ночлег был холодный, сырой, неудобный; пискливые кровопийцы глаз не
давали сомкнуть. Камыши и осока кишели стрекочущей тварью, какой-то
дурной роднёю сверчка. Всю ночь уши терзало тарахтенье: «Крровочки!
Крровочки! Крровочки!» Под утро хоббиты просто ошалели.
Немногим лучше был и четвертый день; немногим легче четвертая
ночь. Кровопросцы, как их обозвал Сэм, не стрекотали, но комарье по-
прежнему колыхалось над путниками ненасытно звенящим облаком.
Когда Фродо улегся, донельзя усталый и почти без надежды уснуть,
ему вдруг привиделся дальний отсвет на востоке: вспыхивало и гасло. А до
рассвета было еще несколько часов.
– Что это за вспышки? – спросил он у Бродяжника, который стоял и
всматривался в сырую тьму.
– Слишком далеко, не понять, – отвечал тот. – Очень странно: будто
молния бьет и бьет в вершину холма.
Фродо лег, но долго еще видел яркие вспышки и темную фигуру
Бродяжника. Наконец его сморил тяжелый сон.
На пятый день они оставили за собой топкую трясину и заросли
камыша. Начался едва заметный, но долгий и утомительный подъем. С
востока подступали крутые безлесные холмы. Правый, самый высокий и
каменистый вздымался поодаль от прочих: круча с притупленной
вершиной.
– Это Заверть, – сказал Бродяжник. – Древняя дорога – мы ее обошли
слева – тянется у подножия горы. Завтра к полудню доберемся до нее, а там
и на вершину подымемся. Да, вершины нам не миновать.
– Ты о чем? – спросил Фродо.
– Я о том, что путь наш выверен, никуда не денешься… Только вот
неизвестно, что нас там ждет. С горы, однако, хорошо виден Тракт.
– Ты же ведь ожидал найти там Гэндальфа?
– Ожидал, но теперь на это надежды мало. Если он даже пойдет этим
путем, то, может статься, в обход Пригорья и про нас не узнает. В один и
тот же час мы туда вряд ли попадем, а не попадем – разминемся: ни ему
нас, ни нам его ждать нельзя. Если Всадники не засекли нас в лесу, то
обязательно пойдут к Заверти: оттуда все-все видно. И сейчас вот мы
стоим, а нас видит разное зверье и птицы…
Хоббиты встревоженно поглядели на дальние холмы, а Сэм окинул
взглядом бледное небо, словно ожидая оттуда угрюмого орла или мрачного
коршуна.
– Ну, ты обнадежишь, Бродяжник, – покачав головою, пробормотал он.
– Стало быть? – спросил Фродо.
– Стало быть, так, – задумчиво и как бы нехотя выговорил
Бродяжник. – Пойдем-ка мы прямиком по лесу на Буреломное Угорье и
подберемся к Заверти. Есть там одна тропка с севера. И уж чему быть, того
не миновать.
Они шли и шли почти без отдыха целый день напролет; ранний
холодный вечер окутал их сыростью. Под ногами, однако, стало немного
суше; позади сгущался туман. Стонали и всхлипывали незримые птицы,
провожая красный диск солнца. Затем настала омертвелая тишь. Хоббиты с
тоской припомнили бестревожные закаты за круглыми окнами далекой-
далекой Торбы.