На пороге в приоткрытую дверь комнаты заглянул Барин. Увидев склонившуюся над кроваткой женщину, устало улыбнулся.
— Ну, как дела? — женский голос практически не нарушил тишину комнаты.
Василий Павлович устало потер ладонью затекший затылок. События последнего дня знатно выбили его из колеи, несмотря на то, что у него было время подготовиться, да и наглядный пример, так сказать, имелся.
— Три шестьсот восемьдесят, пятьдесят два, — зачем-то повторил он слова медсестры, которую он первую подкараулил на выходе из родильного зала.
— Это мы уже знаем, — тихо рассмеялась мама Нюра, — Ты сам как?
— Я? — переспросил Васька, — А что со мной станет? Кожа толстая, как у слона.
— Не ври матери-то, — мягко пожурила Анна Михайловна и прежде, чем продолжить, бросила взгляд на две детские кроватки, в которых спали два карапуза, — Паша поднимется, и напою тебя чаем.
— Не маленький, мам Нюра, — отмахнулся Васька, — отдыхай.
— Соплив еще, бабой Нюрой командовать, — пригрозила женщина пальцем.
— Ты что ль бабушка-то? — хмыкнул Васька.
— А что, нет? — воинственно нахмурила брови Анна Михайловна, — Самая настоящая бабушка!
— Ты два месяца назад мамкой стала, бабуля! — тихо рассмеялся Барин, чувствуя, как напряжение, сковавшее его тело в последние двенадцать часов, медленно растворяется в уставших мышцах.
— Едва заикой меня не сделала, — вмешался в разговор Пал Палыч, появившийся на пороге детской комнаты мальчишек вслед за старшим сыном.
— Врачи предупреждали, что ранние роды вполне возможны, еще и в моем возрасте, — поучительно напомнила Анна, — Паш, ты за мальчишками смотри, только уснули. А я Василия накормлю и чаем напою. Еще Груня просила кое-чего привезти ей утром.
— Ладненько, — кивнул трижды отец и он же дед.
Васька, послушно топая следом за мамой Нюрой, хмурился. Нет, ему бы там быть, с пигалицей, а не здесь чай распивать. Но нет, девчонка насильно прогнала его, выспаться и переодеться. Сказала, что завтра разрешит ему остаться с ней в палате на всю ночь. А пока там тусуется Ивка. Так решили семейным советом. Правда, в процессе голосования мнение Барина никто не учел.
— Держал дочку на руках-то? — тихо спросила Анна, когда Васька послушно рухнул на кухонный табурет.
— Дааа, — Васька, как бы не пытался, улыбку скрыть не смог, вот и сидел, сверкая всеми имеющимся зубами, — Она такая кроха. Такая красавица. Мам Нюр, волосики рыжие, а глазки голубые. А ручки… Она вся на моей ладони помещается. Это же чудо, мам Нюр.
Васька говорил, а Анна украдкой смахнула слезинку радости. Да, чудо, еще какое.
— Завтра Павлик с мальчишками останется, а я съезжу, полюбуюсь твоим чудом, — пообещала Анна Михайловна, — А теперь ешь. Иначе пожалуюсь на тебя Груне.
Васька возражать не стал, послушно управился с ужином, а потом, после чая, поднялся в их с Груней спальню. Комната уже была готова для приема нового члена семьи. Маленькая детская кроватка была собрана новоиспеченным дедом этим вечером, пока Васька нарезал круги по больничным коридорам. Детские вещи заботливо разложены по небольшому комоду новоиспеченной бабушкой. В общем, все было готово, оставалось дождаться выписки Груни и их крошечной принцессы — Ангелины.
А на утро, проспав за ночь всего несколько часов, Василий Павлович быстренько собрал смену белья, небольшой пакет для Груни, и прихватив маму Нюру в охапку, помчался к жене в роддом.
Груня, после обхода врачей, тихо спала, устроив малышку рядом с собой на кровати. Иветта сидела около широкого окна и, к удивлению Васьки, вязала крючком что-то мелкое, невообразимой расцветки. Это «что-то» получалось плохо, судя по высунутому кончику языка и нахмуренным бровям.
