Напрямик и без колебаний.
Фродо обернулся и задумчиво поглядел на него, припомнив «еще к
слову» Гэндальфа.
– Почему же ты не сказал мне, что ты его друг? – спросил он. – И дело
бы с концом.
– Ты думаешь? Я, положим, сказал бы, но верить мне надо было на
слово, а что вам мои слова? – возразил Бродяжник. – Про письмо я не знал.
Да и зачем же я-то буду вам говорить о себе: сперва с вами надо
разобраться. Враг то и дело ставит мне ловушки. Я разобрался – и готов
был вам кое-что объяснить; однако же надеялся, – сказал он со странной
улыбкой, – что вы доверитесь мне и без особых объяснений. Иногда просто
устаешь от враждебности и недоверия. Впрочем, вид у меня, конечно, к
дружелюбию не располагает.
– Это верно, – облегченно рассмеялся Пин, дочитавший письмо. – Но у
нас в Хоббитании говорят: перо соколье – нутро воронье. А тебе каким же с
виду и быть, раз ты недельку-другую полежал в засаде.
– Неделя в засаде – это пустяки. Многие годы надо пробродить по
Глухоманью, чтобы стать похожим на Следопыта, – сказал Бродяжник. –
Вы таких испытаний не знаете… и хорошо, что не знаете.
Пин поверил, но Сэм все еще с недоверием оглядывал Бродяжника.
– А нам почем знать, что ты и есть тот самый Бродяжник, про которого
пишет Гэндальф? – спросил он подозрительно. – Ты ведь Гэндальфа и не
упомянул бы – если б не письмо. Может, ты вообще подмененный – прибил
настоящего, чтобы нас незнамо куда заманить. На это что скажешь?
– Скажу, что тебя на мякине не проведешь, – ответил Бродяжник. – А
еще скажу тебе, Сэм Скромби, что если б я убил настоящего Бродяжника,
то тебя прикончил бы, не сходя с места. Если б я охотился за Кольцом, оно
уже сейчас было бы моим!
Он встал и словно бы вырос. В глазах его блеснул суровый и властный
свет. Он распахнул плащ – и положил руку на эфес меча, дотоле
незамеченного. Хоббиты боялись шелохнуться. Сэм глядел на Бродяжника,
разинув рот.
– Не бойтесь, я тот самый Бродяжник, – сказал он с неожиданной
улыбкой. – Я Арагорн, сын Арахорна; и за ваши жизни порукой моя жизнь
или смерть.
Молчание длилось долго. Наконец заговорил Фродо.
– Я так и знал, что ты друг, еще до письма, – сказал он. – Ну, может, и
не знал точно, а все же надеялся. Ты нынче вечером нагнал на меня страху,
и не один раз – но это не тот, не ледяной страх. Был бы ты из них, ты бы
ласку напоказ, а иное про запас.
– Ну да, – рассмеялся Бродяжник. – А я про запас невесть что держу, и
ласки от меня не видать. Впрочем, древнее золото редко блестит.
– Так это про тебя стихи? – спросил Фродо. – То-то я не мог понять, к
чему они. А откуда ты знаешь, что Гэндальф тебя упоминает, – ты ведь
письма-то не читал?
– Да я и не знаю, – ответил он. – Только я и есть Арагорн, а стало быть,
и стихи обо мне.
Бродяжник извлек меч из ножен, и они увидели, что клинок сломан
почти у самой рукояти.