- Сегодня праздник, можно и без дисциплины.- Настя полезла в шкафчик, вытащила и поставила на стол бутылку николаевской водки. - Вот, берегла, сказала смущенно, быстро проглатывая слова. - К празднику берегла.
Полковник недоверчиво повертел в руках бутылку - царский все-таки налиток! - хотел было отказаться, но, сообразив, что жест этот будет истолкован превратно
от чистого сердца ведь предлагают, - открыл и налил себе полстакана.
- За ваше здоровье!
- Спасибо.
Но он так и не выпил. Остановился на полдвижении
поставил стакан на стол и снова взялся за бутылку.
- Прошу вас... Выпейте со мной! - Голос дрогнул, глаза смотрели с непривычной нежностью. - Я даже не помню, когда последний раз пил с женщиной.
- Хорошо, - чуть слышно произнесла Настя, одарив его светлой улыбкой.
Они выпили. Вышеславцев потянулся за грибком, закусил. Настя торопливо отошла к печке, чтобы продолжить свои хозяйственные дела. И он, и она молчали. И обоих долго не покидало чувство, что совершили они тайный и великий грех.
Неловкое молчание нарушил свалившийся с печки дед. Охая и постанывая, потирая ушибленное плечо, с трудом поднялся (все попытки Насти помочь ему пресек в корне, крикнув: "Не мешайся! Сам!") и, не обращая внимания на полковника, которому, правда, уже был представлен, уставился белесыми, давно плохо видевшими
глазами на роскошный стол.
- Праздник, что ль?
- Масленица! - рассмеялся Вышеславцев.
- Масленица? - Дед подтянул штаны. - Надо
отметить.... Настя!
- Чего тебе?
- Одеваться!
Настя бросила на полковника испуганный, виноватый взгляд.
- Вы не против, Владимир Николаевич?
- Старость надо уважать!., - не зная, что ответить
сказал Вышеславцев.
Минут через десять из-за занавески в старенькой, застиранной до белесого цвета рубашке "времен Очакова и покорения Крыма" довольно бодро выкатился дед. На груди - два "георгия", третьей и четвертой степени.
- Где ж ты отличился, дед? - с почтением спросил Вышеславцев.
- В Крымскую. И в Турецкую.
- А у кого служил?
- Донская конно-казачья 7-я батарея. В Крыме дрались под начальством генерала Багратиона Ивана Константиновича...
- На Дунае? В 1853 году?!
- Число не помню, вашблагородь. А вот что на Дунае точно. Я и в Турецкую на Дунае дрался, с генералом Драгомировым. Вот только имя его запамятовал...
- Михаил Иванович.
- Верно, Михаил Иванович, - оживился дед. - А вы что, знали его?
- Знать не пришлось, но слышал много.
- Здоров он?
- Лет пятнадцать, как умер.
- Царство ему небесное, - сказал дед, осенив себя крестным знамением. Хороший был человек. У города Зимницы, когда переправу наводили, помню, идет берегом и туркам кулаком машет, кричит: "Забыли, паразиты, как Суворов вас лупил? Так я вам сейчас напомню! - Вытащил шашку и: - Вперед, братцы!" Ну мы и поперли... Всыпали им, крепко всыпали!
Вышеславцев чуть не прослезился. Перед ним стояла сама история - дед воевал вместе с Драгомировым, Драгомиров - выученик Суворова, Суворов - это Екатерина
Великая, это победы Потемкина, Алексея Орлова - славная Чесменская битва, а от неё, Екатерины, до Петра рукой подать! И Вышеславцев, - забыв, что перед ним простой солдат, обуреваемый восхищением и благодарностью, неожиданно для себя встал, крепко обнял старика и трижды, по-русски, расцеловал.
- Садись, дед, выпьем с тобой во славу русского
оружия!
Они выпили по стопке, нацелились по второй, но им помешали - пришел из баньки Федя, подъехали в сопровождении Нестеренко Задорожный и Крымов. И сразу же в избе стало тесно, шумно, пропала атмосфера доброжелательства и домашнего уюта, по которой так соскучился Вышеславцев, и он пожалел, что устроил это дурацкое застолье, подумал: "Напрасные хлопоты... Мне их уже не взбодрить, боевой дух не поднять. Они столько
видели, столько натворили, что противны друг другу".
- Военный совет или проводы зимы? - спросил Крымов, расхаживая вокруг стола и восторженно щелкая пальцами. - Ба-а! Николаевская! Я почему-то был уверен, что буду пить сегодня николаевскую. Нюхом чувствовал.
- Нюх у тебя собачий, - кивнул Вышеславцев. - Присаживайтесь.
- Спасибо. - Крымов, чтобы подчеркнуть свое отношение к Задорожному, сел рядом с Федей. - Нюх у меня действительно есть. Только не собачий, а на собак. Люблю собак! Псарня была - вся округа завидовала!
- Вы откуда родом? - спросил Вышеславцев.
- Родился в Пензе, детство провел в родовом имении, Саранском уезде.
- Усадьба цела?
- Сожгли.
- Жалко?