— Может, хватит мучить пальцы и нервы? — спокойный мужской шепот заставил Ваську улыбнуться и покачать головой, — Давай купим уже готовые?
Васька мысленно сосчитал до трех. Один, два, три… понеслась сестра в дебри…
— Ты считаешь, что я настолько жопоручка, что не смогу связать гребаные пинетки? — прошипела Иветта, глядя на сидящего за небольшим столиком парня, который тихо размешивал ложкой чай и пережевывал пончик, взятый из коробки перед ним.
— Ивушка, ну с чего завелась? — фыркнул Тарас.
— Вот лучше молчи! — прошипела Иветта и, наконец, заметила Ваську и маму Нюру, — Скажите этому умнику, что я способна сама связать эту хрень!
— Да я и не сомневаюсь, детка, — примирительно произнес Тарас и, привстал, пожимая руку Ваське, и обнимая Анну Михайловну, — Просто пыхтишь, как чайник. Как бы крышечку не сорвало.
— Прибью! — пригрозила Иветта.
— Тайм-аут, детки, — тихо рассмеялась Анна Михайловна, — Двигайте на свою жилплощадь и там уже спорьте.
— Уже собираюсь, — кивнула Иветта, — Мам Нюр, а может быть, мы тебя подождем, и отвезем домой?
— Было бы неплохо, — согласилась Анна Михайловна, а сама уже любовалась внучкой, тихо посапывающей около матери.
Груня как раз проснулась и тут же попала в родные объятия Барина.
— Как ты? — ласково шепнул Васька, — Хочешь чего-нибудь?
— Нормально вроде, — тихо ответила Груня, — Вон тот пончик хочу, с шоколадом. Но нельзя. А этот злыдень не знал, и припер целую коробку. Вот кто он после этого?
— Чего сразу злыдень? — в шутку обиделся Тарас, доедая очередную высококалорийную вкуснотень, — Хотел как лучше.
Васька только покачал головой и бросил хмурый взгляд на Вольных.
— Бери свои пончики, и ждите на парковке, — велел Васька, — У тебя вон, жена не выгуляна. Кислород, все дела.
Мама Нюра тихо рассмеялась манере общения парней. И, прикрыв за парочкой дверь, вернулась к внучке. Ангелина уже проснулась и раскряхтелась, смешно морща носик. Васька помог Груне приподняться и устроиться удобнее. И пока мама Нюра меняла подгузник, воспользовался минуткой и принялся обнимать жену. Нет, появилось в нем что-то тряпочно-сентиментальное. Вполне возможно, что это последствия пережитого стресса во время схваток и родов, и скоро пройдет. Но пока Барин не мог ни о чем думать, кроме как о двух своих любимых принцессах. Рыженьких и жуть как сильно любимых.
— Еще раз напоминаю, это весьма серьезное и ответственное мероприятие, — тихо увещевала Груня, глядя мужу в глаза, — Этот день много значит для всех нас.
— Помню, — вздохнул Барин.
— Очень важно, чтобы ты ничего не забыл и проверил каждый пункт, — не унималась Груня.
— Знаю, — серьезно кивнул Барин.
— И наша поддержка, — выдохнула Груня решительно и повернулась к зеркалу, — Они должны чувствовать, что мы рядом и на их стороне.
Чета Барычинских стояла у зеркала в просторном кабинете директора «Пепела». Груня наносила последние штрихи, завершая образ ярко-алой помадой. Васька стоял рядом, подпирая стену плечом. На лице серьезное и даже хмурое выражение. А весь вид внушал уважение, и у некоторых особо впечатлительных личностей, что уж скрывать, страх.
— Ты ведь помнишь размер компенсации, на которую согласилась? — серьезно протянул Барин, наблюдая за тем, как прихорашивается супруга.
— Сначала тебе первому придется сдержать слово, родной, — подмигнула Груня.
— Легко, — хмыкнул Васька и отлепился от стены.
В дверь тихо постучали, а потом на пороге появилась молодя девушка в ярком платье и с планшетом в руках.
— Пора! — коротко предупредила дама и исчезла.
Груня приблизилась к мужу, нежно поцеловала в губы.
