Ложбина пролегала, точно каменный желоб, между ребристыми
кряжами, и неспешно струился по дну ее, среди массивных валунов,
убогий ручеек. Справа нависали скалы; слева высился серый склон,
расплывчатый в ночном неверном свете. Добрую милю к северу прошли
они наудачу. Приникая к земле, Арагорн пядь за пядью обследовал балки и
впадины слева; Леголас ушел вперед. Вдруг эльф вскрикнул, и к нему
тотчас подбежали.
– За иными уж и гнаться не надо, – сказал Леголас. – Глядите!
Скопленье валунов у медленного ручья оказалось грудой мертвецов.
Пять жестоко изрубленных орков, два из них безголовые. Кровавая лужа
еще не совсем подсохла.
– Вот тебе и на! – воскликнул Гимли. – Впотьмах не разберешь, что
тут случилось.
– Что бы ни случилось, а нам это на руку, – сказал Леголас. – Кто
убивает орков, тот наверняка наш друг. Люди живут здесь в горах?
– Не живут здесь люди, – сказал Арагорн. – И мустангримцам здесь
делать нечего, и от Минас-Тирита далековато. Разве что с севера кто-нибудь
забрел – только зачем бы это? Нет, никто сюда не забредал.
– Ну и как же тогда? – удивился Гимли.
– Да они сами себе злодеи, – нехотя отвечал Арагорн. – Мертвецы-то
все северной породы, гости издалека. Ни одной нет крупной твари с
бледной дланью на щите. Повздорили, должно быть: а у этой погани что ни
свара, то смертоубийство. Решали, куда бежать дальше.
– И не убить ли пленников, – прибавил Гимли. – Их-то лишь бы не
тронули.
Арагорн обыскал все вокруг, но попусту. Они пошли вдоль русла;
бледнел восток, тускнели звезды, и расползался серый полусвет. Немного
севернее
обнаружилось
ущельице
с
витым,
упругим
ручейком,
проточившим сквозь камни путь в ложбину. По откосам кое-где торчала
трава, шелестели жесткие кусты.
– Ну вот! Нашлись следы: вверх по ручью, – сказал Арагорн. – Туда
они и побежали, когда разобрались друг с другом.
И погоня, свернув, ринулась в ущелье – бодро, будто после ночного
отдыха, прыгали они по мокрым, скользким камням. Наконец взобрались
на угрюмый гребень – и порывистый ветер весело хлестнул их
предутренним холодом, ероша волосы и тормоша плащи.
Обернувшись, они увидели, как яснеют дальние вершины над Великой
Рекой. Рассвет обнажил небеса. Багряное солнце вставало над черными
враждебными высями. А впереди, на западе, по бескрайней равнине
стелилась муть; однако ночь отступала и таяла на глазах, и пробуждалась
многоцветная земля. Зеленым блеском засверкали необозримые поля
Ристании; жемчужные туманы склубились в заводях, и далеко налево, за
тридцать с лишним лиг, вдруг воссияли снежно-лиловые Белые горы, их