– Это ты, поди, слышал больше, чем говорили, – отозвался Жихарь. –
Какие там еще драгоценные штуки? Господин Бильбо, он денег не жалеет,
и нехватки в них вроде бы нет; только ходов-то никто не рыл. Помню, лет
шестьдесят тому вернулся назад господин Бильбо, я тогда еще был сопляк
сопляком. Только-только стал подручным у старика Норна (он покойнику
папаше был двоюродный брат), помогал ему гонять любопытную шушеру,
и как раз усадьбу распродавали. А господин Бильбо тут и нагрянул: ведет
пони, груженного здоровенными мешками и парой сундуков. Все это,
конечно, были сокровища из чужих земель, где кругом, известно, золотые
горы. Только ходы-то зачем рыть? И так все поместится. Разве что у моего
Сэма спросить: он там все-все знает. Торчит и торчит в Торбе, за уши не
оттянешь. Подавай ему дни былые; господин Бильбо знай рассказывает, а
мой дурак слушает. Господин Бильбо его и грамоте научил – без худого
умысла, конечно, ну, авось и худа из этого не выйдет.
«Эльфы и драконы! – это я-то ему. – Ты лучше со мной на пару смекни
про картошку и капусту. И не суй нос в чужие дела, а то без носа
останешься» – так и сказал. И повторить могу, если кто не расслышал, –
прибавил он, взглянув на чужака и на мельника.
Но слушатели оставались при своем мнении. Слишком уж привыкла
молодежь к басням о сокровищах Бильбо.
– Сколько он там сначала ни привез, так потом пригреб, – возразил
мельник, чувствуя за собой поддержку. – Дома-то не сидит, болтается где
ни на есть. Смотри-ка, сколько у него чужедальних гостей: по ночам гномы
приезжают, да этот еще шлендра-фокусник Гэндальф, тоже мне. Не,
Жихарь, ты что хочешь говори, а темное это место, Торба, и народ там
муторный.
– А ты бы, наоборот, помалкивал, Пескунс, если про что не
смыслишь, – опять посоветовал Жихарь мельнику, который ему не
нравился даже больше обычного. – Пусть бы все были такие муторные. Я
вот знаю кое-кого, кто и кружку пива приятелю не поставит, хоть ты ему
вызолоти нору. А в Торбе – там дело правильно понимают. Сэм наш
говорит, что на Угощение пригласят всех до единого и всем, заметь, будут
подарки, да не когда-нибудь, а в этом месяце.
Стоял ясный, погожий сентябрь. Через день-два распространился слух
(пущенный, вероятно, все тем же всезнающим Сэмом), что на праздник
будет огненная потеха – а огненной потехи в Хоббитании не бывало уже
лет сто, с тех пор как умер Старый Крол. Назначенный день приближался,
и однажды вечером по Норгорду прогрохотал чудной фургон с
диковинными ящиками – и остановился у Торбы-на-Круче. Хоббиты
высовывались из дверей и вглядывались в темень. Лошадьми правили
длиннобородые гномы в надвинутых капюшонах и пели непонятные песни.
Одни потом уехали, а другие остались в Торбе. Под конец второй недели
сентября со стороны Брендидуимского моста средь бела дня показалась
повозка, а в повозке старик. На нем была высокая островерхая синяя
шляпа, серый плащ почти до пят и серебристый шарф. Его длинная белая
борода выглядела ухоженной и величавой, а лохматые брови клоками
торчали из-под шляпы. Хоббитята бежали за ним по всему поселку, до
самой Кручи и на Кручу. Повозка была гружена ракетами, это они сразу