— Люблю тебя очень, — тихо шепнула она и помогла Барину с костюмом, — Ты помнишь слова, Васенька?
— Хррр, — донеслось приглушенное рычание.
— Ты просто ходячий секс, милый, — подхалимничала Грунька, пряча улыбку за маской.
— Лисаааа, — заурчал Васька, открывая и придерживая перед женой дверь.
Миновав первый же поворот, Барычинские окунулись с головой в атмосферу праздника и веселья. Всюду сновали дети в карнавальных костюмах, но стоило Барычинским, вернее Барину, появиться в поле их зрения, как ребятишки смолкли и, открыв рты, наблюдали за дивной картиной.
Их взорам предстал лохматый, двухметровый зверь. Со стороны медведь казался вполне дружелюбным, на шее даже имелся ярко-алый бантик в черный горох, а на мягкой шубке был пришит джинсовый комбинезон с лямками и разноцветными карманами. В общем, мишка был милым, если бы не грозный, легко узнаваемый рык Барина, доносившийся из недр зверя.
— Вась, не переигрывай! — коротко скомандовала Иветта, которая тоже была задействована в актерской труппе.
— А сама-то, — фыркнул Васька, и тут же был повален с ног толпой детей, намеревавшихся, во что бы то ни стало, вызволить Снегурочку из лап злобного хищника.
По сценарию Забаву, которой в этом году выпала роль Снегурочки, похитил злодей — Кощей Бессмертный, в миру Поликарп Соколов. А выкуп объявлять был отправлен верный подданный царской особы. Но дети — народ бесхитростный, вмиг раскусили, что в наше время никто террористам выкупа платить не будет. И решило юное поколение действовать экспромтом, хитростью и силой.
— Берем в плен! — подали идею два мальчишки, Глеб и Макар, похожие друг на друга как две капли воды.
— В плен его! — согласилась девчонка в костюме феи-пирата. Один ее глаз украшала черная повязка, а на треуголке красовалась вышивка сокола.
Девочка бросилась вперед и повисла на мохнатой руке поваленного наземь медведя.
— Еся! Держи его! — командовал мальчишка постарше, спеша на помощь боевой подруге.
Ростик Суворов выглядел гораздо старше своих лет, во многом благодаря серьезному выражению лица, как у папы, и рассудительному нраву. Правда, сегодня, пообещав своей закадычной подруге помогать, мальчик веселился со всей детской компанией.
Медведя пришлось спасать, немного отойдя от сценария. Стуча посохом по полу, неся на плече ярко-красный внушительного размера мешок с подарками, в центр зала к украшенной новогодней елке спешил Дед Мороз. Походка дедушки была по-молодому быстрой и решительной. Уж очень сильно на помощь поваленному медведю, вернее Ваське, торопился его друг детства — Гера Черепанов. Под громкие обещания раздать подарки всем послушным деткам, медведь был высвобожден из плена. Про плененную злобным Кощеем Снегурочку все благополучно забыли. А рядом с Дедом Морозом самозабвенно отплясывала Кикимора. В то время, как Кикимора по полной программе отдувалась за Снегурку, злобный царь костей и нечисти не собирался возвращать попавшую в его руки внучку Мороза. А наоборот, самозабвенно целовал ее под детское «Фииии!» и «Мам, пап, ну, опять что ли?!».
А в нескольких метрах от елки стоял мальчишка с белокурыми кудряшками и цепким взглядом карих глаз. Вздохнув, ребенок дернул за рукав отца, который держал видеокамеру и снимал все события, дабы предъявить народу на уже взрослом корпоративе.
— Па, а почему тетя Груня лиса, тетя Забава — Снегурочка, а наша мама Кикимора болотная? — полюбопытствовал мальчик.
Тарас с трудом сдержал смех и перевел взгляд и объектив камеры на лихо отплясывающую девушку в длинных, рваных, темно-зеленых юбках, с разводами, имитирующими грязь, на лице и в рваном платке на голове, завязанном узлом на макушке.
— А мама у нас не Кикимора, — посмеивался Вольных, — она у нас нимфа лесная.
— Думаешь? — с сомнением переспросил Вольных — младший, — Как-то сильно уж на Кикимору похожа.
