Еврейская история начинается с библейского патриарха Авраама, жившего в легендарном Шумере, в одном из древнейших городов мира — Уре. Правда, тогда его имя звучало несколько проще — Аврам. Библия ничего не говорит о том, как долго Аврам прожил в этом городе, однако она ясно дает понять, что ни Ур, ни южная Месопотамия вообще, не были родиной патриарха, что туда его семья пришла из совсем другого места — из Харана, находившегося очень далеко, В северо-западной Месопотамии. Но Шумеру не суждено было стать новой родиной Аврама: то ли западносемитским кочевникам не хватило там свободных пастбищ, то ли возникли конфликты с местными правителями — об этом мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Как бы то ни было, глава рода, он же отец Аврама Тэрах, принимает решение идти в страну Ханаан (Палестину). Но Месопотамию и Ханаан разделяет большая Сирийская пустыня, и проход через нее стал возможен лишь спустя целое тысячелетие после Аврама, когда был одомашнен корабль пустыни — верблюд. Во времена же Аврама основным вьючным животным был осел, и поэтому даже потомственные кочевники не решались забираться глубоко в пустыню. В тот период из Шумера в Ханаан добирались окольным путем, через северо-западную Месопотамию, через Харан — родные места для семьи Аврама. Там, на своей первоначальной родине, им пришлось основательно задержаться. Умирает Тэрах, и власть над родом переходит в руки старшего сына — Аврама. Выполняя волю отца, он ведет свое семейство на юго-запад, через Сирию в Ханаан. Первая стоянка Аврама была в центральной Палестине, в районе между Шхемом (Сихем) на севере и Бейт-Элем (Вефиль) на юге. Но он почему-то не остается в центральной части Ханаана, где было больше воды и плодородных земель, а постепенно продвигается на юг, в наиболее жаркие и засушливые районы, соседствующие с пустыней Негев. Здесь, на юге Палестины, в треугольнике Хеврон — Беэр-Шева (Вирсавия) — Герар кочуют Аврам и его соплеменники. Так завершается первый период странствий еврейского патриарха, и с этим временем связано немало вопросов.
В религиозной исторической литературе решение о переселении в Ханаан традиционно приписывается Авраму и связывается с его новой монотеистической верой. В действительности, судьбоносное решение об уходе из Ура в Ханаан принял не Аврам, а его отец Тэрах, у которого не было ни культа единого Бога, ни особых отношений с Ним. Библия говорит об этом совершенно ясно: «И взял Тэрах Аврама, сына своего, и внука своего Лота, от сына Арана, и Сарай, невестку свою, жену сына своего Аврама, и вышли вместе из Ура халдейского, чтобы идти в страну Ханаан, и дошли они до Харана и поселились там» (Быт. 11:31). Итак, не Аврам взял свою семью, а Тэрах. Впрочем, другого и быть не могло: согласно законам и традициям того времени отец Аврама был старшим в роду и именно ему полагалось решать, а членам его семьи повиноваться. Но почему был выбран Ханаан? Ведь Палестина находилась отнюдь не по соседству, а отстояла очень далеко как от Ура, так и от южной Месопотамии вообще, можно сказать, на другом конце Передней Азии. Откуда Тэрах мог знать, что его семья и племя найдут там свободные земли и воду? Ответ на все эти вопросы может быть только один: Тэрах получил исчерпывающую информацию от своих сородичей, которые уже обосновались в Ханаане. Это были такие же кочевые западные семиты, как и он, которые тоже ушли с их общей прародины в северо-западной Месопотамии, но в отличие от Тэраха и его семьи — не в Шумер, а в Ханаан. Переход через огромные расстояния, да к тому же с большим количеством скота, сопряжен с немалыми трудностями и риском. На подобное путешествие можно было решиться, лишь будучи уверенным, что племя найдет место и защиту в новой стране. Скорее всего, такие гарантии Тэрах действительно получил: не зря Аврам уже после смерти отца идет не вообще в Ханаан, а конкретно в его южную часть. Впрочем, сама Библия ничего не говорит о причинах ухода в Ханаан и ограничивается лишь ссылкой на волю Бога: «И сказал Бог Авраму: уходи из страны твоей и из дома отца твоего в страну, которую Я укажу тебе» (Быт. 12:1). Но страна, куда двинулся Аврам, не была пустой, и Библия напоминает, что «в этой земле тогда уже жили ханаанеи» (Быт. 12:6). Придя туда первыми из западных семитов, они во времена Аврама представляли собой оседлый земледельческий народ. Рядом с ними осела и более поздняя волна западных семитов — амореи. Они успели занять свободные земли в лучших местах — в северном и центральном Ханаане, — но на засушливом юге еще оставалось немало свободных пастбищ. Эта южная часть, по соглашению между западносемитскими кочевниками, и была выделена Авраму и его людям. Правда, в те времена южная Палестина представляла собой куда более отрадную картину, чем сегодня. Прежде всего, там еще не было нынешнего Мертвого моря. Его место занимала долина Иордана, которая «до истребления Богом Содома и Гоморры была, как сад Господень, как страна египетская, и вся, доходя до Цоара, орошалась водою» (Быт. 13:10). Согласно Библии, земля, ставшая дном Мертвого моря, называлась раньше долиной Сидим (Быт. 14:3), и река Иордан в изобилии снабжала ее водой. Лишь позднее, в результате сейсмических процессов, там произошла экологическая катастрофа: значительная часть долины Иордана превратилась в безжизненное соленое море, погибли цветущие города, а оставшиеся в живых люди покинули район бедствия. Со временем климат стал еще более засушливым и проблематичным для земледелия, и постепенно южный Ханаан превратился в безраздельную вотчину западносемитских кочевников.
В библейской литературе встречается ошибочное мнение, что основа монотеистической веры Аврама возникла еще до прихода его в Ханаан, и что Господь, побудивший его идти на новую родину, был тем самым единым Богом, которому молились потомки Аврама. Однако Библия не делает различия между богом Тэраха и Богом Аврама. Действительный разрыв с прежними богами произошел значительно позднее, уже в самом Ханаане. В последние годы получила распространение гипотеза, которая связывает Ур и Харан как центры служения Сину — богу Луны, а семью Аврама рассматривает в качестве служителей этого культа. Действительно, культ Луны был популярен в обоих этих городах, но данный факт никоим образом не может свидетельствовать в пользу того, что члены семьи патриарха были его жрецами и поэтому ушли из Ура в Харан.
Кем же был на самом деле Аврам, и к какому народу принадлежал он и его семья? Имена членов библейской семьи, а главное, время их появления в Месопотамии, Ханаане, а затем и в Египте, говорят не только об их западносемитском происхождении, но и о том, что они принадлежали к амореям или к родственным им народам. Мы не имеем никаких сведений об этническом происхождении семьи Аврама вплоть до ее прихода в Ханаан, и лишь в эпизоде с пленением Лота, его племянника, Библия впервые идентифицирует самого патриарха: «И пришел беглец, и сообщил это Авраму-иври» (Быт. 14:13). Сегодня слово «иври» в переводе с древнееврейского означает — еврей. Но четыре тысячи лет назад значение слова было иным и произносилось оно тоже иначе — «хабиру» или «апиру». Так называли полукочевых западных семитов, которые не имели своей постоянной племенной территории. Даже если предположить, что хабиру не были непосредственно амореями, они, безусловно, являлись их ближайшими родственниками.
Вначале этот термин имел не столько этническое значение, сколько социальное, и означал пришельца-кочевника. В этническом и языковом плане хабиру мало чем отличались от окружавших их оседлых западносемитских народов Сирии и Ханаана; они все имели общие корни и происхождение, но в образе жизни имелись существенные различия. Хабару оставались кочевниками и не оседали на землю вплоть до XII в. до н. э. Во времена Аврама хабиру представляли собой многочисленную группу племен, разбросанных по Сирии, Ханаану и Месопотамии. Их встречали во всех углах тогдашнего семитского мира, но больше всего их было в Ханаане и Южной Сирии, где они представляли серьезную военную и политическую силу. Возможно, уже с начала II тыс. до н. э. южный и центральный Ханаан считался страной западносемитских кочевников-хабиру. Не случайно Иосиф, оказавшийся в Египте, говорил о себе, что он «ми эрец а-ивриим» (Быт. 40:15). Сегодня это означает: «Из страны евреев». Но тогда это звучало и понималось иначе: «Из страны семитских кочевников».
Хабиру были воинами, сановниками у местных правителей, ремесленниками, поступали в наемные работники, но большинство из них вели пастушеский образ жизни и кочевали со своими стадами по всей территории Благодатного полумесяца. Отношения между племенами «хабиру» и оседлым земледельческим населением очень напоминали отношения между бедуинами и феллахами (крестьянами) в арабских странах. Каждая из сторон испытывала недоверие друг к другу, однако периоды враждебности между ними чередовались с мирным и даже дружественным сосуществованием. Тем более что и те и другие нуждались в обмене продуктами И товарами. В культурном отношении хабиру очень быстро ассимилировались с той средой, в которой они проживали, усваивая традиции и обычаи, религиозные культы и профессиональные навыки местных народов. Древние евреи были лишь небольшой частью тех хабиру, которые оказались в Ханаане и южной Сирии. Со временем термин «хабиру» стал все больше приобретать этнический характер и в конце концов закрепился преимущественно за двумя группами древнееврейских племен — северной и южной.
