ощущали, а иногда их лица овевало прохладой: сквозь отдушины, как-то
выходящие на поверхность, в пещеры проникал свежий воздух с гор.
Временами при свете Магического Жезла Фродо видел поперечные
галереи, лестницы, ведущие то вверх, то вниз, разветвления коридора, по
которому они шли, и с тревожным любопытством пытался понять, какими
ориентирами пользуется маг.
Гимли если и помогал Гэндальфу, то главным образом верой в победу
– его не угнетала безмолвная тьма, – но маг выбирал направление сам, изредка предварительно советуясь с гномом. Схему пещер Морийского
царства не мог удержать в голове даже Гимли, несмотря на то что он, сын
Глоина, принадлежал к племени подгорных гномов. Да и маг
руководствовался только чутьем, ибо, разыскивая некогда Трэйна, пересек
Морию с востока на запад, а сейчас они шли с запада на восток; однако
направление он выбирал безошибочно: чутье ни разу его не подвело.
– Не надо тревожиться, – сказал Арагорн.
Гэндальф, стоя у развилки коридора, дольше обычного совещался с
Гимли, и Хранителей охватило смутное беспокойство.
– Не надо тревожиться, – повторил Арагорн. – Мы не раз попадали с
ним в скверные переделки, и он всегда находил из них выход; а от эльфов я
слышал об его путешествиях, куда опаснее и серьезней этого. Мы пошли за
ним в Морию, и он нас выведет – выведет, что бы с ним самим ни
случилось. Он умеет отыскивать дорогу во тьме искусней, чем кошки
королевы Берутиэль.
Такой проводник был спасением для Отряда. Хранители не успели
заготовить факелов – во время свалки у Ворот Мории никто об этом,
разумеется, не подумал, – а без света они не ушли бы далеко. Во-первых, коридор постоянно разветвлялся; во-вторых, на пути им попадались речки,
глубокие колодцы и широкие расселины; через одну из них, шириной шага
в три, гулкую (по ней струился ручей) и при взгляде сверху бездонно-
черную, Пина едва уговорили перепрыгнуть.
– Веревка, – уныло укорил себя Сэм. – И ведь я же знал, что она
понадобится!
Расселины преграждали им путь все чаще, и они продвигались
удручающе медленно. Спуску, казалось, не будет конца. От усталости у них
подкашивались ноги, однако отдыхать никто не хотел. Фродо опять стало
не по себе. Сначала, после спасения от щупалец и глотка живительного
раздольского здравура, он как будто бы совсем успокоился, а теперь его
снова одолевал страх. Хотя он полностью вылечился от раны, нанесенной
ему Черным Всадником у Заверти, ранение не прошло для него бесследно.
Он начал отчетливей воспринимать мир: ему нередко открывалось то, чего
другие обычно не замечали. Он лучше спутников видел во тьме; увереннее
их предвидел опасности; раньше, чем они, предчувствовал неудачи. Маг
был, конечно, дальновидней Фродо, но сейчас Фродо, Хранитель Кольца,
ощущал, что их окружают враги – Кольцо висело у него на шее и
наливалось грозной, холодной тяжестью, – большой отряд незримых врагов
ждал их где-то впереди, в засаде, а один враг крался за ними. Однако Фродо
не подымал тревоги, ибо доверял своим опытным спутникам гораздо
больше, чем себе самому, – он крепко сжимал рукоять Терна, стараясь не
отставать от Гимли и Гэндальфа. Интересно, знал ли о врагах маг?..
Хранители почти не разговаривали друг с другом, а если и
обменивались короткими фразами, то понижали голос до глухого шепота.