резкого северо-восточного ветра; но бешено крутящиеся белесые вихри –
снег валил все гуще и гуще – захлестывались к ним и сверху, и снизу.
Они касались друг друга плечами, а пони Билл стоял перед хоббитами,
заслоняя их от снежных смерчей, но вокруг него уже намело сугроб, и, если
б не рослые спутники хоббитов, их очень скоро завалило бы с головой.
Фродо одолевала стылая дрема; потом он пригрелся в снежной норе, и
завывание ветра постепенно заглохло, сменившись гулом каминного
пламени, а потом у камина появился Бильбо, но в его голосе прозвучало
осуждение. Не могу понять – зачем ты вернулся? Зачем прервал этот
важный поход из-за самой обычной зимней метели?
Мне хотелось отдохнуть, прошептал Фродо, но Бильбо, проворно
затушив камин, выволок племянника из теплого кресла, и в комнату
вползла ледяная тьма…
– …слышишь, Гэндальф? Их занесет с головой, – проговорил Бильбо
голосом Боромира, и Фродо почувствовал, что висит в воздухе,
вытащенный из уютной снежной норы. Тут уж он окончательно
проснулся. – Они же заснут и замерзнут насмерть, – опуская Фродо, сказал
Боромир. – Надо немедленно что-то предпринять!
– Ты прав, – озабоченно отозвался Гэндальф и достал из кармана
кожаную баклагу. – Пусть каждый отхлебнет по одному глотку, – сказал он,
передав баклагу Боромиру. – Это необычайно живительный напиток –
здравур – драгоценный дар Имладриса.
Глоток пряной, чуть терпкой жидкости не только согрел окоченевшего
Фродо, но и прогнал его недавние страхи. Остальные Хранители тоже
оживились. Однако ветер свирепствовал по-прежнему, а метель даже стала
как будто сильней.
– Не разжечь ли костер? – спросил Боромир. – Похоже, мы уже
поставлены перед выбором – погибнуть или отогреться у огня.
– Что ж, можно, – ответил Гэндальф. – Если здесь есть соглядатаи
Саурона, они все равно уже нас заметили.
У Хранителей были и дрова, и растопка (они последовали совету
Боромира), но ни эльф, ни гном – уж на что мастера! – не сумели высечь
такую искру, которая зажгла бы отсыревший хворост. Пришлось взяться за
дело Гэндальфу. Он прикоснулся Жезлом к вязанке хвороста и
скомандовал: «Наур ан адриат аммин!» Сноп зеленовато-голубого пламени
ярко осветил метельную темень, хворост вспыхнул и быстро разгорелся.
Теперь яростные порывы ветра только сильнее разжигали костер.
– Если перевал стерегут соглядатаи, то меня-то они наверняка
засекли, – с мрачной гордостью заметил маг. – Я просигналил им
ГЭНДАЛЬФ ЗДЕСЬ так понятно, что никто не ошибется.
Но Хранители едва ли слышали Гэндальфа. Они, как дети, радовались
огню. Разгоревшийся хворост весело потрескивал, и Хранители, не
обращая внимания на буран, на лужи талой воды под ногами, со всех
сторон обступили костер, чтоб согреться в его животворном тепле. На их
изнуренных, но раскрасневшихся лицах играли огненно-золотистые блики,
а вокруг, словно бы заключив их в темницу, кипела сизая метельная тьма.
Однако хворост сгорал очень быстро.
Пламя приугасло, и в тускнеющий костер бросили последнюю вязанку
дров.