Таким образом, Аврам и его семья являли собой кочевых западных семитов — хабиру. В Библии говорится лишь о семье Аврама, однако из эпизода освобождения его племянника Лота становится ясно, что патриарх вел за собой как минимум целое племя. «И когда услышал Аврам, что родственник его взят в плен, выстроил он людей своих, рожденных в доме его, триста восемнадцать человек, и погнался до Дана. Ночью он бросился на них сам и рабы его; и бил их, и преследовал до Ховы, что к северу от Дамаска. И возвратил все имущество, возвратил и родственника своего, Лота, с имуществом его, а также женщин и народ» (Быт. 14:14–16). Чтобы выставить 318 воинов семья Аврама должна была насчитывать не менее 6–7 тысяч человек, а это уже даже не клан, а крупное по тем временам племя. Учитывая, что по оценкам археологов все население тогдашней Палестины не превышало 150 тысяч человек[2], племя Аврама представляло не столь уж малую силу, и это несмотря на то что накануне этих событий часть людей ушла вместе с Лотом на восток. Чтобы преследовать врага от нынешнего Мертвого моря до Дамаска, нужно было иметь не только много людей, но и хорошо обученных и опытных воинов. Из библейского повествования следует, что с Аврамом заключили союз местные амореи: Анер, Эшколь и Мамрэ. Как правило, между семьями союзнические договоры не заключаются и, видимо, речь идет о союзе местных аморейских правителей с Аврамом как с главой одного из племен хабиру. Хотя к цифрам, приведенным в ранних текстах Библии, следует относиться с крайней осторожностью, факт говорит сам за себя: Аврам вместе с союзниками сумел разгромить целую коалицию царьков южной Сирии, вторгнувшихся в Ханаан. Это свидетельствует о том, что за «семьей» Аврама в действительности скрывается кочевое племя или племена, союза с которыми ищут многие правители южной Палестины.
Уже в самом начале библейского повествования о пребывании Аврама на земле Ханаан мы сталкиваемся с новым фактом, подтверждающим предположение, что «семья Аврама» представляет собой даже не племя, а группу племен. «И у Лота, который ходил с Аврамом, также был мелкий и крупный скот и шатры. И недоставало им земли для совместного жительства, ибо имущество их было так велико, что они не могли жить вместе. И был спор между пастухами стад Аврама и пастухами стад Лота… И сказал Аврам Лоту: да не будет раздора между мною и тобою, и между пастухами моими и пастухами твоими, ибо мы родственники. Не вся ли земля пред тобою? Отделись же от меня: если ты налево, то я направо; а если ты направо, то я налево… И избрал себе Лот всю окрестность Иордана; и двинулся Лот к востоку. И отделились они друг от друга. Аврам стал жить на земле Ханаанской; а Лот стал жить в городах окрестности Иордана и раскинул шатры до Содома» (Быт. 13:5–9, 11–12). Одно только описание мест расселения Лота, а это район, растянувшийся более чем на сотню километров, говорит о том, что мы имеем дело не с семьями, а с племенами. Отделение Лота от Аврама представляет собой только первое разделение между многочисленными племенами кочевых амореев, пришедших в южный Ханаан. Те, кто свернул вместе с Лотом на восток, стали в дальнейшем именоваться «суту» или «сутии». Существует предположение, что этноним «суту» возник от имени Сутум — библейского Шета (сына первочеловека Адама), который считался предком всех западносемитских кочевых племен от Ханаана до Месопотамии[3]. Нельзя исключить, что имя «хабиру» прикрепилось к древним евреям позднее, уже в Ханаане, а до прихода туда они, находясь в Месопотамии, были известны как те же «суту». Как бы то ни было, но тех, кто остался с Аврамом к западу от реки Иордан, стали называть «хабиру», а ушедших на восток от Иордана — «суту», хотя во времена Аврама между первыми и вторыми не было почти никакой разницы. Впрочем, хабиру уже тогда больше тянулись к оседлому населению, в то время как суту сохраняли чисто кочевой образ жизни. Египтяне хорошо знали кочевников суту и называли их по-своему — «шасу». Впоследствии заиорданские суту пережили новые разделения, и часть из них положила начало таким народам, как моавитяне и аммонитяне.
Аврам был не только вождем группы племен хабиру, но и их первосвященником. Придя в Ханаан, он строит жертвенники и совершает богослужения в Элон Морэ под Шхемом (Сихемом), в Бейт-Эле и в Элоней Мамрэ при Хевроне. «Ты среди нас вождь Всесильного», — говорят ему хетты Хеврона (Быт. 23:6). Такое сочетание верховной власти и жреческих функций было достаточно распространено в те времена в Ханаане. Библия повествует о Малки-Цедэке (Мелхиседеке), царе города Шалема (Иерусалима), который одновременно был и священником Бога Всевышнего (Быт. 14:18). Ничего удивительного, что именно Аврам стал инициатором принятия нового религиозного культа внутри своей семьи и племени. В районе Хеврона, в племенном святилище Элоней Мамрэ, произошло заключение знаменитого союза между Аврамом и Господом. «Я — Бог Всемогущий, ходи передо Мною и будь непорочен… И не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя: Авраам, ибо Я сделаю тебя отцом множества народов… И заключу Я союз Мой между Мною и тобою и потомками твоими после тебя во всех поколениях их, вечный союз… И дам тебе и потомкам твоим после тебя землю, по которой ты странствуешь, всю страну Ханаан, во владение вечное; и буду им Богом… Да будет у вас обрезан весь мужеский пол… И будет это знаком союза между Мною и между вами… Сарай, жену твою, не называй ее именем Сарай, но да будет имя ей: Сарра… И сына дам тебе от нее; …и цари народов произойдут от нее» (Быт. 17:1, 4–5, 7–8, 10–11, 15–16). Перемена имен и обряд обрезания свидетельствовали не просто о религиозной реформе уже существовавшего культа, а о принятии новой веры и о союзе с новым богом. Там, в Элоней Мамрэ, произошла настоящая революция в религиозных верованиях Авраама и его племени. Авраам уже отказывается от старых богов, которым он и его племя поклонялись как на родине в Харане, так и в Уре. Новая родина дала и нового бога. Вероятнее всего, им стал верховный ханаанский бог Эль. Не исключено, что это был культ Всевышнего Бога (Эль Эльон), владыки неба и земли, который господствовал в соседнем городе Шалем, и царь-первосвященник которого, Малки-Цедэк, являлся союзником Авраама. Интересно сравнить, как каждый из них называет своего Бога. Малки-Цедэк: «Благословен Аврам Богом Всевышним, Владыкой неба и земли». А вот как Авраам, обращаясь к царю Сдома (Содома), именует своего Бога: «Поднимаю руки мои к Богу, Богу Всевышнему, Владыке неба и земли» (Быт. 14:19, 22). Сходство в характеристиках бога поразительное. Надо полагать, что эта близость не ограничивалась одними лишь внешними признаками, но касалась и сущности самого религиозного культа. Новая религия, видимо, уже тогда включала в себя элементы стихийного монотеизма и стала тем фундаментом, на котором Моисей в дальнейшем выстроил свою монотеистическую веру. Сегодня нам очень трудно воссоздать прообраз того культа, который исповедовал Авраам, так как все события этого периода были записаны лишь тысячу лет спустя, а еще позднее подверглись серьезной редакции составителями Пятикнижия. Естественно, что редакторы Ветхого Завета постарались придать новой религии Авраама строго монотеистические черты, характерные для существенно более позднего времени, и создать видимость полной последовательности и преемственности от Авраама до Моисея.
Страна, куда Авраам привел свою группу племен, существенно отличалась как от Ура, так и от Харана. Здесь не было полноводных рек, подобных Тигру и Евфрату, тут не выпадало столько дождей, сколько в северо-западной Месопотамии. Жизнь в Ханаане полностью зависела от количества выпадавших осадков. Но бывали годы, когда они почти совсем не выпадали, и тогда всю страну охватывала жесточайшая засуха и, как следствие, голод. Ближайшим местом, где вода была всегда в изобилии, являлась дельта Нила в Египте. Именно туда уходили кочевые амореи, когда в Ханаане наступали засушливые периоды. Мы имеем достаточные свидетельства того, что уже в XVIII в. до н. э. в восточной части дельты Нила постоянно проживали большие общины западных семитов, пришедших из Ханаана. Вероятно, это были те же самые полукочевые амореи — хабиру, которые заполонили Ханаан, а потом в засушливые годы, спасаясь от голода, уходили в дельту Нила. Можно полагать, что амореи появились в нильской дельте еще раньше, в XX–XIX вв. до н. э. Самым большим препятствием для их миграции туда была военная мощь Египта. Но с постепенным ее ослаблением поток аморейских кочевников явно усилился. Они уже больше не возвращались обратно в Ханаан, а предпочитали оставаться в нильской дельте, где было всегда достаточно воды и свободных пастбищ. Когда случилась сильная засуха при Аврааме, он, как и многие хабиру, ушел из южного Ханаана в дельту Нила. «И был голод в той земле, и сошел Аврам в Египет, пожить там, потому что усилился голод в земле той» (Быт. 12:10).
В Египет ушла не только группа племен Авраама, но и их ближайшие сородичи — племена Лота, предки моавитян и аммонитян, которые тоже кочевали в южном Ханаане. Библия называет тех, кого Авраам застал в нильской дельте, «египтянами». В действительности же это были поселившиеся там западные семиты — амореи. Еще более вероятно, что речь шла о другой группе племен хабиру, которая намного раньше Авраама сначала ушла в Ханаан, а затем в Египет и успела там обосноваться. Скорее всего, и рабыня Агарь была отнюдь не египтянкой, а женщиной из тех же полукочевых амореев, осевших в дельте Нила. То же самое касается и жены ее сына Ишмаэля (Измаила). Огромное расстояние во времени — тысяча лет, прошедшая с момента этих событий до их записи — превратило всех, кто был «из Египта», в египтян, хотя в этническом плане они были такими же западными семитами, как Авраам и его соплеменники.
