Репортеры обычно пишут о том, что уже произошло, а не о том, что произойдет в будущем.
«Как правило, люди дожидаются совершения событий, прежде чем описывать их, — пишет Джонатан Шелл в своей классической книге «Судьба Земли», посвященной ядерной угрозе. — Но поскольку мы никак не можем допустить катастрофы, то в этом единственном случае мы вынуждены стать историками непроизошедшего».
После убийства Рабина я поневоле пришел к тому же выводу.
— Я знаю, почему вы так увлечены кодом, — сказал я однажды Рипсу. Был поздний вечер. Рабин погиб несколько дней назад, и у меня не оставалось больше никаких сомнений в реальности кода. — Вы математик, вы верите в Бога и читаете Библию каждый день. А вот почему я ввязался в это — я не знаю. Я человек неверующий, абсолютный скептик. Меня очень трудно убедить в чем-то подобном.
— Вот потому-то вы и нужны, — ответил Рипс. — Именно вы можете рассказать современному миру о библейском коде.
— Но я всего лишь репортер, который услышал о коде по чистой случайности, — возразил я.
Немедленно после этого мы обнаружили в коде предсказание «атомного холокоста» и «мировой войны».
Я полагал, что просто обязан предупредить Переса о предсказанном кодом атомном нападении, так же как я предупреждал Рабина о предсказании его убийства.
Однако мне и в голову не приходило, что в итоге я буду искать в коде подробности грядущего Апокалипсиса. Я никак не ожидал, что «конец света» грозит нам уже в текущем году. Я не думал, что давно известные библейские пророчества об Армагеддоне имеют отношение к реальности.
Всю свою жизнь я был репортером. Я начинал с полицейской хроники, ездил на дежурства с ночными патрулями. Я всегда отличался очень трезвым, очень реальным взглядом на вещи. И к истории с таинственным кодом я твердо решил относиться так же трезво, как относился ко всему остальному.
Две трудности отличали эту историю от всех предыдущих. Во-первых, я не мог лично проинтервьюировать создателя кода. И во-вторых, я не мог проверить истинность всех фактов, относящихся к будущему.
Возможно, наше с Рипсом увлечение библейским кодом — всего лишь проявление страха перед концом тысячелетия, принявшее некую наукообразную форму. Но вдруг действительно код предупреждает нас о близкой и ужасной опасности? Мы не знаем.
Может быть, код не говорит ни правды, ни лжи, а просто констатирует вероятности, которые вовсе не обязаны осуществиться.
Но мы не можем позволить себе пассивного ожидания, рискуя всеобщей гибелью. Мы обязаны исходить из предположения, что опасность, предсказываемая кодом, реальна.