— Это она так маскируется, — со знанием дела ответил Тарас.
Ответ мальчишку удовлетворил, и, решив не отрываться от коллектива, Вольных присоединился к общему хороводу.
Уже значительно позже, когда все дети были уложены спать и оставлены под зорким присмотром родни, нянек и бабушек, молодые мамаши и папаши, они же актерская труппа, собрались в уютном зале ресторана «Барин». Проектором на белоснежную стену была выведена картинка с записью детского утренника. А молодые люди, громко хохоча, рассматривали сцену падения двухметрового лохматого хищника.
Игнорируя смех и подколы друзей, Василий Павлович склонился к ушку своей пигалицы.
— Сегодня тебя настигнет компенсация, — пообещал мужчина, касаясь нежного ушка жены, — Вместе с неустойкой.
— Напугал кота сметаной, — фыркнула Грунька, устроив ладошку на бедре мужа под столом.
— Нет, в следующем году я буду Снегурочкой и всё представление проторчу в углу, — шутливо обиделась Иветта и повернулась к своему спутнику, — Что скажешь, мой полубог? Ты Кощей, я Снегурка.
— Все что захочешь, солнце, — улыбнулся Тарас, ласково взъерошив волосы жены, — Отказаться все равно не смогу. За столько лет прекрасно изучил твои методы убеждения.
— Скажешь тоже, — фыркнула Ива, — Можно подумать, тебе они не нравятся.
— Нравятся, — рассмеялся Тарас, бросая многозначительные взгляды на девчонку.
— Народ! Предлагаю тост! — встал из-за стола Любомир, подняв рюмку и улыбаясь друзьям, — За нашу хозяйку, и за девушку, благодаря которой нашим детям будет, что вспомнить через пару лет. Агриппина Ильинична, за тебя!
Собравшиеся, шумно переговариваясь, поддержали тост Соколова. А у Груни скромно заалели щечки от похвалы. Васька быстренько заметил смущение супруги и ближе притиснул пигалицу к своему боку.
— Ух, балдею я от вас, Агриппина Ильинична, — пробормотал Барин жене на ухо, — Давай смоемся в кабинет и начнем выплату компенсации?
— Бессовестный вы, Василий Павлович, — тихо рассмеялась Груня, обнимая мужа за талию и послушно прижимаясь к горячему телу, — Бесстыжий развратник.
— Угу, — ухмыльнулся Васька, не сдержался и жарко поцеловал за ушком, отчего Груня вздрогнула и заерзала на диванчике.
Благо собравшиеся особо не обращали внимания на Барычинских. Вернее, каждая парочка была занята примерно такими же делами, объятиями и поцелуями украдкой, словно школьники. Но никого подобное поведение не смущало.
Семиместный внедорожник притормозил около одноэтажного деревянного сруба с огромными окнами и стеклянной верандой. Из машины выскочила Ангелина Барычинская, недовольно сверкая зелено-голубыми глазами в сторону младшего братишки, Потапа. Мальчик смешно куксился, но стоически терпел и не плакал.
— Па! Он первый начал! — «сдала» с потрохами Ангела младшего брата, — Я ему говорила, что мой рюкзак брать нельзя!
— Геля, зайка, не начинай, — попросил Барин, вздыхая.
Мужчина задержался около распахнутой пассажиркой дверцы и помогал расстегнуть ремни третьему отпрыску своего многочисленного семейства — рыжеволосой, как и мама, Виктории, рожденной на два года позже Гели.
Из дома, навстречу прибывшему семейству вышла Иветта. Девушка, держась за поясницу, наблюдала за высадкой всей банды на их с Тарасом территории. К окну гостиной прилипла любопытная мордашка Богдана Тарасовича, в нетерпеливом ожидании появления двоюродных сестер и брата.
Следом на крыльце появился отец семейства, который, посмеиваясь, вытирал руки о полотенце. На Вольных красовался разноцветный фартук с изображением тела стройной барышни в бикини. Узрев родственника, Барин привычно хмыкнул.
— Как жизнь, подкаблучник? — хлопнул Васька Тараса по плечу, — Кашки варишь? Сеструха, гляжу, совсем тебя в рабство взяла.
