свежайшее пиво.
Подоспел хозяин, погулял вокруг стола – и с извинением откланялся.
– Вот поужинаете, захочется вам общества, – сказал он в дверях, – а
может, и не захочется, может, сразу в постель, доброй ночи, спокойного
сна, – но если захочется, приходите в залу, все вам будут очень рады: как
же, гости из Хоббитании, да еще наверняка с новостями! Может,
порасскажете, может, споете – все хорошо! Словом, захотите – придете, не
захотите – как хотите. Будет какая надобность, звоните в колокольчик!
За час с небольшим хоббиты наелись, напились и приободрились.
Фродо с Пином, а заодно уж и Сэм решили пойти народ поглядеть и себя
показать. Мерри сказал, что он им не компания – залы, дескать, в трактирах
везде одинаковые: дым, шум и гам.
– Посижу лучше спокойно у огонька, потом, может, выйду
прогуляться. Только вы там языки-то не распускайте, помните, что мы –
тайные беглецы, а Хоббитания – рядом, нас любая собака учует, если
обнюхает!
– Ладно, ладно! – сказал Пин. – Ты сам-то не потеряйся – и учти, что
снаружи хорошо, а внутри – лучше!
В зале собрался самый разный и самый пестрый народ. Фродо
разглядел их, когда глаза его привыкли к тамошнему свету, чтоб не сказать
полутьме. Красноватые отблески сеял огромный камин, а три
многосвечных светильника тонули в табачном дыму. Лавр Наркисс, стоя у
огня, разговаривал одновременно с двумя гномами и тремя людьми
странного вида. На скамьях сидели вперемежку пригоряне, местные
хоббиты, гномы и еще всякие, в дыму не разобрать.
При виде хоббитанских хоббитов пригоряне захлопали в ладоши и
радостно загомонили. Чужаки, особенно те, с Неторного Пути, оглядели их
с головы до ног. Хозяину не терпелось представить пригорянам
новоприбывших гостей, а тех – этим: так не терпелось, что хоббитов
просто огорошил перечень имен. У пригорян фамилии все больше
растительные: Тростняк, Верескор, Чертополокс, Осинник и тому
подобные. Здешние хоббиты не отставали: самое частое имя у них было
Стародуб. Норкинсы, Запескунсы, Прорытвинсы, Длинноноги – наверняка
не без родни в Хоббитании. Оказались и настоящие Накручинсы: они живо
смекнули, что Фродо не иначе как их новоявленный дядюшка!
Дружелюбие здешних хоббитов мешалось с любопытством, и вскоре
Фродо понял, что без объяснений не обойдешься. Он сказал, что
интересуется историей и географией (все закивали, хотя слова были
диковинные), что собирается писать книгу (изумленное молчание было ему
ответом), что он и его друзья собирают сведения о хоббитах, живущих за
пределами Хоббитании, особенно о восточных хоббитах.
Все наперебой загалдели; если бы Фродо в самом деле собирался
писать книгу и если бы у него была сотня ушей, он бы за несколько минут
набрал материалу на десяток глав. Мало того, ему посоветовали обратиться
к таким-то и таким-то, начиная «хоть бы с того же Наркисса». Потом стало
ясно, что сию минуту Фродо ничего писать не будет; тогда хоббиты снова
принялись выспрашивать о хоббитанских делах. Фродо, как всегда, цедил
слова в час по чайной ложке и скоро оказался в одиночестве – сидел в
уголочке, смотрел да слушал.