Это, конечно, была метка Гэндальфа, а старик на повозке был сам маг
Гэндальф, известный в Хоббитании искусник по части устройства
разноцветных огней и пускания веселых дымов. Куда опасней и труднее
были его настоящие дела, но хоббиты об этом ничего не знали, для них он
был чудесной приправой к Угощению. Потому и бежали за ним хоббитята.
– Гэндальф едет, гром гремит! – кричали они, а старик улыбался. Его
знали в лицо, хотя навещал он Хоббитанию не часто и мельком, а гремучих
фейерверков его не помнили теперь даже самые древние старики:
давненько он их тут не устраивал.
Когда старик с помощью Бильбо и гномов разгрузил повозку, Бильбо
раздал маленьким зевакам несколько монет – но не перепало им, к
великому их огорчению, ни хлопушки, ни шутихи.
– Бегите домой, – сказал Гэндальф. – Хватит на всех – в свое время! –
И скрылся вслед за Бильбо, а дверь заперли.
Хоббитята еще немножко подождали и разбрелись. «Ну когда же, в
самом-то деле, праздник?» – думали они.
А Гэндальф и Бильбо сидели у открытого окна, глядя на запад, на
цветущий сад. День клонился к вечеру, свет был чистый и яркий. Темно-
алые львиные зевы, золотистые подсолнухи и огненные настурции
подступали к круглым окошкам.
– Хороший у тебя сад! – сказал Гэндальф.
– Да, – согласился Бильбо. – Прекрасный сад и чудесное место –
Хоббитания, только вот устал я, пора на отдых.
– Значит, как сказал, так и сделаешь?
– Конечно. Я от своего слова никогда не отступаюсь.
– Ну, тогда и разговаривать больше не о чем. Решил так решил –
сделай все по-задуманному, тебе же будет лучше, а может, и не только тебе.
– Хорошо бы. Но уж в четверг-то я посмеюсь, есть у меня в запасе
одна шуточка.
– Как бы над тобой самим не посмеялись, – покачал головою
Гэндальф.
– Там посмотрим, – сказал Бильбо.
На Кручу въезжала повозка за повозкой. Кое-кто ворчал, что вот, мол,
«одни чужаки руки греют, а местные мастера без дела сидят», но вскоре из
Торбы посыпались заказы на разные яства, пития и роскошества – на все, чем торговали в Норгорде и вообще в Хоббитании. Народ заволновался: до
праздника считанные дни, а где же почтальон с приглашениями?
Приглашения не замедлили, так что даже почтальонов не хватило,
пришлось набирать доброхотов. К Бильбо несли сотни вежливых и
витиеватых ответов. «Спасибо, – гласили они на разные лады, – спасибо, непременно придем».
Ворота Торбы украсила табличка: ВХОДИТЬ ТОЛЬКО ПО ДЕЛУ
НАСЧЕТ УГОЩЕНИЯ. Но, даже измыслив дело насчет Угощения, войти
было почти невозможно. Занятой по горло Бильбо сочинял приглашения,
подкалывал ответы, упаковывал подарки и устраивал кой-какие свои дела, с
Угощением никак не связанные. После прибытия Гэндальфа он на глаза
никому не показывался.
Однажды утром хоббиты увидели, что на просторном лугу, к югу от
главного входа в Торбу, разбивают шатры и ставят павильоны. Со стороны
дороги прорубили проход через заросли и соорудили большие белые
ворота. Три семейства Исторбинки, чьи усадьбы граничили с лугом, ахнули