— Угу, бедный я, несчастный, — смеялся Тарас, подмигивая жене.
— А в глаз? — в шутку потрясла Ива кулаком перед носом мужа.
Дети уже вбежали в дом и приступили к особо важным делам, не терпящим отлагательств и участия взрослых.
— Ладно, я обратно в город, — отчитался Василий Павлович, — Мне еще на собрание нужно успеть. А потом за Груней. Что-то там у нее супер-важное.
— Угу, и я еще подкаблучник, — ответно поддел Тарас друга.
Васька привычным жестом собрался отвесить зятю подзатыльник, но парень увернулся, избегая удара, вызвав смех Иветты.
— Двигай уже, — отправила девушка Барина, чмокнув в щеку на прощание, — Завтра мы все вместе приедем. Рано утром не обещаю, к вечеру.
— Лады, — кивнул Василий и умчался обратно в город, оставив детей под присмотром родни.
У Барина в списке были весьма важные дела. Первое — посетить родительское собрание. Второе — помочь Груне разобраться с какой-то рабочей проблемой. И третье — провести всю ночь вдвоем.
Нет, Василий Павлович обожал свою семью и своих детей. Но иногда хотел заполучить свою жену в безраздельное пользование. Когда не нужно среди ночи бежать к младшим детям и можно не заглушать стоны и крики, вырвавшиеся в порыве страсти. По таким моментам Василий Павлович скучал особенно и ценил каждую возможность остаться с любимой пигалицей наедине.
— Простите, я забыла Ваше отчество, — вежливый голос напомнил Барину, что он приехал решить, по мнению Груни, весьма деликатный вопрос.
— Павлович, — спокойно ответил Васька, сканируя взглядом женщину, сидящую перед ним.
— Знаете, Василий Павлович, скорее всего, было бы удобнее, говорить с Вашей супругой, — тактично заметила женщина, поправляя неосознанным жестом прическу.
— У нас с женой нет секретов друг от друга, — хмыкнул Василий Павлович, усаживаясь удобнее. Стулья здесь просто жуткие, заметил он мысленно.
— Понимаете, дело в том, что у нас возникли некоторые проблемы, — решилась дама, — Вполне вероятно, что Вам нужно будет посетить социального педагога и нашего психолога.
— С какого перепуга? — вырвалось у Васьки, но потом Барину пришлось вспомнить, что он не у себя на стройке и не в ресторане. К тому же представительная дама вся подобралась, точно кобра перед броском, и Василий Павлович мысленно прикинул, что Груня расстроится, если он налажает сегодня, — Вы, Маргарита Юрьевна, переходите ближе к делу.
— Хорошо, — кивнула женщина, — Нам придется на некоторое время отстранить Ангелину от занятий, до тех пор, пока психолог не разрешит ее допустить в класс.
— Хочется пояснений, — нахмурился Васька.
— Ангелина подвижный ребенок и очень темпераментный, — продолжила Маргарита Юрьевна, — Вчера она разбила нос двум ученикам. Мы с трудом смогли остановить кровотечение, пришлось вызвать «неотложную помощь». И сегодня утром родители пострадавших ребят обратились к директору с жалобой на Вашу дочь.
— Ага, — Васька хмуро кивнул, сквозь прищур глаз наблюдая за женщиной, сидящей перед ним, — А вот здесь подробнее, пожалуйста.
— Вчера после уроков Ангелина подралась с ребятами и разбила им носы, — пустилась в разъяснения педагог, — Мы с коллегами драку разняли. А увидев, что у мальчиков идет носом кровь, мы вызвали специалистов. Вот и все подробности.
— Значит, моя дочь разбила носы двум парням? — поинтересовался Васька, тщательно стараясь скрыть гордость за старшего ребенка.
— Все верно, — кивнула женщина и капельку занервничала, как-то не так она планировала беседу.
— А по какой причине? — не унимался Васька.
— Понимаете, в нашем классе есть мальчик, Павлик Жуков, в начале учебного года он получил множественные переломы, неудачно упав с турника, и долгое время не мог посещать занятия. Мы его перевели на домашнее обучение. И вот уже чуть больше недели мальчик вновь ходит в школу, но самостоятельно ему сложно передвигаться. Он пользуется специальной тростью.
