его разглядывали.
– Разумеется, нет. Так вот, сударь мой Накручинс, – сказал
Бродяжник, – я бы на вашем месте слегка урезонил своих молодых друзей.
Погреться, выпить, закусить, поболтать – это все, конечно, прекрасно, но
здесь вам не Хоббитания: мало ли кто слушает их болтовню. Не мое дело,
разумеется, – прибавил он, улыбнувшись углом рта и не спуская глаз с
Фродо, – но в Пригорье, знаете, нынче бывает самый разный народ!
Фродо выдержал пристальный взгляд и промолчал; а взгляд обратился
на Пина, который под общий смех рассказывал об Угощении. Еще немного
– и расскажет, как Бильбо исчез: про сказочного Торбинса ведь всем
интересно, а некоторым – особенно!
Фродо рассердился. Вздор, конечно: здешние хоббиты ничего не
поймут, посмеются и забудут – мало ли чего, мол, творится у них там за
Рекой, – но есть и такие, кто выслушает в оба уха (тот же Лавр Наркисс!),
кому и про Бильбо кое-что известно.
Он закусил губу, думая, что бы сделать. Пин услаждал слушателей и,
видно, совсем забылся. Как бы он не упомянул Кольцо – ему недолго, а уж
тогда…
– Быстро – прервать! – шепнул ему на ухо Бродяжник.
Фродо вспрыгнул на стол и начал громкую речь. От Пина отвернулись:
хоббиты решили, что господин Накручинс наконец хлебнул пива и стал
пословоохотливее.
Фродо почувствовал себя полным болваном и принялся, как это было у
него в обычае, когда доходило до речей, копаться в кармане. Он нащупал
цепочку, Кольцо – и ему вдруг до ужаса захотелось исчезнуть… правда, захотел он будто не сам, а по чьей-то подсказке. Он удержался от
искушения и сжал Кольцо в горсти – словно затем, чтобы оно не
ускользнуло и не наделало безобразий. Во всяком случае, оно ему вроде бы
ничего не подсказало: попробовало, да не вышло. Для начала он произнес
«приятственное слово», как сказали бы в Хоббитании:
– Все мы очень тронуты вашим теплым приемом, и смею надеяться,
что мое краткое пребывание здесь обновит былые узы дружбы между
Хоббитанией и Пригорьем, – потом замялся и закашлялся.
Теперь на него глядели все в зале.
– Песню! – крикнул кто-то из хоббитов.
– Песню! Песню! – подхватили другие. – Что-нибудь новенькое или из
старенького, чего никто не слышал!
Фродо на миг растерялся. Потом припомнил смешную песню, которую
очень любил Бильбо (и очень гордился ею – должно быть, потому, что сам
ее сочинил). Вот она – целиком, а то нынче из нее помнят только отдельные
строки:
Под горой стоит трактир.
Но не в этом диво.
Дивно то, что как-то встарь
Соскочил с луны лунарь,
Чтобы выпить пива.
Вот зашел в трактир лунарь,
Но не в этом дело.
Там был пес, и этот пес
Хохотал над ним до слез —