Линия Агари и ее сына Ишмаэля явно затушевана носителями традиции, заинтересованными в выделении только собственной ветви — Исаака-Иакова. Не исключено, что эта линия связывала группу племен Авраама с еще большим по величине племенным объединением амореев в дельте Нила. Значение Ишмаэля неизбежно возрастет, если мы вспомним, что, заключая завет с Богом, Авраам прежде всего подумал о благополучии Ишмаэля. «И сказал Авраам Богу: о, хотя бы Ишмаэль был жив пред лицом Твоим!» (Быт. 17:18). Библия подчеркивает и другой факт: из всех сыновей Авраама только Исаак и Ишмаэль хоронили своего отца. Как у Иакова, так и у Ишмаэля было 12 сыновей, которые стали родоначальниками своих племен и кочевали между Египтом и северной Месопотамией (Быт. 25:16, 18). Составители и редакторы Библии поставили линию Агарь-Ишмаэль на второе место после ветви Сарра-Исаак. Возможно, что это диктовалось не только происхождением их собственного народа от последней, но и более важной ролью Сарры в семье Авраама. Ведь она была дочерью его отца, Тэраха, от другой женщины, а Агарь была чужой, хотя и представляла более многочисленную и сильную группу племен. Не следует забывать, что была и третья официальная линия родства — сыновья от Ктуры (Хеттуры), главной жены Авраама после смерти Сарры. К этой линии возводили свое происхождение многие племена аморейских кочевников, в том числе мидьянитяне, сыгравшие немаловажную роль на начальных этапах израильской истории. И, наконец, были третьестепенные линии: наложницы Авраама имели сыновей, которые стали вождями племен, занимавших подчиненное положение. Опасаясь междоусобиц после своей смерти, Авраам предусмотрительно отправляет все эти племена подальше на восток. Библейский текст дает об этом очень лаконичную информацию: «И отдал Авраам все, что было у него, Исааку. А сынам наложниц, которые были у Авраама, дал Авраам подарки и отослал их от Исаака, сына своего, еще при жизни своей, на восток, в землю восточную» (Быт. 25:5–6). Несколько дальше Библия поясняет, какой географический район имеется в виду под именем «земли сынов Востока»: это северо-западная Месопотамия и северо-восточная Сирия (Быт. 29:1).
Таким образом, три важные линии — Сарры, Агари и Ктуры, а также второстепенные — от наложниц, в действительности, представляют собой иерархию кочевых аморейских племен, которые Авраам привел с собой из Харана. Имена сыновей Авраама — это, безусловно, патронимы, представляющие легендарных родоначальников всех этих племен и кланов. За большинством из тех кочевых амореев, кто остался в Ханаане, укрепилось имя «хабиру», другие, ушедшие на восток и север, стали все чаще именоваться «суту» или «сутии». Одним словом, семейная история Авраама — это фактическая родословная племен хабиру и суту. Роль линии Сарры-Исаака особо выделена лишь потому, что К ней принадлежали носители традиции — авторы Библии. Праотец Авраам был не только вождем и первосвященником собственного племени, но и номинальным верховным главой нескольких племенных групп кочевых амореев-хабиру. Видимо, кроме племенных вождей, у хабиру и суту в каждом регионе существовали и свои верховные вожди, к которым обращались как к арбитрам в случае конфликтов и разногласий между кочевниками. Они же осуществляли и координацию действий в периоды серьезной внешней угрозы. Вероятно, Авраам и был таким верховным вождем хабиру в южном Ханаане, хотя в обычное время его реальная власть не распространялась дальше территории его собственного племени. Его резиденцией, если таковая вообще Может быть у полукочевого народа, являлась Элоней Мамрэ под Хевроном. До ухода в Египет каждое племя хабиру и суту имело строго определенный ареал для своих кочевок и старалось не нарушать границ своих родичей. Именно эта система распределения свободных земель между кочевыми И полукочевыми амореями позволила группе племен, возглавляемых: Авраамом, прийти в Ханаан, но она же и ограничила их только его южной частью. Северный и центральный Ханаан занимали другие племена хабиру, которые пришли туда раньше Авраама. Вероятно, именно через них Тэрах получил информацию о наличии свободных пастбищ на юге И поэтому принял решение переселиться в южный Ханаан, правда, осуществить это удалось только его сыну. Судя по эпосу хабиру, отраженному в истории семьи Авраама, еврейский патриарх имел столь большое влияние на кочевых амореев, что многие из них стали считать его своим традиционным родоначальником. В то же время не следует забывать — и об этом постоянно напоминает Библия, — что кочевые амореи составляли лишь часть населения Ханаана, другую его часть представляли ханаанеи и оседлые амореи, которые занимали наиболее удобные для жизни и земледелия области.
Много вопросов вызывают те места Библии, где говорится о главной жене Авраама — Сарре. В Египте и Гераре патриарх выдает свою престарелую жену за родную сестру только для того, чтобы местные правители, соблазнившись ее красотой, не лишили самого Авраама жизни. Из небиблейских источников нам известно, что на древнем Ближнем Востоке действительно существовал обычай, согласно которому царь имел право брать в свой гарем дочерей и сестер зависимых от него правителей или вождей племен. Судьба же их мужей зачастую бывала незавидна. За примерами ходить далеко не надо. Легендарный царь Давид, о котором Библия отзывается только в превосходной степени, — и тот не устоял перед искушением послать на смерть мужа женщины, которая ему приглянулась. Однако упомянутый обычай касался лишь молодых и, как правило, привлекательных женщин, в то время как Сарра, согласно библейскому тексту, была далеко не в том возрасте, когда ей могла грозить подобная участь. Еще более необъяснимым кажется сообщение, что в 90 лет жена патриарха родила сына Исаака. Почему составители Пятикнижия включили эти нелепые эпизоды в канонический текст? Только для того, чтобы показать всесилие Бога? Не являются ли эпизоды о попадании Сарры в гаремы местных правителей и о ее более чем поздних родах всего лишь вынужденными издержками выбора в пользу линии Сарры? Не исключено, что в изначальных версиях эпоса племен хабиру вместо Сарры фигурировала молодая и красивая женщина — одна из жен Авраама. Возможно, существовали различные устные предания, связанные с женами патриарха, или в одном и том же эпосе об Аврааме имелись в виду разные женщины. Многие столетия спустя носители традиции сделали родоначальницу своей собственной линии Сарру главной героиней эпоса об Аврааме, вписав ее имя во все эпизоды жизни патриарха. Вероятно, мы имеем дело с редакцией, продиктованной политическими соображениями (желание утвердить свое «первородство» и главенство в наследовании общему патриарху), которая и привела к этой несуразице. Что касается позднейших редакторов Пятикнижия, то они, хоть уже и не будучи отягощены такими соображениями, просто не осмелились менять древние тексты. Так Сарра осталась главной героиней всех событий, происшедших с различными женщинами и в разное время.
Аналогичная проблема существует и в отношении возраста патриархов. Их необычное долголетие, в частности Авраама (175 лет) и Исаака (180 лет), навевает мысль, что под этими именами скрыты жизни не одного, а двух или более людей. Возможно, было несколько известных вождей с именем Авраам, но в многовековой устной традиции они слились в одного легендарного патриарха-долгожителя. Точно так же в отсутствие письменных хроник правление нескольких Людовиков во Франции могло бы восприниматься спустя многие века как царствование одного человека. Или правление трех русских императоров с именем Александр вспоминалось бы через тысячу лет как жизненный путь только одного из них. Более того, за столь долгие годы устная традиция наверняка утратила бы память о том, что между царствованием Александра I и Александра II было еще и правление Николая I. К сожалению, эпос племен хабиру получил свое отражение в самых ранних библейских текстах слишком поздно, как минимум тысячу лет спустя. Хотя письменность была уже известна в Ханаане, кочевые амореи ею тогда не пользовались. Не исключено и другое предположение, по крайней мере в отношении одного из патриархов: изменение имени с Аврам на Авраам («отец народов») привело к превращению его в титул верховного вождя хабиру в Ханаане, и в качестве титула оно передавалось некоторое время по наследству. Как бы то ни было, нет ни малейшего сомнения в том, что имя каждого патриарха-долгожителя олицетворяло несколько человек.
Самым загадочным из всех патриархов выглядит Исаак (др. — евр. Ицхак). Как ни странно, мы о нем практически ничего не знаем, хотя по продолжительности жизни он опередил других еврейских праотцов. Нам куда больше известно о его отце, Аврааме, и сыновьях, Иакове и Эсаве (Исаве), чем о нем самом. Исаак лишь многократно упоминается, но самостоятельно нигде не действует. Все, что написано о нем, является лишь повторением эпизодов из жизни Авраама. Видимо, у северных и южных племен хабиру в Ханаане были две версии одного и того же предания о пребывании их патриарха в Гераре, на юго-западе Палестины. Согласно этому преданию, местный правитель Авимелех забрал к себе в гарем жену патриарха, которую тот, опасаясь за свою жизнь, выдал за сестру. Ночью, во сне, Всесильный приходит к Авимелеху и предупреждает его, что он и его близкие умрут за женщину, взятую в гарем, ибо она замужем. Насмерть перепуганный правитель немедленно возвращает жену патриарху и просит у него вымолить прощение у Бога. Позднее, несмотря на разногласия из-за колодцев, Авимелех и его военачальник Пихоль (Фихол) заключают клятвенный союз с патриархом в районе Беэр-Шевы. Обе версии этого предания почти идентичны, но в первой фигурирует Авраам и его жена Сарра, а во второй — Исаак и его жена Ревекка. Кстати, обе версии этого предания косвенно подтверждают, что за патриархами стоит не семья или клан, а племена, которые внушают страх местному правителю, и тот ищет союза с пришельцами-кочевниками. Однако на этом эпизоде аналогии между Авраамом и Исааком не кончаются. Долгая бездетность Ревекки, ее поздние роды являются практически копией преданий о Сарре. И наконец, обещание Господа отдать страну Ханаан потомкам Исаака напоминает то, что было обещано и Аврааму. Одним словом, все, что сообщает Библия об Исааке, представляет собой всего лишь копию некоторых преданий об Аврааме. Трудно избавиться от ощущения, что значение патриарха Исаака умышленно сведено к минимуму и что он упомянут только по необходимости, вынужденно, как промежуточное звено между Авраамом и Иаковом.
