Снова команда и офицеры были во фронте. Снова адмирал "с шиком" благодарил "молодцов", благодарил капитана, старшего офицера и офицеров, и уехал на "Олег".
- Видно, не перебивали адмирала, Александр Петрович? - весело спрашивал капитан.
- Нет... И хороши эти сплетники, которые подслуживаются адмиральшам!
- А что?
Артемьев рассказал о выговоре адмирала.
Возмутился и Алексей Иванович. А все-таки обрадовался, что все так "благополучно окончилось".
- А, конечно, насплетничал Непобедный. Он первый сплетник при Марфе Посаднице. Еще вчера вечером ездил на "Олег". Значит, к адмиральше.
- Не сомневаюсь. Он и аллегорию разводил насчет меня в кают-компании. Хорош фрукт! Ну и нравы, Алексей Иваныч! - промолвил Артемьев.
Он чувствовал себя отвратительно.
В то же время адмиральша спрашивала мужа в его кабинете:
- Ну что, Парм?
- Разнес, Бетси.
- А он?
- Он... Он оправдывался. Говорил, что все сплетни...
- А ты?
- Ну, конечно...
- Что конечно?
- Оборвал...
- А он?
- Он... Он, Бетси, кажется, не так виноват...
- Это почему?
- Обиделся... Прошу, говорит, формального следствия...
- Ну?..
- Ну, к чему следствие. Я... я... сказал, что если захочу, то прикажу назначить следствие.
- И ты еще извинился, пожалуй.
- Ничего подобного. И знаешь ли что, Бетси?
- Что?
- Не наврал ли Непобедный про речь?..
- А знаешь, что я тебе скажу, Пармен Степаныч?
- Что, Бетси? - смущенно спросил адмирал, словно бы заранее ожидая неприятности.
- Ты - дурак.
- Вот ты всегда недовольна. И непременно скажешь неприятность.
- Да как же!? - раздраженно воскликнула Елизавета Григорьевна. И, понижая голос, чтобы никто не слышал ее "бенефисов", она продолжала: Невежа Артемьев преднамеренно оскорбил твою жену, жену своего начальника. Ты знаешь?.. Я не хотела, чтобы ты за это преследовал его. Но его во всяком случае неприличная речь матросам требовала строгого выговора. Ты, кажется, вполне со мною согласился. Непобедный не мог так наврать. И ты даже не сумел сделать выговора. Я-то стараюсь. Облегчаю тебя. А ты?.. Хорош адмирал!.. Где с ним говорил?..
- В капитанской каюте.
- И дурак!.. Нужно было разнести наверху. Он не осмелился бы отвечать. Ну, скажи, - ты извинился?.. Струсил?
- Стану я извиняться! - не без отваги отчаяния врал Пармен Степанович.
- Ну, то-то!.. - И, несколько успокоенная, адмиральша проговорила: - По крайней мере Артемьева не будет, уйдет завтра, и мы не будем видеть этого дерзкого невежу. Ну, идем завтракать. Достала консервованных грибов у консула. Привезли из России. Будут жареные в сметане. Ведь любишь?..
Адмирал просветлел и от окончания бенефиса и от грибов, и, целуя руку жены, сказал с добродушием довольного человека:
- Умница ты, Бетси... У, какая умница! Тебя бы назначить министром!
XVI
Через два дня "Воин" вошел в Тихий океан, направляясь в негостеприимное Берингово море, куда посылало высшее морское начальство.
Давно уже американцы и другие иностранцы охотились за морским зверем у наших берегов, нарушая договоры, по которым охота за морским зверем допускалась в десяти милях от побережья наших северных морей (Охотского и Берингова) и в тридцати от Командорских островов, где особенно было много драгоценных котиков.
Нерегулярно посылались военные суда для охраны берегов. Котики безжалостно уничтожались иностранцами. Драгоценный зверь уменьшался. Изредка появлялись в русских газетах статьи о бессовестном разбойничьем поведении иностранных китобоев и шкун.
И несколько лет до посылки "Воина" в крейсерство появилась военная шкуна у Командорских островов.
Капитан ее наводил страх на капитанов "купцов", занимавшихся ловлей котиков на нашей зоне. Бдительный моряк взял, как призы, две американские шкуны и послал несколько ядер вдогонку убегающему под всеми парусами клиперу, нагруженному драгоценным зверем.
Цена на котиков сильно повысилась на бирже Сан-Франциско и на биржах во многих портах Дальнего Востока.
И вдруг, совершенно случайно, прежний начальник эскадры Тихого океана прочел в английской шанхайской газете нечто невероятное.
В статье рассказывалось, что на днях пришли две шкуны с полным грузом котика, проданного дешевле рыночной цены. Груз принадлежал по документам какому-то русскому купцу. Но будто в действительности принадлежал капитану того военного судна, которое охраняет ловлю котиков от иностранцев. И затем шли довольно пикантные подробности о том, как ведется торговля, которой занимаются русские агенты, строго оберегающие промысел от иностранцев.
Адмирал, разумеется, не поверил такому позорному обвинению.