– А что ты делаешь?
– Сижу и размышляю. Это чрезвычайно важное дело. Я давно заметил,
что Каминный зал – наилучшее в мире место для размышлений… Если
тебя от них не пробуждают, – добавил он, покосившись на Элронда, и глаза
у него были вовсе не заспанные. – «Пробудись!..» Я не спал, уважаемый
Элронд. Вы слишком быстро закончили пир и оторвали меня от важнейших
раздумий: когда вы пришли, я сочинял песню и напряженно обдумывал
последние строки – они у меня почему-то не складывались, а теперь уж, наверно, никогда и не сложатся. Пение эльфов настолько прекрасно, что я
забываю о собственных песнях. У меня осталась одна надежда – на помощь
Дунадана. А кстати, где он?
– Мы обязательно его отыщем, – с улыбкой пообещал хоббиту
Элронд. – Вы уединитесь где-нибудь в уголке, и ты завершишь свои
важнейшие раздумья, а потом споешь нам новую песню, чтобы мы могли
сравнить ее с нашими. – Элронд распорядился найти Дунадана, хотя никто
не понимал, где он и почему его не было на праздничном обеде.
Фродо подсел к своему старшему другу, а около них пристроился Сэм.
Они принялись оживленно болтать, не обращая внимания на праздничный
гомон и удивительно мелодичные песни эльфов. Но у Бильбо было не
много новостей. Он ушел из Хоббитании куда глаза глядят, и оказалось, что
они глядят в Раздол: ему хотелось жить среди эльфов.
– Я добрался сюда без всяких приключений, – рассказывал он, – и,
немного отдохнув, отправился навестить своих друзей гномов. Это было
мое последнее путешествие. Старина Балин куда-то сгинул, и я пожалел, что явился к гномам. Меня опять потянуло в Раздол, и, вернувшись, я
обосновался здесь. Ведь надо же мне написать мою Книгу! Ну и порой я
сочиняю песни, а эльфы изредка их поют – только чтоб доставить мне
удовольствие: песни эльфов гораздо лучше. Я часто сижу в Каминном зале
и размышляю о мире, о нашем времени… Но, знаешь, время здесь вроде бы
не движется, как будто оно не властно над эльфами…
В Раздол стекаются все важные новости, но я ничего не слышал о
Хоббитании – только последние вести про Кольцо. Гэндальф часто бывал в
Раздоле, однако от него не много узнаешь: он стал даже более скрытным, чем раньше. Правда, кое-что мне рассказывал Дунадан. Трудно поверить, что мое Кольцо принесло в Средиземье столько тревог! И Гэндальф так
поздно его разгадал… ведь я мог доставить Кольцо к эльфам без всяких
затруднений много лет назад. Мне приходила мысль вернуться за ним, но я
уже старый, и меня не пустили. Элронд с Гэндальфом твердо уверены, что
Враг повсюду меня разыскивал.
Я помню, Гэндальф мне как-то сказал: «У Кольца теперь новый
хранитель, Бильбо. И если оно возвратится к тебе, нам не избежать
величайших бедствий». Гэндальф часто говорит загадками. Но он сказал, что позаботится о тебе, и я положился на его обещание. И вот ты тут, живой и здоровый… – Бильбо вдруг странно посмотрел на Фродо. – Оно у
тебя? – спросил он шепотом. – Знаешь, после стольких поразительных
событий мне хочется еще раз на него взглянуть.
– У меня, – помедлив, ответил Фродо. Ему – он и сам не понимал
отчего – очень не хотелось вынимать Кольцо. – Оно осталось таким же, как
было, – отвернувшись от друга, добавил он.
– А мне все же хочется на него посмотреть!
Днем, когда Фродо окончательно проснулся, он нащупал Кольцо у себя
на груди, – видимо, кто-то, пока он спал, вынул Кольцо у него из кармана и
повесил на цепочке ему на шею. Цепочка была очень тонкой, но прочной…
Фродо неохотно вытащил Кольцо. Но едва Бильбо протянул к нему руку, Фродо испуганно и злобно отшатнулся. С неприязненным изумлением он
внезапно заметил, что его друг Бильбо куда-то исчез: перед ним сидел