Чем руководствовались составители самых ранних частей Пятикнижия, когда, упоминая об Исааке, предпочитали не сообщать никаких подробностей о нем? Ведь он нигде не является субъектом действий, упоминаясь всегда лишь в связи с поступками других людей. Возможно, более скромное место Исаака в жизнеописании патриархов связано с тем, что его любимым сыном являлся Эсав — родоначальник домитян, а не Иаков — праотец древних евреев. Библия не скрывает, что Исаак отдавал явное предпочтение Эсаву, и не столько из-за того, что тот был его первенцом, сколько потому, что он был ему духовно ближе. Повышенное внимание к Исааку неизбежно привело бы к выделению роли Эсава среди его сыновей и к порицанию Иакова за нарушение воли отца. Бегство Иакова к родственникам в Харан произошло не только из-за страха перед местью Эсава, но и из-за осуждения его поведения отцом. Если бы Исаак вступился за своего младшего сына, то Эсав не осмелился бы угрожать Иакову. Но Исаак не благоволил к Иакову и не хотел его защищать, поэтому авторы Библии — потомки Иакова — максимально приглушили роль Исаака в родословной своих праотцов. Зато Ревекке, ревностно отстаивавшей интересы своего любимого сына Иакова, они уделили несравненно больше внимания, чем ее мужу Исааку, что явно не соответствовало традициям того времени.
Если Авраама почитали как своего патриарха все кочевые аморейские народы южного Ханаана, Синая и Мидьяна, то от Исаака вели свою родословную только два из них — древние евреи и эдомитяне (идумеи). Родоначальником первых считается Иаков, а вторых — Эсав. Именно здесь, на этой ступеньке родоплеменной иерархии хабиру, самым ранним составителям Библии пришлось внести существенные изменения в доставшийся им эпос. Первая трудность была связана с первородством Эсава. По закону того времени старшему сыну или первому от главной жены доставалось почти все наследство отца, и прежде всего его земельный удел. Остальные должны были искать себе новое место. Вот почему разгорелась борьба за первородство между Иаковом и Эсавом. Хотя они были близнецами, рожденными одной матерью, Эсав считался старшим и к тому же любимым сыном Исаака. Однако идея старшинства эдомитян над евреями была совершенно неприемлема для составителей Библии, тем более что они занимались этой работой в период, когда Эдом являлся данником объединенного Израильско-Иудейского царства. Поэтому в библейский канон были включены два предания, целью которых было обосновать право Иакова на первородство. Первым из них стало предание о продаже Эсавом своего первородства за чечевичную похлебку, а вторым — как Иаков обманным путем получил благословление отца, предназначенное для Эсава. Оба они далеко не лучшим образом изображают лукавого Иакова, хотя и пытаются возложить всю ответственность за эти не вполне пристойные поступки на его мать Ревекку, благоволившую к младшему сыну. Если старшинство Исаака над Ишмаэлем выглядит вполне приемлемо, учитывая, что его мать Сарра была главной женой и родственницей Авраама, то первородство, заполученное Иаковом, выглядит неубедительно. Но такова цена притязаний на главенство, ведь авторы Библии принадлежали к его линии.
Из всех племен, приведенных Авраамом с верховьев реки Евфрат, именно «дому Иакова» достались лучшие земли, которые были пригодны не только для пастбищного скотоводства, но и для земледелия. Другим собратьям Иакова из этого большого племенного объединения — эдомитянам, моавитянам, аммонитянам, ишмаэльтянам и мидьянитянам — пришлось довольствоваться куда худшими территориями. За редким исключением они разместились на обширных, но полупустынных областях южного и восточного Ханаана, северо-западной Аравии, Синая и на землях, прилегающих к Сирийской пустыне — там, где можно было заниматься практически только кочевым скотоводством. Патриарх Авраам слишком поздно привел свои племена в Ханаан: все более плодородные и орошаемые земли, находившиеся в северной и центральной части страны, были уже заняты либо местными оседлыми народами, либо другими аморейскими кочевниками, например предками северных древнееврейских колен, которые пришли туда раньше. Правда, домам Иакова и Эдома еще повезло: их родоначальники происходили от Исаака — сына старшей жены Авраама Сарры, поэтому их отец согласно законам того времени имел право на лучший кусок в наследстве. Но из двух сыновей-близнецов, родившихся у Исаака, старшим считался Эсав (Эдом), поэтому его племенная группа должна была унаследовать земли, названные позднее Иудеей. Соперничество за первородство между Иаковом и Эсавом отражало реальную борьбу между близкородственными племенами южных хабиру за территорию южной Палестины. Первый этап этой борьбы выиграли люди Эсава — будущие эдомитяне; они вытеснили часть древнееврейских племен — вероятно, будущих иудеев — с насиженных мест в южном Ханаане. Эпизод с бегством Иакова к родственникам своей матери в Харан косвенным образом может свидетельствовать о временном уходе некоторых южных хабиру на свою старую родину, в Харан. Возможно, это были южные племена Йеуда (Иуда), Реувен (Рувим), Шимон (Симеон) и Леви.
Но там, в северо-западной Месопотамии, произошло то, чего опасался в свое время Авраам, не желавший возвращать своего сына Исаака в родной Харан, — конфликт интересов между вернувшимися и местными племенами хабиру. Территория ушедших в Ханаан была давно занята их сородичами. Хотя последние и приняли беглецов, но, видимо, поставили их в зависимое от себя положение. Четырнадцатилетняя служба Иакова у его дяди Лавана подтверждает нелегкую жизнь возвратившихся хабиру. Неизбежно возникали столкновения и распри, которые отражены в споре между Иаковом и Лаваном. В итоге южные племена решаются снова идти в Ханаан. Этот выбор не случаен: до них доходят вести, что хабиру из северного и центрального Ханаана ушли в Египет, в нильскую дельту. Таким образом, их земли, закрытые прежде для южных племен, теперь стали свободны. И Иаков ведет свои племена обратно в Ханаан. Сердечная встреча с братом Эсавом на севере Палестины отнюдь не неожиданна. Уход северных колен в Египет сделал бессмысленной дальнейшую вражду из-за земли. Теперь ее стало предостаточно. Более того, уход большого числа кочевых амореев ослабил их позиции в Ханаане и сделал весьма желательным возвращение сородичей из северо-западной Месопотамии. В этом подоплека дружественной встречи вождей двух южных племенных групп. Правда, в отличие от канонического библейского текста ветхозаветный апокриф «Книга Юбилеев» утверждает, что мир между родными братьями царил недолго и после смерти их отца Исаака спор за наследство привел к войне между ними, в которой победу одержал «дом Иакова».
Библия сообщает, что Иаков решает не торопиться на юг, а основательно задержаться в центральной части Ханаана. Он долго кочует в районе Шхема, а его сыновья пасут скот в долине Дотан, что никогда не случалось ранее во времена Авраама и Исаака. Это безусловное подтверждение того факта, что в центральной и северной Палестине появились свободные для кочевников земли, которых не было, когда Иаков уходил в Харан. Ведь ареал кочевок «семьи» Авраама-Исаака-Иакова, как правило, не выходил за границы колена Йеуды. Здесь мы встречаемся с еще одним свидетельством того, что колена Иакова по силе своей уступали предкам эдомитян. Иаков был напуган количеством воинов у Эсава (Быт. 32:6–7). И действительно, чтобы выставить 400 воинов, племена Эсава должны были насчитывать не менее 8–9 тысяч человек, что опять-таки никак не вяжется с представлением об Аврааме-Исааке-Иакове как о «семье» патриархов. В то же время, нельзя не отметить, что после многочисленных разделений племен хабиру и суту при Аврааме, а потом и отделения эдомитян, колена Иакова были немногочисленны. Это подтверждает и эпизод резни в Шхеме, когда Иаков, возмущенный поведением своих сыновей Шимона и Леви, упрекает их: «вы возмутили меня, сделав меня ненавистным для жителей этой земли, для ханаанеев и перизеев. У меня людей мало; соберутся против меня, поразят меня, и истреблен буду я и дом мой» (Быт. 34:30).
Таким образом, патриархи оказываются вождями целых племенных объединений, а библейская «семья» на самом деле представляет собой группу близкородственных народов. Авраам не просто глава своей семьи, он лидер большой группы племен, которая со временем разделяется на отдельные и независимые друг от друга народы. Передвижения библейской «семьи» из Ура в Харан, из Харана в Ханаан, уход на время в Египет являются в действительности передвижениями западносемитских кочевых народов. В перепетиях личной жизни Авраама и Лота, Исаака и Ишмаэля, Иакова и Эсава скрыта история их народов, которые периодически ТО вступали в конфликты друг с другом, то объединялись против общих врагов.
Уход Лота от Авраама, затем Ишмаэля от Исаака, и, наконец, Эсава от Иакова представляет собой не «разъезд родственников», а разделение родственных племен, которые постепенно становятся самостоятельными народами. Кочевое скотоводство, являвшееся главным занятием этих племен, не позволяло большой группе соплеменников концентрироваться на какой-то одной территории и заставляло их постоянно искать новые земли с достаточным количеством пастбищ и источников воды для их скота. В этом заключалась экономическая подоплека разделений библейской «семьи». Уход Авраама на юг Палестины был связан не с высокой плотностью населения в центральной части этой страны, а с недостатком свободных пастбищ. Там, в южном Ханаане, его потомки по линии Исаака — Иаков и Эсав — нашли новую родину для себя и своих племен.