Васька как-то напрягся, нет, ну его Геля не такая, вряд ли она стала бы мутузить покалеченного парня.
— И как только Павлик, вернулся к нам, Ангелина сразу же взяла его под свою опеку, — оправдала Маргарита Юрьевна ожидания Василия Павловича, — Она помогала ему добираться до кабинетов. Даже до уборной отводила и ждала в коридоре. А вчера старшие ученики увидели, как Ангелина помогает Павлу, и не очень лестно высказались в адрес мальчика.
— Угу, — хмыкнул Васька, — Типа, моя Геля отбуцкала двоих старшиков, вступилась за пацана-калеку, и вы мне теперь грозите исключением?
— Понимаете, ее поведение было слишком агрессивным, — увещевала женщина, — Это не нормально для девочки.
— Ага, то есть нормально смотреть, как два амбала мутузят бедолагу, — заметил Васька хмуро.
— Они не амбалы, а обычные ученики, — поправила Маргарита Юрьевна.
— Слушайте, Маргарита Юрьевна, — Васька безмятежно поскреб подбородок, — Я полностью согласен с поведением дочки. Она вступилась за друга. А пацаны выучат урок на всю жизнь, что за слабых всегда есть кому вступиться. Теперь дальше. Мы с женой свяжемся с родителями пацана, как там его? Павлик? Так вот, мы свяжемся с этим Павликом и договоримся о подачи встречного заявления на этих ваших немощных пострадавших. И посмотрим, кому психолог окажется нужнее.
— Знаете, Василий Павлович, — женщина отвела взгляд и понизила голос, — Пострадавшие мальчики — это сыновья наших спонсоров. Сомневаюсь, что директор примет вашу сторону.
— Посмотрим, — хмуро ответил Васька, — У вас есть ко мне еще вопросы?
— Нет, больше нет, — выдохнула женщина.
Васька кивнул и, коротко попрощавшись, вышел из класса, а потом и из школы. Оказавшись в машине, Барин сразу же набрал номер телефона дочери.
— Геля! Солнце! — Васька уже и не собирался скрывать смеха, — Меня тут твоя классуха пыталась прессовать.
— Пап, — горько вздохнула девочка, — Понимаешь, там такая ситуация идиотская была….
— Скажи-ка, папа может тобой гордиться? — перебил дочку Барин.
— Может, — в голосе девочки слышался смех, — Кросс справа и хуком добила.
— Умница папина, — похвалил Барин дочурку.
— Па, меня отчислят? — вздохнула девочка, — Я бы не хотела. У меня здесь друзья. И Пашке никто не поможет, кроме меня.
— Спасем мы твоего Пашку, — пообещал Барин, — Скажи-ка мне, как звать тех особо потерпевших.
Девочка с радостью сообщила имена и фамилии задир, учащихся двумя классами старше, а потом тихо попросила:
— Может, маме не скажем?
— Посмотрим, — туманно пообещал Василий и отключился.
Нет, дочка у него просто умница.
— Что значит «отчисление»?! — Груня готова была перейти на крик, и только полный зал посетителей сдержал ее порывы.
— Зайчонок, да там сущие пустяки, — отмахнулся Васька, сверкая лукавым взглядом. Уж больно красивая у него жена, когда в гневе.
— Пустяки?! — не унималась Груня, — Мне только что позвонила Маргарита Юрьевна! Я ее полчаса уговаривала не бросаться под поезд! Ей до пенсии три года осталось! А здесь такой скандал! Вааася!
— Пигалица, да я вообще не вижу проблем, — отмахнулся Васька.
— А я вижу! — Груня скрестила руки на груди, — Давай в подробностях! Что там стряслось? И почему классный руководитель твоей дочери пьет сейчас валидол?
— Геля уделала двух старшиков, потому что те задирали ее друга, который, между прочим, без пяти минут калека, — отчитался Василий Павлович.
— И? — напряженно смотрела Груня на мужа.
— Не «И», а молодец, — заулыбался Васька, — Ты прикинь! Двух пацанов уделала, а они старше на два класса.
