Всадники мигом осадили своих скакунов и рассыпались вкруговую.
Трое охотников оказались в кольце копий, надвигавшихся сверху и снизу.
Арагорн стоял молча, и оба его спутника замерли в напряженном
ожидании.
Конники остановились разом, точно по команде: копья наперевес,
стрелы на тетивах. Самый высокий, с белым конским хвостом на гребне
шлема, выехал вперед; жало его копья едва не коснулось груди Арагорна.
Тот не шелохнулся.
– Кто вы такие, зачем сюда забрели? – спросил всадник на всеобщем
языке Средиземья, и выговор его был гортанный и жесткий, точь-в-точь как
у Боромира, у гордого гондорского витязя.
– Я зовусь Бродяжником, – отвечал Арагорн. – Я пришел с севера.
Охочусь на орков.
Всадник соскочил с седла. Другой выдвинулся и спешился рядом; он
отдал ему копье, обнажил меч и встал лицом к лицу с Арагорном,
изумленно и пристально разглядывая его.
– Поначалу я вас самих принял за орков, – сказал он. – Теперь вижу, что вы не из них. Но худые из вас охотники, ваше счастье, что вы их не
догнали. Бежали они быстро, оружием их не обидели, и ватага была
изрядная. Догони вы их ненароком, живо превратились бы из охотников в
добычу. Однако, знаешь ли, Бродяжник, что-то с тобой не так. – И он снова
смерил усталого Следопыта зорким, внимательным глазом. – Не подходит
тебе это имя. И одет ты диковинно. Вы что, исхитрились спрятаться в
траве? Как это мы вас не заметили? Может, вы эльфы?
– Есть среди нас и эльф, – сказал Арагорн. – Вот он: Леголас из
Северного Лихолесья. А путь наш лежал через Кветлориэн, и Владычица
Цветущего Края обласкала и одарила нас.
Еще изумленнее оглядел их всадник и недобро сощурился.
– Не врут, значит, старые сказки про Чародейку Золотого Леса! –
промолвил он. – От нее, говорят, живым не уйдешь. Но коли она вас
обласкала и одарила, стало быть, вы тоже волхвы и чернокнижники? – Он
холодно обратился к Леголасу и Гимли: – А вас что не слышно, молчуны?
Гимли поднялся, крепко расставил ноги и стиснул рукоять боевого
топора; черные глаза его сверкнули гневом.
– Назови свое имя, коневод, – сказал он, – тогда услышишь мое и еще
кое-что в придачу.
Высокий воин насмешливо посмотрел на гнома сверху вниз.
– Вернее было бы тебе, чужаку, назваться сначала, – сказал он, – но так
и быть… Имя мое – Эомер, сын Эомунда, а звание – Третий Сенешаль
Мустангрима.
– Послушай же, Эомер, сын Эомунда, Третий Сенешаль Мустангрима,
что скажет тебе Гимли, сын Глоина: вперед остерегайся глупых речей и не
берись судить о том, до чего тебе как до звезды небесной, ибо лишь
скудоумие твое может оправдать тебя на этот раз.
Взгляд Эомера потемнел, глухим ропотом отозвались ристанийцы на
слова Гимли, и вновь надвинулись со всех сторон острия копий.
– Я бы одним махом снес тебе голову вместе с бородищей, о
достопочтенный гном, – процедил Эомер, – да только вот ее от земли-то
едва видать.
– А ты приглядись получше, – посоветовал Леголас, в мгновение ока