С возвращением Иакова в Ханаан связаны два необычайно важных момента в библейской истории, которые касаются его наречения вторым именем — Израиль. Первый эпизод произошел в ночь перед встречей с Эсавом и его воинами возле притока Иордана — Яббок. Библия повествует об этом так: «И остался Иаков один. И боролся Некто с ним до появления зари; И, увидев, что не одолевает его, коснулся сустава бедра его и повредил сустав бедра Иакова, когда он боролся с Ним. И сказал Тот: отпусти Меня, ибо взошла заря. Иаков сказал: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня. И сказал ему Тот: как имя твое? Он сказал: Иаков. И сказал Тот: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и людей одолевать будешь. Спросил и Иаков, говоря: скажи имя Твое. И Он сказал: зачем ты спрашиваешь о имени Моем? И благословил его там. И нарек Иаков имя месту тому: Пниэль; ибо, [говорил он], я видел Бога лицом к лицу, и сохранилась душа моя» (Быт. 32:24–30).
Второй эпизод произошел позднее, когда Иаков вместе со своими людьми пришел в Бейт-Эль, где находилось святилище племен хабиру. Там он молился еще по пути в Харан, когда бежал от своего брата Эсава. В этот раз «сказал ему Бог: имя твое Иаков; отныне ты не будешь называться Иаковом, но будет имя тебе: Израиль. И нарек ему имя: Израиль» (Быт. 35:10). Одновременно Бог повторил обещание, данное прежде Аврааму и Исааку, — отдать ему и его потомству страну Ханаан.
Таким образом, Бог дважды дает Иакову новое имя — Израиль. Наречение новым именем, обещание произвести от Иакова великий народ и отдать его потомству страну Ханаан очень напоминают заключение завета с Авраамом в Элоней Мамрэ. Возможно, изначально речь шла об обновлении союза между Иаковом и Богом его отцов — традиционный ритуал, распространенный в Ханаане того времени. Однако первые составители Библии придали ему совсем иной характер. Иакову не просто изменили его же собственное имя, как в случае с Авраамом, ему дали второе, совершенно новое имя. Причем это произошло не при рождении и не при принятии новой веры, и даже не в период драматических военных событий, а в обычное мирное время. В прямом переводе с древнееврейского имя Израиль означает «богоборец»; разумеется, тогда имелись в виду языческие боги, с которыми приходилось бороться людям-героям. Но известный нам по Библии жизненный путь Иакова не был сопряжен ни с войнами, ни с религиозными реформами. Библия не сообщает ни о каких событиях, которые могли бы оправдать присвоение ему этого имени или титула. Совершенно неожиданно возникшая сцена борьбы с неизвестным (посланником Бога) ничего не объясняет, а лишь создает впечатление, что устное предание об Иакове дополнили задним числом вставкой из другого предания о другом человеке, и что все это было продиктовано соображениями более поздних времен.
С того времени, когда Аврам получил от Господа новое имя — Авраам, оно полностью вытеснило прежнее, и повсюду в библейских текстах стал использоваться только тот, последний его вариант. Однако совершенно иное происходит со вторым именем Иакова. Несмотря на слова Бога: «отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль», оба имени используются в библейских текстах наравне друг с другом. Более того, составители книги Бытие подозрительно часто подчеркивают единство Иакова и Израиля, словно хотят доказать, что это был именно один общий предок, а не два родоначальника двух различных племенных групп.
Не менее интересна и ситуация с женами патриархов. У праотца Авраама была лишь одна главная жена — Сарра, то же самое и у Исаака — Ревекка. Но у Иакова одновременно две жены, причем с одинаковым статусом, чего никогда не было у его предшественников. Не здесь ли произошло искусственное соединение родословных двух групп древнееврейских племен — северных и южных хабиру? Сначала Иакову добавили жену и сыновей родоначальника северных племен, а потом и его имя — Израиль. Нет сомнения, что в официальный библейский канон вошли далеко не все ветви родства от Авраама. Упомянуты только те из них, которые не подвергают сомнению главенство линии Авраам-Исаак-Иаков. Вероятно, в устном эпосе кочевых амореев существовало немало преданий, связанных с историей северной группы древнееврейских племен, известных позднее как «Израиль», однако лишь немногие из них были вплетены в родословную южной древнееврейской группы «Иаков». Противостояние Иакова посланнику Бога в ночь перед встречей с Эсавом — это, безусловно, эпизод, взятый из эпоса об Израиле — родоначальнике северных колен. Вторая жена Иакова, Рахель, и сыновья от нее, Иосиф и Биньямин, тоже относятся к родословной северян. Вероятнее всего, северная группа пришла в Ханаан из северо-западной Месопотамии еще до Авраама, приблизительно в XXIII в. до н. э. И заняла свободные земли в северной и центральной Палестине. Лишь позднее, около XX в. до н. э., в Ханаан приходит Авраам со своей группой племен. В отличие от своих сородичей из северной группы племена Авраама или часть из них уже успели побывать в южной Месопотамии, поэтому, появившись в Ханаане позднее, вынуждены были довольствоваться более засушливыми южными и восточными районами Палестины.
Таким образом, к началу II тыс. до н. э. в Ханаане обосновались пять групп кочевых амореев. Две из них — в западной части этой страны. Именно из этих групп в дальнейшем выделились северные древнееврейские племена (Израиль) и южные (Иаков). Восточную часть Ханаана, Заиорданье, заняли два других племенных союза — Аммон и Моав, которые пришли вместе с Авраамом; и, наконец, на юго-востоке обособился Эдом. У соседних оседлых народов первые две племенные группы впоследствии были больше известны под именем «хабиру», а остальные три — как «суту» или «шасу» (так их называли египтяне). Все они были близкородственными, имели общих предков и говорили на одном языке. Но они разделились в разное время, и поэтому были в разной степени близки друг к другу.
Если попытаться выстроить модель родственных отношений между этими пятью группами кочевых амореев, то мы получим следующую картину. Ближе всех группе «Иаков» приходилась другая южная группа — Эдом. Затем, по мере удаления от них, шли два заиорданских племенных союза — Моав и Аммон, которые между собой были также близки как и обе южные группы. И, наконец, как это ни парадоксально, дальше всех от них стояли северные племена, известные впоследствии как Израиль. Таким образом, эта модель полностью переворачивает традиционные представления о степени родства и близости между южными и северными древнееврейскими племенами. Согласно ей Моав и Аммон, не говоря уже об Эдоме, оказываются куда ближе к южной группе древнееврейских племен, чем северные. Южная группа (Иаков) состояла не более чем из четырех племен: Йеуда, Реувен, Шимон и Леви. Самым крупным из них было колено Йеуда, а самым маленьким — Леви. Поэтому вряд ли будет ошибкой идентифицировать эту южную древнееврейскую группу как «Иаков-Йеуда», тем более что Южное царство Получило свое название также от имени этого самого большого племени.
К сожалению, мы вплоть до XII в. до н. э. ничего не знаем о северных древнееврейских племенах, так как вся известная нам до этого времени библейская история представляет на самом деле лишь историю южной древнееврейской группы «Иаков-Йеуда», в которую позднее вписали родословие северных племен. Совместная история этих двух групп началась только в XII в. до н. э., когда южная группа вернулась из Египта и часть ее присоединилась к племенному союзу Израиль, уже существовавшему в центральном Ханаане. Основа известного нам сегодня библейского канона о семье Авраама-Исаака-Иакова и 12 сыновьях Иакова-Израиля, вероятнее всего, была написана в эпоху объединенного царства, в период правления царей Давида и Соломона. Именно тогда, руководствуясь политическими интересами объединенного Израильско-Иудейского государства, носители традиции — левиты и аарониды — создали единое родословие двух различных древнееврейских групп. Так, северные племена оказались вписаны задним числом в библейское повествование о южной группе «Иаков-Йеуда». А между тем северные племена, видимо, имели историю даже более интересную и драматичную, чем южные. Именно их прошлое может помочь нам лучше понять, что же происходило в Ханаане и Египте в XVIII–XIII вв. до н. э., то есть в период, представляющий сплошные белые пятна в Библии.
Основу северных древнееврейских племен составили колена Эфраим (Ефрем), Менаше (Манассия) и Биньямин (Вениамин). Два первых — самые многочисленные и сильные — возводили свою родословную непосредственно к легендарному Иосифу, поэтому их и называли «домом Иосифа». Третье колено, существенно меньшее, находилось в особых родственных отношениях с двумя первыми. Учитывая, что сам Иосиф считался любимым сыном родоначальника северных племен — Израиля, всю эту группу можно идентифицировать как «Израиль-Иосиф». «Дом Иосифа» занимал не просто привилегированное положение в группе северных племен, он был основателем племенного союза Израиль, который возник в центральном Ханаане в XIII в. до н. э. Другие племена, такие как Дан, Нафтали (Неффалим), Гад и Ашер (Асир), играли второстепенную, подчиненную роль, что нашло свое отражение и в библейском каноне: родоначальники этих колен считались тоже сыновьями патриарха, но от женщин с низким социальным статусом. На промежуточной ступеньке между первыми и вторыми стояли колена Звулун и Исахар. В то же время все эти колена — как «дом Иосифа», так и второстепенные — возводили свое происхождение к общему патриарху — Израилю.
Где-то в конце XVIII в. до н. э. группа «Израиль-Иосиф» покидает северную и центральную Палестину и уходит в Египет, в дельту Нила. Скорее всего, это произошло в период библейского патриарха Исаака, во время засухи и голода в Ханаане. Библия упоминает следующее: «Был голод в земле, сверх прежнего голода, который был во дни Авраама; и пошел Исаак к Авимелеху, царю филистимскому, в Герар. Господь явился ему и сказал: не ходи в Египет; живи в земле, о которой Я скажу тебе, странствуй по этой земле, и Я буду с тобою, и благословлю тебя, ибо тебе и потомству твоему дам все эти земли и исполню клятву, которой Я клялся Аврааму, отцу твоему;» (Быт. 26:1–3). Таким образом, Исаак и его южные племена не ушли в Египет. Но тот факт, что составители Библии подчеркивают это обстоятельство, косвенно свидетельствует в пользу того, что другая часть кочевых амореев все же покинула Ханаан и переселилась в нильскую дельту.
