расстояние между нами сокращалось, они по-прежнему были впереди.
Вскоре я понял, что Всадники разделились: одни остались у восточной
границы, там, где проходит Неторный Путь, а другие проникли в
Хоббитанию с юга. Фродо я дома уже не застал и долго расспрашивал
садовника Скромби – долго расспрашивал и мало узнал, ибо он говорил
главным образом о себе да еще о новых хозяевах Торбы.
«Мне вредны перемены, – жаловался он. – Я старый, и перемены к
худшему подрывают мое здоровье». Он без конца твердил о переменах к
худшему.
«Ты еще не видел перемен к худшему, – сказал я ему, – и, будем
надеяться, не увидишь». Но из его старческой болтовни я узнал, что Фродо
уехал неделю назад, а вечером после его отъезда у дома побывали Черные
Всадники. Окончательно расстроенный, я двинулся дальше. Жители
Заячьих Холмов суетились, словно муравьи у разоренного муравейника.
Подъехав к дому в Кроличьей Балке, я увидел, что он разгромлен и пуст, а
на веранде валяется плащ Фродо. Больше надеяться было не на что, и я
поехал по следам назгулов, решив не расспрашивать окрестных жителей –
и напрасно: они бы меня успокоили. Потом Всадники опять разделились, и
я отправился по следам тех, которые поехали в сторону Пригорья, – мне
хотелось как следует допросить Лавра.
«Ну, Лавр, – думал я по дороге, – если ты не отослал моего письма, я
загоню тебя в чан с кипящим супом, и ты сваришься там, как лавровый
лист!» Меньшего он, вероятно, и не ждал, потому что, увидев мое лицо, задрожал, словно сухой лепесток на ветру.
– Что ты с ним сделал? – воскликнул Фродо: ему стало жаль хозяина
трактира. – Он принял нас как близких друзей и потом всячески нам
помогал.
– Не бойся, – улыбнувшись, ответил Гэндальф. – Я его даже и
припугнуть не успел, ибо, когда он перестал трястись и сказал мне, что вы
ушли с Арагорном, меня охватила буйная радость.
«С Бродяжником?» – радостно переспросил его я.
«С ним, – виновато прошептал Наркисс, решив, что разгневал меня
еще больше. – И ведь я говорил им, что он бродяга. Но они вели себя очень
странно… или нет, я бы сказал – своенравно».
«Милый мой дурень! Дорогой мой осел! – не в силах сдержаться,
заорал я. – Да я не слышал столь приятных известий с середины лета, глупый мой Лавр! Нынешней ночью я спокойно усну – впервые за не знаю
уж сколько месяцев!»
Я заночевал в трактире у Наркисса и все думал: куда же исчезли
назгулы? – ведь пригоряне видели только двоих. Однако ночью положение
прояснилось. С юго-запада прибыли еще пятеро: они снесли Западные
Ворота и промчались по селению, словно пять смерчей, – пригоряне до сих
пор трясутся от страха и с минуты на минуту ждут конца мира. Под утро за
Всадниками отправился я.
Я приехал в Хоббитанию позже, чем назгулы, но вот что, по-моему,
там произошло. Предводитель Девятки с двумя Всадниками остался в
засаде у южной границы, двое Всадников поехали в Пригорье, а четверо
спешно поскакали к Торбе. Потом, когда они никого не нашли ни в самой
Торбе, ни на Заячьих Холмах, им пришлось вернуться к южной границе, и
сколько-то времени дорога не охранялась – про Вражьих шпионов я не
говорю. Предводитель приказал четверым Всадникам ехать прямиком на