перечне, который заучил наизусть молодым. Но это было давным-давно,
может статься, с тех пор и новый перечень составили. Погодите-ка!
Погодите! Как бишь там, а?
Слух преклони к изначальному Перечню Сущих!
Прежде поименуем четыре свободных народа:
Эльфы, дети эфира, встречали зарю мирозданья;
Горные гномы затем очнулись в гранитных пещерах;
Онты-опекуны явились к древесным отарам;
Люди, лошадники смелые, смертный удел обрели.
Хм, хм, хм-м-м…
Бобр – бодрый строитель, баран быстроног и брыклив,
Вепрь – свирепый воитель, медведь – сластена-мохнач,
Волк вечно с голоду воет, заяц-затейник пуглив…
Хм, хм-м-м…
Орлы – обитатели высей, буйволы бродят в лугах,
Ворон – ведун чернокрылый, олень осенен венцом,
Лебедь, как лилия, бел, и, как лед, холоден змей…
Н-да, хм-хм, хм-хм-хм, как же там дальше? Там-тара-рам-татам и
татам-тарарам-там-там. Не важно, как дальше, вас все равно там нет, хотя
список и длинный.
– Вот так и всегда нас выбрасывали из списков и выкидывали из
древних легенд, – пожаловался Мерри. – А мы ведь не первый день живем
на белом свете. Мы – хоббиты.
– Да просто надо вставить! – предложил Пин.
Хоббит хоть невелик, но хозяин хорошей норы —
ну, в этом роде. Рядом с первой четверкой, возле людей, Громадин то
есть, – и дело с концом.
– Хм! А что, неплохо придумано, совсем неплохо! – одобрил
Древень. – Пожалуй, так и будем соображать. Вы, значит, в норках живете?
Хорошее, хорошее дело. М-да, а кто же это вас называет хоббитами?
Звучит, знаете ли, не по-эльфийски, а все старинные имена придумали
эльфы: с них и началось такое обыкновение.
– Никто нас хоббитами не называет, мы сами так себя зовем, – сказал
Пин.
– У-гу-гу, а-га-га! Ну и ну! Вот заторопились! Вы себя сами так
называете? Ну и держали бы это про себя, а то что же – вот так бряк
первому встречному. Эдак вы невзначай и свои имена назовете.
– А чего тут скрывать? – засмеялся Мерри. – Если уж на то пошло, так
меня зовут Брендизайк, Мериадок Брендизайк, хотя вообще-то называют
меня просто Мерри.
– А я – Крол, Перегрин Крол, и зовут меня Пин, короче уж просто
некуда.
– Эге-ге, да вы и впрямь, как я погляжу, сущие торопыги, – заметил
Древень. – Что вы мне доверяете, за это спасибо, но вы бы лучше
поосторожнее. Разные, знаете, бывают онты; а вернее сказать, онты онтам
рознь, со всеми всякое бывает, иные, может, вовсе и не онты, хотя, по
правде сказать, похожи, да, очень похожи. Я буду, если позволите, звать вас
Мерри и Пин – хорошие имена. Но свое-то имя я пока что вам не скажу –
до поры до времени незачем. – И зеленый проблеск насмешки или