Как правило, больше всего от засухи страдает именно южная часть Палестины, где собственно и обосновались две родственные южные группы «Иаков» и Эдом. Однако если они не ушли, то почему это сделали северные племена, ведь в центральном Ханаане больше воды, чем на юге? Видимо, уход северных колен или некоторых из них объяснялся не столько засухой, сколько междоусобными конфликтами. Свет на эту проблему может пролить предание об Иосифе и его братьях. Нет сомнения, что составители книги Бытие паяли это предание из эпоса северных племен, но они сочли необходимым добавить туда и родоначальников из собственной южной группы, чтобы новая версия подкрепляла созданную ими единую родословную обеих групп. Прежде всего, обращает на себя внимание географическая неувязка: праотец Иаков находится в долине Хеврона, то есть в традиционной вотчине южных колен, но посылает своих сыновей пасти скот прямо в центр племенной территории северных — в район Шхема (Сихем) и долины Дотан. Всем, кто хорошо знаком с географией и природными условиями Палестины, будет непонятно, зачем понадобилось перегонять скот так далеко, да еще в чужие владения, если такие же пастбища имеются под Хевроном? Во-вторых, бросается в глаза, что спасителями жизни Иосифа выступают только родоначальники южных колен — Реувен и Йеуда. Возможно, эта легенда основана на реальном историческом факте — конфликте внутри северной группы «Израиль-Иосиф». Такой конфликт мог произойти между «домом Иосифа» и остальными северными племенами. Не исключено, что южная группа «Иаков-Йеуда» заняла в решающий момент нейтральную позицию и пропустила «дом Иосифа» через свою территорию в Египет. Тогда становится ясным, что первыми там оказались колена Эфраим и Менаше, и их упреки к соплеменникам-братьям могли иметь достаточные основания. Не исключено, что не засуха и голод, а именно привилегированное положение «дома Иосифа» в гиксосском Египте привлекло туда впоследствии и остальные северные племена. И отличие от них южная группа «Иаков» оказалась в нильской дельте значительно позднее, лишь во второй половине XVII в. до н. э., и ее судьба в Египте оказалась иной, чем у ее северных братьев.
Нет сомнения, что повествование о семье Авраама-Исаака-Иакова представляет собой устный эпос двух групп кочевых амореев — южной (Иаков) и северной (Израиль). Составители самой ранней части Пятикнижия не просто записали передававшиеся многие столетия устные предания, они пошли гораздо дальше — они их переплели друг с другом, сделали из них единое родословие. Чтобы понять, насколько точно составители смогли передать историю давно минувших дней, важно знать, когда и сколько времени спустя она была записана.
Период между приходом Авраама в Ханаан и уходом Иакова в Египет ограничен приблизительно XX и XVII вв. до н. э. Городом исхода Авраама библейский текст называет Ур халдейский. Как известно, халдеи представляли собой многочисленную группу арамейских племен. Однако арамейцы появились в южной Месопотамии лишь после XI в. до н. э., поэтому в XX в. до н. э., когда Авраам ушел оттуда, этот город никак не мог так называться. Аналогичная проблема существует и с правителем города Герара — Авимелехом. Именно с ним связаны два схожих предания — одно об Аврааме, другое об Исааке. В обоих преданиях этот правитель и его земли называются «филистимскими». Однако филистимляне появились в Гераре, на юго-западе Палестины, только в самом начале XII в. до н. э., то есть через 700–800 лет после Авраама и Исаака, поэтому ни сам Авимелех, ни его земли не могли быть филистимскими. Более того, если составители Библии уже успели забыть о времени прихода филистимлян и рассматривали их как давно живущий в этих местах народ, значит, записывались эти события не раньше XI–X вв. до н. э.
Еще несколько эпизодов, проливающих свет на время записи преданий о патриархах, связаны с верблюдами. Эти животные упоминаются не раз, в частности во время приезда домоуправителя Элиэзера в Харан за Ревеккой, невестой для Исаака. Они же фигурируют как тягловые животные и при возвращении Иакова в Ханаан. Но верблюд был одомашнен лишь в XI в. до н. э. и никак не мог использоваться в XX–XVII вв. до н. э. Однако и это далеко не все. Праотец Исаак отправляет своего сына Иакова к родным, жившим в северо-западной Месопотамии, в Харане. Но вместо Харана в тексте появляется новое название — Падан-Арам, а брат Ревекки, Лаван, именуется «сыном арамейца Бетуэля (Вафуила)» (Быт. 28:5). В обоих случаях — и в географическом названии и в этнической принадлежности — упоминаются арамейцы, племена западных семитов, появившиеся там только в XII в. до н. э. Каким образом, Лаван, сын племянника Авраама — кочевого аморея, которого Библия ранее определяла как «иври» (хабиру), — мог стать арамейцем? Самым логичным объяснением всего этого является предположение, что в те времена, когда записывалось это устное предание, аморейских племен уже не было в северо-западной Месопотамии; их вытеснили новые западносемитские племена — арамейцы (арамеи). Не исключено, что оставшиеся там амореи смешались с этнически близкими им пришельцами.
Последнее подтверждается следующим эпизодом. Кмуэль, сын Нахора, брата Авраама, назван родоначальником Арама. Сомнительно, что многочисленные арамейские племена берут начало от одного из аморейских кочевых племен (хабиру). Скорее всего, речь идет о том, что потомки Кмуэля породнились и слились с пришедшими туда арамейцами. Как бы то ни было, но упоминания об арамейцах лишний раз свидетельствуют, что повествование о патриархах было записано, безусловно, позднее XII в. до н. э.
Есть и еще неопровержимые доказательства того, что предание об Аврааме-Исааке-Иакове было окончательно составлено уже после пребывания в Египте и возвращения в Палестину. К ним относится, в частности, сон Авраама: «Солнце было к заходу, как напал на Аврама крепкий сон, и вот, напал на него ужас и мрак великий. И сказал [Господь] Авраму: знай, что потомки твои будут пришельцами в чужой стране, и поработят их, и будут угнетать их четыреста лет. Но Я произведу суд над народом, у которого они будут порабощении; после сего они выйдут с большим имуществом» (Быт. 15:12–14). Об этом же говорит и предсказание, полученное Ревеккой, что старший ее сын (Эсав) будет служить младшему (Иакову). Это действительно произошло, но не раньше X в. до н. э., в период объединенной монархии, когда Эдом стал данником Израильско-Иудейского царства. Знаменательно и пророчество самого Иакова перед своей смертью в Египте. Он упоминает о религиозном центре в Шило, который был создан лишь несколько столетий спустя, и предсказывает каждому древнееврейскому племени его судьбу, которая стала известна лишь в X в. до н. э.
Ортодоксальная традиция приписывает авторство всего Пятикнижия Моисею, то есть относит его к периоду исхода из Египта и скитания по пустыне, одним словом, к первой половине XII в. Однако исторический анализ повествования о семье Авраама-Исаака-Иакова однозначно свидетельствует в пользу его записи в первой половине X в. до н. э. в период объединенного царства. Более того, эпизоды, связанные с верой Авраама, с характеристиками Бога отцов претерпели серьезную редакцию в еще более позднее время.
Таким образом, события XX–XVII вв. до н. э. были реально записаны лишь в X в. до н. э. Это привело к тому, что авторы Пятикнижия подсознательно перенесли культурно-историческую и этническую картину своего времени на период Авраама-Исаака-Иакова, отделенный от них чуть ли не тысячелетием. Такова истинная причина ошибок в названиях мест и именах народов. Зная, когда создавалось предание о патриархах, можно попытаться скорректировать и другие проблематичные места. Так, из библейского текста следует, что религиозный центр южной группы «Иаков» и резиденция ее вождей находились в районе Хеврона, в Элоней Мамрэ, изначально принадлежавшем аморейскому правителю Мамрэ. Он и его братья, Эшкол и Анер, являлись союзниками Авраама. Скорее всего, это были правители оседлых амореев, которые пришли в Ханаан еще до появления там кочевых племен Авраама. Мы знаем, что эти три аморейских правителя участвовали вместе с Авраамом в войне против коалиции южносирийских царей, которая закончилась освобождением Лота — племянника Авраама. Одним словом, из этого предания нам известно, что район Хеврона был заселен западными семитами, такими же амореями, как и Авраам, только оседлыми. Однако другое предание, связанное с погребением Сарры, рисует нам уже совершенно иную этническую картину: местное население именуется «хеттами», а сам Хеврон получает новое название — Кирьят-Арба. Что это? Свидетельство серьезных этнических изменений в южной Палестине? Неужели хетты — индоевропейцы в течение максимум нескольких десятков лет сумели сменить амореев — западных семитов? Да и могли ли хетты появиться в южном Ханаане в XX–XIX вв. до н. э.? Видимо, нет. Об этом же свидетельствует и явно семитское имя «хетта» — Эфрон, сын Цохара, у которого Авраам покупает знаменитую пещеру Махпела. С определенной долей уверенности мы можем утверждать, что хетты там появились намного позднее, вероятно, в XII в. до н. э., когда Хеттская держава была уничтожена «народами моря» и волна индоевропейского населения обрушилась на семитские районы Передней Азии. Может быть, это были даже не сами хетты, а выходцы из других индоевропейских народов, например лувийцы, которых обобщенно называли «хеттами».