Агриппина Ильинична честно собиралась возмутиться. Честно. Но о дружбе Гели и Павлика она знала давно. Мальчишку было жаль. И если учесть, что у дочки преувеличенное чувство ответственности за младших и более слабых, то ситуация вполне понятна.
— Прям, двоих? — переспросила Груня.
— Угумс, — улыбался Василий, — Зайчонок, да не парься. Я с предками тех идиотов уже поговорил. Родителям Пашки ты сама позвонишь. В случае чего, мы на кого нужно надавим. Ерунда, пигалица.
Груня погрозила Ваське указательным пальцем, словно предупреждая, что школьные разборки — это не сходка на пустыре. Но долго злиться не могла.
— Двоих мальчишек? — вновь спросила Груня.
— Зайчонок, все, угомонись, — улыбался Васька, — Доча у нас — мечта любого тренера. Но я не об этом хотел поговорить. Давай, что у тебя за дело, и помчали до дома. Бати с мамой Нюрой не будет до понедельника. Дети у Ивки. Гуляем, пигалица!
— Вот кстати об этом я и хотела с тобой побеседовать! — строго проговорила Груня и, развернувшись, быстрым шагом направилась в сторону кабинета директора.
В здании ресторана «Барин» практически ничего не изменилось с тех пор, как Груня устроилась здесь работать под началом Пал Палыча. Разве что портьеры на окнах сменили цвет и мебели обновилась. Но кабинет директора остался нетронутым. Та же мебель, тот же диван и тот же стол, на котором сейчас стояла небольшая тарелочка с металлической крышкой поверх нее.
— О, как, — хмыкнул Васька, — Поесть я бы не отказался.
Васька с радостью плюхнулся за стол, с наслаждением вытягивая ноги и откидываясь на спинку кресла. А Груня уселась на краю стола, скрестив руки на груди.
— Помнишь, когда я решила прикупить кружевной комплект, а ты пристроился в примерочную, а потом сказал, что до дома терпеть не сможешь? — улыбалась Груня, глядя на Ваську.
— Ага, — кивнул Васька, — Как сейчас помню. Был уже вечер. Темнело. Машина стояла в самом дальнем углу на парковке. А задний диван в тачке суперский.
— Диван, Вася, жестковат, — повела плечом Груня, — Зато последствия радуют.
С этими словами Груня приподняла металлическую крышку с тарелочки, и открыла взору Барина четыре полоски теста с двумя черточками на каждой.
— Ух, ты! — заулыбался Васька, — Зайчоночек мой!
— Задушишь, Вась, — смеялась Груня, но не спешила убегать из стремительных объятий мужа.
— Вот бы пацан, чтобы по все по-честному! — высказал свое мнение Барин, стискивая пигалицу в руках, — Грунька, я тебя люблю. Честно.
— Знаю, — всхлипнула Груня, прижимаясь к мужу, — И я тебя.
— Знаю, — шумно выдохнул Василий Павлович, — Помнишь, как в первый раз? На этом самом месте?
— Забудешь разве, — хмыкнула Груня.
— Видишь, я научился радоваться, не как тогда, — похвалился Барин, перетягивая пигалицу к себе на колени.
— Заметила, — забавно пыхтела Груня и сама крепче обняла мужа, пряча лицо на его груди.
Некоторое время чета Барычинских сидела в полной тишине, отсчитывая удары своих сердец, бьющихся в унисон, не пытаясь нарушить молчание, прекрасно зная мысли друг друга.
— Вась? — тихо попросила Груня, чуть отстраняясь и заглядывая мужу в глаза, — Когда на следующий день рождения будешь задувать свечи, пожалуйста, не загадывай больше детей. Четыре — это мой предел.
— Ничего не могу обещать, — тихо рассмеялся Барин, — Ты такая сладкая, когда беременная. Я прям кайфую от тебя. Няшечка такая, малышечка.
— «Няшечка»? — хохотнула Груня.
— Ага, Геля так говорит, — кивнул Васька.
Груня только покачала головой. Нет, неугомонный у нее муж. Но самый любимый и самый замечательный на всем белом свете.