рассвета.
– Тут еще вот что, – добавил Гимли. – Следы в сторону заметны только
днем. А может, хоть один из хоббитов да сбежит или кого-нибудь из них
потащат на восток, к Великой Реке – ну, в Мордор; как бы нам не
проворонить такое дело.
– Тоже верно, – согласился Арагорн. – Правда, если я там, на месте
распри, не ошибся в догадках, то одолели орки с белой дланью на щите, и
теперь вся свора бежит к Изенгарду. А я, видимо, не ошибся.
– Пес их, орков, знает, – сказал Гимли. – Ну а если Пин или Мерри все-
таки сбежит? В темноте мы бы давешнюю застежку не нашли.
– Вдвойне теперь будут орки настороже, а пленники устали вдвое
пуще прежнего, – заметил Леголас. – Вряд ли кому из хоббитов удастся
снова сбежать, разве что с нашей помощью. Догоним – как-нибудь
выручим, и догонять надо не мешкая.
– Однако даже я, бывалый странник и не самый слабосильный гном,
не добегу до Изенгарда без передышки, – сказал Гимли. – У меня тоже
сердце не на месте, и я первый призывал не мешкать; но теперь хорошо бы
отдохнуть, а потом прибавить ходу. И уж если отдыхать, то в глухие ночные
часы.
– Я же сказал, что у нас трудный выбор, – повторил Арагорн. – Так на
чем порешим?
– Ты наш вожатый, – сказал Гимли, – и к тому же опытный ловчий.
Тебе и решать.
– Я бы не стал задерживаться, – вздохнул Леголас, – но и перечить не
стану. Как скажешь, так и будет.
– Не в добрый час выпало мне принимать решение, – горько молвил
Арагорн. – С тех пор как миновали мы Каменных Гигантов, я делаю промах
за промахом.
Он помолчал, вглядываясь в ночную темень, охватывающую северо-
запад.
– Пожалуй, заночуем, – наконец проговорил он. – Тьма будет
непроглядная: беда, коли и вправду потеряем след или не заметим чего-
нибудь важного. Если б хоть луна светила – но она же едва народилась, тусклая и заходит рано.
– Какая луна – небо-то сплошь затянуто, – проворчал Гимли. – Нам бы
волшебный светильник, каким Владычица одарила Фродо!
– Ей было ведомо, кому светильник нужнее, – возразил Арагорн. –
Фродо взял на себя самое тяжкое бремя. А мы – что наша погоня по
нынешним грозным временам! И бежим-то мы, может статься, без толку, и
выбор мой ничего не изменит. Но будь что будет – выбор сделан. Ладно, утро вечера мудренее!
Растянувшись на траве, Арагорн уснул мертвым сном – двое суток, от
самого Тол-Брандира, ему глаз не привелось сомкнуть; да и там не спалось.
Пробудился он в предрассветную пору – и мигом вскочил на ноги. Гимли
спал как сурок, а Леголас стоял, впиваясь глазами в северный сумрак, стоял
задумчиво и неподвижно, точно стройное деревце безветренной ночью.
– Они от нас за тридевять лиг, – хмуро сказал он, обернувшись к
Арагорну. – Чует мое сердце, что уж они-то прыти не сбавили. Теперь
только орлу их под силу догнать.
– Мы тоже попробуем, – сказал Арагорн и, наклонившись, пошевелил
гнома. – Вставай! Пора в погоню! А то и гнаться не за кем будет!