дураки, с пачкой-другой путлибов в карманах. Остальной припас в лодках
остался.
Они проверили, сколько у них было эльфийских галет: крошево, дней
на пять, да и то впроголодь.
– И ни тебе одеяльца, – вздохнул Мерри. – Ох и озябнем мы нынче
ночью, куда бы нас ни понесло.
– Впору подумать, куда нас понесет, – заявил Пин. – Утро уж, поди, разгорается.
Лес впереди вдруг просиял золотистым светом: где-то, должно быть,
лучи просквозили древесный шатер.
– Ишь ты! – сказал Мерри. – Пока мы тут с тобой торчали, солнце, наверно, пряталось за облаком, а теперь вот выглянуло. А может, взошло
так высоко, что ему листва и ветки не помеха. Вот оно где сквозит –
пойдем-ка поглядим!
Неблизко оно сквозило, пришлось попотеть: склон стал чуть ли не
круче прежнего и уж куда каменистей. А свет разливался, и вскоре навис
над ними скалистый откос: то ли обрез холма, то ли скос длинного отрога
дальних гор. Он был голый – ни деревца, – и солнце вовсю искрилось на
каменном сломе. Лес у подножия распростер ветви, точно согреваясь.
Только что все казалось серым и тусклым, а тут проблеснуло густо-
коричневое, и чернопятнистые стволы засверкали, залоснились, словно
зверьи шкуры. Понизу они отливали зеленью под цвет юной травы: ранняя
весна, не во сне ли увиденная, оставила им свой блеск.
Откос,
однако,
был
вроде
лестницы,
грубой
и
неровной,
образовавшейся,
должно
быть,
по
милости
погоды,
услужливо
выветривавшей камень. Высоко-высоко, почти вровень с древесными
вершинами, тянулся широкий уступ, по краям обросший жесткими
травами, а на нем стояло одинокое дерево – обрубок с двумя склоненными
ветвями, ни дать ни взять какой-то корявый человечище: выбрался и стоит,
греется на солнышке.
– А ну-ка, наверх! – воскликнул Мерри. – Глотнем воздуху, а заодно и
оглядимся!
Оскользаясь, карабкались они по скалистому склону. Если и правда
здесь проложили лестницу, то уж точно не для них: чьи-то ноги были
побольше и шагали пошире. Они очень спешили и поэтому не заметили,
что их раны и порезы, ссадины и ушибы сами собой зажили и сил против
прежнего прибавилось. Наконец они добрались до уступа возле того самого
высокого обрубка; вскочили и обернулись спиной к взгорью, передохнули