Библия упоминает о хеттах и в еще одном раннем предании — об Эсаве: «И был Эсав сорока лет, и взял себе в жены Йеудит, дочь Беэра Хетта, и Босмат, дочь Элона Хетта» (Быт. 26:34). Правда, в другом месте та же Босмат названа дочерью Ишмаэля, зато Ада, опять-таки жена Эсава, упомянута в качестве дочери Элона Хетта. Здесь, как и в предыдущем предании, все имена хеттов явно семитские, более того, хетты упомянуты как сыны и дочери Ханаана, то есть как коренные народы Палестины. Налицо явная непоследовательность и в географических названиях, и в этнонимах народов. Видимо, это неизбежное явление, когда устные предания из разных временных периодов записывались спустя много сотен лет, причем не в хронологическом порядке, а исходя из религиозных и политических соображений авторов Библии. Вероятно, южные древнееврейские племена из группы «Иаков» застали «хеттов» в южной Палестине после возвращения из Египта и завоевания Ханаана. Очевидно и другое: «хетты» очень быстро ассимилировались среди преобладавшего там семитского населения и утратили не только свой язык, но даже собственные имена. Кстати, библейская книга Йеошуа, сына Нуна (Иисуса Навина), повествующая о завоевании Ханаана древнееврейскими племенами, называет хеттов в качестве одного из народов, живших в Палестине и воевавших Против израильтян, однако она ничего не говорит о хеттах в южном Ханаане и тем более в Хевроне (Нав. 11:3). Более того, она упоминает Оама — правителя Хеврона, как одного из «эморейских» (аморейских) царей, а древнее название Хеврона — Кирьят-Арба — связывает не с хеттами, а с анаками — остатками древнейшего неолитического населения Палестины (Нав. 15:13–14).
Нужно признаться, что иногда закрадывается мысль, а имеем ли мы дело вообще с хеттами? Может быть, в действительности речь идет о каком-то народе аморейского или ханаанейского происхождения, чье самоназвание очень сходно с этнонимом «хетты»? В таком случае путаница была бы неизбежна, так как авторы библейских текстов о патриархах создавали их в то время, когда имя «хетты» было у всех на устах. Здесь уместно вспомнить, что согласно семитской родословной из библейской книги Бытие именем «Хет» назван сын Ханаана, родоначальника всех ханаанских народов. Если Авраам покупал пещеру Махпела у этих «хеттов», то в действительности они были не народом индоевропейского происхождения из Анатолии, а представителями одного из западносемитских народов Ханаана. Ничего удивительного, что первые составители Библии в XI–X вв. до н. э. смешали название этого ханаанского народа, упомянутого в древнем эпосе об Аврааме, с этнонимом «хетты», хорошо известным в их время. Не исключено и другое, что путаница произошла намного позднее, и когда истерлась память о ханаанском народе «хет», этот этноним стал ассоциироваться с куда более известными хеттами-индоевропейцами.
В любом случае, упоминание о хеттах, живших в южной Палестине в период Авраама и Исаака, звучит совершенно неправдоподобно, так как XX–XVIII вв. до н. э. хетты не выходили за пределы центральной и юго-восточной Анатолии. Гипотетически они могли попасть в южный Ханаан, но никак не раньше конца XVII — начала XVI в. до н. э., когда хеттский царь Хаттушили I укрепился в Северной Сирии, а его внук Муршили I захватил Вавилонию. Правда, одно дело — военные походы с целью захвата добычи, а другое — колонизация захваченных земель. К тому же все это происходило очень далеко от Ханаана, а тем более от его южной части. В то же время не следует забывать, что не позднее второй половины XVII в. до н. э. южные древнееврейские племена (группа «Иаков») ушли в Египет, где уже находились и северные колена. Таким образом, любые контакты между хеттами как народом и древнееврейскими племенами в XX–XVII вв. до н. э. были исключены, по крайней мере, в южной Палестине, о которой идет речь в Библии. С XV до начала XII в. до н. э. вся Палестина находилась под властью Египта — главного противника хеттов на Ближнем Востоке, поэтому сомнительно, чтобы египтяне позволили последним сколь-нибудь серьезную колонизационную деятельность II этой стране. Наконец, ни один внебиблейский источник не упоминает об оседании хеттов в Ханаане, а уж тем более в его южной части. Только в XIV–XIII вв. до н. э. военные отряды хеттов появляются в южной Сирии и в стране Амурру (нынешний Ливан), но опять-таки не в Палестине. Древнееврейские племена обосновываются в Ханаане в XII в. до н. э., но Библия лишь мельком упоминает «хеттов», перечисляя их среди народов, противостоящих им. Таким образом, ареал распространения хеттов, если мы имеем в виду этот индоевропейский народ, никак не пересекается с путями древнееврейских племен. Что касается хеттов-наемников, служивших при дворах израильско-иудейских царей, то их нельзя рассматривать в качестве доказательства присутствия этого народа в Палестине. Остается предположить только одно: либо речь идет о каком-то народе из амореев или ханаанеев на юге Ханаана, чей этноним был впоследствии спутан с хеттами-индоевропейцами, либо, действительно, какие-то группы хеттов бежали в Ханаан после гибели Хеттской державы, но это могло произойти не раньше начала XII в. до н. э. Не исключено, что ханаанские и аморейские правители использовали хеттских беженцев в качестве воинов-наемников против древнееврейских племен — этим объясняется более чем краткое упоминание о хеттах как о враждебном народе в период завоевания Ханаана. В любом случае говорить о присутствии хеттов в Палестине во времена Авраама-Исаака-Иакова так же бессмысленно, как и о филистимлянах в тот период.
Предание о патриархах демонстрирует однозначно отрицательное отношение к смешению с другими народами, даже с этнически близкими. Авраам не желает искать жену для своего сына среди народов Ханаана, среди «чужих», а посылает своего слугу к родичам в северо-западную Месопотамию. Точно так же поступает его сын Исаак, отправляя Иакова опять-таки к родным в Падан-Араме. Две жены Эсава, происходившие из хеттов, «были в тягость Исааку и Ревекке» (Быт. 26:34–35), а сам Исаак наставлял Иакова: «Не бери себе жены из дочерей Ханаана» (Быт. 28:1). Правда, в самом предании нет объяснения этой неприязни к чужим. Религиозной причины, по крайней мере в тот период, быть еще не могло. Зато на первом плане находилось чувство кровной и племенной близости. В то время свои род и племя были лучшей защитой и гарантией от всех невзгод. Даже сегодняшние бедуины на Ближнем Востоке стараются придерживаться тех же традиций кровного родства, что и кочевые племена в древности.
Чувство недоверия к чужим народам было еще и искусственно усилено редакторами Библии в более позднее время, когда на первый план вышла борьба за монотеизм, против влияния языческих культов окружавших народов. Несмотря на попытки редакторов «обособить» семью Авраама-Исаака-Иакова, предание о патриархах содержит немало фактов, свидетельствующих об обратном — о тенденции к смешению кочевых амореев с народами Ханаана. Так, например, Эсав имел по крайней мере двух жен из хеттов, а третья происходила из хивеев. Хотя Эсав по традиции считается родоначальником эдомитян, а не евреев, однако, считаясь старшим и любимым сыном еврейского патриарха Исаака, он, безусловно, поступал так же, как и вожди древнееврейских племен. И библейские тексты дают нам многочисленные подтверждения этому. Йеуда, родоначальник главного колена в южной группе «Иаков», имел жену-ханаанеянку, и общего с ней сына, Шела, от которого ведут свою родословную вожди крупнейшего клана этого племени. Аналогичный пример подал и родоначальник другого южноеврейского племени — Шимон: его сын Шауль был также от ханаанеянки.
Родства с другими народами не чуждались и северные племена. Родоначальник крупнейших из них, Иосиф, был женат на Аснат, дочери египетского жреца Потифера. Именно от египтянки у Иосифа родились Менаше и Эфраим, основатели двух самых известных северных племен, сыгравших огромную роль в истории древнего Израиля. Нет сомнения, что перечисленные факты являлись лишь верхушкой айсберга в процессе ассимиляции древнееврейских племен с местными народами Ханаана. Они попали в библейский канон только потому, что касались праотцов древних евреев. Вероятно, что и намерения Авраама и Исаака найти для своих сыновей невест с прежней родины в Харане были мотивированы не столько неприязнью к «дочерям Ханаана», сколько желанием сохранить узы родства и союз с другой близкой им группой кочевых амореев, вождем-основателем которой считался Нахор.
Записывая эпос о патриархах, составители Библии вынуждены были найти решение двух серьезных проблем того времени. Первая касалась первородства или главенства, как среди кочевых амореев-хабиру в Ханаане, так и среди самих древнееврейских племен. Вторая заключалась в необходимости связать воедино родословные северной (Израиль) и южной (Иаков) групп племен, которые волею судеб объединились в одном государстве. Проще всего решалась проблема старшинства Исаака, так как его мать Сарра занимала более высокое положение среди жен и наложниц Авраама: она была дочерью отца патриарха от другой женщины. Главенство Иакова над Эсавом выглядит куда менее убедительно, хотя в библейский канон включены как предания о продаже первородства за чечевичную похлебку, так и эпизод о благословлений Исаака, полученное обманным путем. Как ни старались составители Библии, Эсав, основатель Эдома, выглядит более достойно, чем Иаков, родоначальник южных древнееврейских племен. Видимо, отношения между двумя родственными южными группами «Эдом» и «Иаков» были изначально настолько теплыми и дружественными, что, несмотря на конфликты более позднего времени, память о былой близости не истерлась в устных преданиях.
