ему, за окном мелькнул свет фар, и Тарас бросил на улицу хмурый взгляд.
— Ну, допрыгается она у меня, — вздохнул парень, поднимаясь из-за стола и широким шагом двигаясь в сторону входной двери, — Сказал, сидеть в городе, а не носится по гололеду!
Парень скрылся с глаз Барычинских. А Васька нахмурился еще сильнее.
— Грунь, а когда это у них там все настолько серьезно стало? — полюбопытствовал он.
— А почему ты спрашиваешь у меня, а не у сестры? В конце концов, чья она родственница? — вполне правдоподобно возмутилась Груня, но Василий не повелся на невинный взгляд и искорки обожания в зеленых глазах.
— Она твоя подруга! — подсказал Василий, — А я старший брат.
Пал Палыч с улыбкой наблюдал за перепалкой детей, нет, веселая у них семейка.
Его мысль подтвердил дикий женский вопль, донесшийся с улицы. Секунду мужчины переглядывались, размышляя, нужно ли спешить на подмогу. А главное, кому помогать?
— Если пойду я, то выбью ему зубы, — вздохнул Василий.
— Тогда я, — согласно кивнула Груня и, подскочив с коленей мужа, помчалась на улицу.
— Оденься! — скомандовал Василий, но все-же пошел вслед за женой.
— Ладно, вы уж сами там, без меня, — хмыкнул Пал Палыч и, собрав бумаги, ушел в их с мамой Нюрой спальню.
Оказавшись на улице, Васька остановился около жены. Груня, кутаясь в его куртку, замерла на крыльце и смотрела на припаркованные около дома машины. Вернее, на внедорожник Тараса.
Вольных, в одной рубашке со все еще подвернутыми рукавами, стоял рядом с капотом своей машины, на котором, во всей красе восседала Иветта. Вернее, Тарас твердой рукой удерживал девчонку, на позволяя той вырваться или ударить его. Но попытки были, и весьма отчаянные. Васька смотрел, понимая, что вот-вот и сам взорвется и вмешается, настучит пацану по темечку и лишит белозубой улыбки.
Но его удерживала уверенная ладошка жены на его груди.
— Не вмешивайся, — вздохнула Груня, — Нам не мешали и им не стоит. Хотела бы от него сбежать, давно бы махнула своей битой.
Ваське оставалось только вздыхать.
— Грунь, и когда я стал таким терпеливым и лояльным? — фыркнул Барин, обнимая жену и притягивая к себе, но и не сводя зоркого братского взгляда с парочки.
— У меня зад заледенел, тормоз! — ругалась между тем Иветта, старательно уворачиваясь от посягательств парня на свои губы, — Фу, алкоголик!
— Вась, — тихо рассмеялась Груня, — Не ворчи. И потом, ты ведь помнишь, что я тебя люблю?
— Угу, — согласился Барин, но потом, чуть отстранившись от жены, пронзительно свистнул, привлекая внимание Тараса, — В моем доме никакого блядства!
В ответ на лице парня появилась вызывающая улыбка, задорный взгляд и вызов в глазах.
— Да я пока и не в доме, — бросил Тарас хозяину и вернулся к своей жертве.
— А в рыло? — прищурился Барин, но Груня уже торопливо утягивала мужа в дом, а там и на второй этаж.
— Вась, я замерзла и хочу спать, — болтала девчонка, настойчиво двигаясь в их комнату, — Сами разберутся. Не маленькие.
Выбор у Барина был невелик. Согласиться и пойти с женой, или остаться и помахать кулаками. Первый вариант заметно перевесил, тем более, когда его рыжеволосый огонек сбросила домашний костюм прямо на пороге комнаты, оставшись в тонких прозрачных тряпочках.
— Завтра в спортзале я ему поправлю холеную физиономию, — пообещал Василий, стягивая с себя одежду и жадным взглядом гуляя по любимому телу своей женщины.