Не менее проблематично обстояло дело и с главенством самого крупного южного племени — Йеуда. Ведь выше него по рангу стояли три старших брата по линии Леи — Реувен, Шимон и Леви. Поэтому для каждого из них составители Библии выбрали из устного эпоса такие предания, которые ставили под сомнение их право на лидерство в южной группе. Право выбирать принадлежало только их родоначальнику Иакову, и именно в его уста были вложены слова, лишающие старших сыновей претензий на главенство. Так, самому старшему, Реувену, поставили в вину его былую связь с наложницей отца Бильхой: «Реувен, первенец ты мой… не будешь иметь преимущества, ибо ты взошел на ложе отца твоего, осквернил тогда восходившую на постель мою» (Быт. 49:3–4). Шимону и Леви припомнили резню в Шхеме, которую они устроили в отместку за то, что сын правителя города обесчестил их сестру Дину. «Шимон и Леви, братья, орудия жестокости мечи их. Не вступи в сговор с ними, душа моя, и к обществу их не присоединяйся, честь моя! Ибо в гневе своем убили людей и по прихоти своей истребили волов. Проклят гнев их, ибо жесток, и ярость их, ибо свирепа; разделю их в Иакове и рассею их в Израиле» (Быт. 49:5–7). После того как претензии старших братьев на главенство были отметены, следует обоснование права Йеуды на власть: «Йеуда! тебя восхвалят братья твои. Рука твоя на хребте врагов твоих; поклонятся тебе сыны отца твоего… Не отойдет скипетр от Йеуды и законодатель из среды потомков его…» (Быт. 49:8, 10). Разумеется, включение в библейский канон подобных слов стало возможным не ранее первой половины X в. до н. э., когда вся власть перешла в руки династии Давида, происходившего из колена Йеуда.
Однако в наиболее щекотливом положении оказались редакторы Библии, когда речь зашла об оценке и судьбе «дома Иосифа». Они не могли не воздать должное Иосифу как главному партнеру по союзу, но постарались всячески обойти его право на власть. «Росток плодоносный Иосиф, росток плодоносный при источнике, побеги — каждый через ограду преступает. Его огорчали, и стреляли, и враждовали с ним стрельцы. Но тверд остался лук его, и крепки были мышцы рук его, поддержанные Владыкою Иакова, — оттого пастырем стал, твердыней Израиля… Благословения отца твоего превышают благословения моих родителей до вершины холмов вековых. Да будут они на голове Иосифа и на темени избранного между братьями своими» (Быт. 49:22–24, 26). «Дом Иосифа» надо было обязательно выделить среди остальных колен, во-первых, как главную силу среди северных племен, во-вторых, за его особое, привилегированное положение в Египте, но опять-таки не дать ему оснований для претензиям на главенство среди древнееврейских племен. Поэтому еще в одном месте отец, обращаясь к Иосифу, напоминает: «Я даю тебе больше братьев твоих, один участок, который я взял из рук эмореев мечом моим и луком моим» (Быт. 48:22).
Надо признать, что с точки зрения доказательств главенства линии Исаак-Иаков-Йеуда, то есть династии царя Давида, задача составителей книги Бытия была выполнена лишь отчасти. Их доводы в пользу преимуществ Иакова над Эсавом и Йеуды над его старшими братьями выглядят неубедительно. Но это, в свою очередь, свидетельствует и в пользу авторов Библии. Очевидно, их свобода творчества была сильно ограничена: они имели право заниматься только компиляцией уже существовавшего устного эпоса, а не сочинением нового. Следовательно, мы имеем дело не с творческим вымыслом, а с подлинными преданиями, которые отражали реальную историю кочевых амореев в Ханаане. Составители книги Бытие, руководствуясь политическими интересами как объединенного царства, так и самой династии Давида, легитимизировали верховную власть давидидов и их претензии на правление не только своими южными племенами, но и северными. Если бы составителям Ветхого Завета было позволено выйти за рамки редакции устного эпоса племен Хабиру, то они нашли бы куда более убедительные и веские «доказательства» в пользу главенства линии Иаков-Йеуда.
Со второй задачей — соединением воедино родословий северной и южной групп — редакторы Пятикнижия справились гораздо лучше. Им удалось настолько хорошо сплести воедино различные куски из эпоса об Иакове и Израиле — родоначальниках южных и северных племен, — что все последующие поколения еврейского народа стали воспринимать их как единого праотца с двойным именем — Иаков-Израиль.
Первая книга Пятикнижия, «Бытие», заканчивается смертью Иакова в Египте, куда ушли южные племена из-за засухи и голода в Ханаане. Согласно последнему желанию патриарха его тело везут из Египта в Ханаан и погребают там в знаменитой пещере Махпела под Хевроном, где уже покоятся останки Авраама и Исаака. Итак, все три патриарха, родоначальники южных хабиру, находят последний приют именно там, где была расположена их главная резиденция — в районе Хеврона. Там же погребены и их жены — Сарра, Ревекка, Лея, но не Рахель. Последнюю похоронили в Вифлееме, который тогда назывался Эфрат. Возникает вопрос: почему? Ведь Вифлеем находится буквально в нескольких километрах от Хеврона и пещеры Махпела. Если тело Иакова сочли возможным привезти даже из Египта, то почему этого не удостоилась его жена Рахель, умершая во время родов их сына Биньямина? Каким образом Лея, будучи нелюбимой женой, как это признает сама Библия, оказалась после смерти рядом с мужем, а горячо любимая им Рахель, тоже законная супруга и к тому же мать его любимых сыновей, оказалась вне родовой усыпальницы? Не менее интересно и другое. Иосиф, любимый сын Иакова-Израиля, был единственным, чьи останки, согласно Библии, были унесены из Египта вместе с исходом оттуда всего народа. Но он, как и Рахель, не был похоронен в пещере Махпела под Хевроном; его гробница находится в центральной Палестине под Шхемом, там, где находилась главная резиденция северных племен. Почему? Ответ напрашивается сам собой. Вероятно, и Рахель и Иосиф — это исторические персонажи из эпоса северных племен. Возможно, первая была главной женой легендарного родоначальника северных колен — Израиля, а второй считался его старшим сыном. Из библейского эпизода о кончине Рахели известно, что это произошло по пути на юг из Бейт-Эля, религиозного центра северных племен, и что ее смерть наступила неожиданно для всех, во время какого-то большого перехода, и ее вынуждены были спешно похоронить в месте, где она умерла. Составители Бытия, создавая единое родословие для обеих групп, нашли интересный компромисс в отношении жен Иакова и Израиля. Лея — главная жена Иакова, была сделана старшей, но нелюбимой, а Рахель — главная супруга Израиля, стала второй, но зато единственно любимой женой общего патриарха. Таким образом, за южными племенами удалось сохранить главенство в правонаследии, а северным достались любовь и признание их особых заслуг.
Составители книги Бытие испытывали необходимость связать воедино не только патриархов двух племенных групп, но и их сыновей — родоначальников отдельных древнееврейских колен. В этом плане очень примечательны слова праотца Иакова, обращенные к Иосифу: «И теперь два сына твои, родившиеся у тебя в стране египетской до прихода моего к тебе в Египет, мои они. Эфраим и Менаше, подобно Реувену и Шимону, будут мои. А дети, которых ты родишь после них, будут твои» (Быт. 48:5–6). Показательно, что Иаков «присвоил» себе только старших детей Иосифа, но не претендовал ни на кого из детей от других своих сыновей. Отголоски изначального существования двух отдельных племенных групп с различной родословной сохранились но многих библейских источниках. Например, один из псалмов благодарности Богу недвусмысленно говорит: «Принес избавление Ты народу Своему — сынам Иакова и Иосифа» (Ис. 76:16). Несмотря на то что согласно библейской версии «дом Иосифа» являлся всего лишь частью «дома Иакова», древняя традиция поставила его в независимое и равное положение со всем «домом Иакова».
Обращает на себя внимание еще один интересный факт. Не только племенная группа «Иаков-Израиль» состояла из двенадцати сыновей-колен, но столько же потомков-племен насчитывали и другие группы аморейских кочевников, например Эсав (Эдом), Ишмаэль и Нахор. Очевидно, цифра 12 имела символическое значение в мифологии кочевых: амореев, и количество племен каждой самостоятельной большой группы должно было равняться этому числу. В действительности, реальное число древнееврейских колен было, вероятно, меньше двенадцати. Но главное заключалось в другом: союз всех двенадцати древнееврейских племен, или «семья», о которой говорится в книге Бытие, сложился и существовал лишь в период объединенного царства.
Таким образом, жизнеописание библейских патриархов указывает на то, что предками древних евреев были полукочевые амореи, пришедшие в Ханаан со своей прародины в верховьях реки Евфрат. С самого начала они представляли собой две различные племенные группы, которые появились в Ханаане в разное время. Первыми там оказались предки северных древнееврейских племен, которые обосновались на землях центральной и северной Палестины. Позднее в эту страну приходит новое большое племенное объединение, возглавлявшееся библейским патриархом Авраамом. В его составе находились предки близкородственных народов, которые стали впоследствии известны как южные древнееврейские племена, эдомитяне, моавитяне, аммонитяне, ишмаэльтяне, мидьянитяне, кении и амалекитяне. Перечисленные в Библии сыновья, внуки и правнуки Авраама, его родственники в действительности представляли собой родоначальников племен и кланов. Семейное древо Авраама-Исаака-Иакова является лишь скромной частью родословий вождей кочевых и полукочевых амореев — суту и хабиру много веков спустя, уже после возвращения южных древнееврейских племен из Египта, в их родословную была вплетена новая ветвь — «семейная хроника» северных колен, с которыми они объединились в одном государстве. Так Иаков стал одновременно и Израилем, число его сыновей-племен возросло до двенадцати, а замечательное предание об Иосифе и его братьях стало общим достоянием северных и южных колен. Что же соединило две различные группы аморейских полукочевых племен? Их объединил Египет, точнее, то, что произошло с ними там.
Mazar A. Archaeology of the Land of the Bible. 10, 000–586 В. С. E. New York, 1992. P. 112.
Дьяконов И. М. Старовавилонский период в Двуречье // История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Часть 1. Месопотамия. М., 1983. С. 319.