разлюбезные Кролы и Брендизайки, Ройлы, Ейлы и Пойлы, Глубокопы и
Дудстоны, а также Бобберы, Толстобрюхлы, Дороднинги, Барсуксы и
Шерстопалы!
– И Шерстолапы! – заорал пожилой хоббит из угла. Он, конечно, был
Шерстолап, и недаром: лапы у него были шерстистые, здоровенные и
возлежали на столе.
– И Шерстолапы, – согласился Бильбо. – Милые мои Лякошель-
Торбинсы, я рад и вас приветствовать в Торбе-на-Круче. Нынче мне
исполнилось сто одиннадцать лет: три, можно сказать, единицы!
– Урра! Урра! Урра! Многая лета! – закричали гости и радостно
забарабанили по столам. То самое, что нужно: коротко и ясно.
– Надеюсь, что всем вам так же весело, как и мне.
Оглушительные хлопки. Крики: «Еще бы!», «А как же!», «Конечно!».
Трубы и горны, дудки и флейты и прочие духовые инструменты; звон и гул.
Молодые хоббиты распечатали сотни музыкальных хлопушек со
странным клеймом ЧРНРЧ: им было непонятно, зачем такое клеймо, но
хлопушки прекрасные. А в хлопушках – маленькие инструменты, звонкие
и чудно сделанные. В углу шатра юные Кролы и Брендизайки, решив, что
дядя Бильбо кончил говорить (вроде все уже сказал), устроили оркестр и
начали танцевать. Юный Многорад Крол и молоденькая Мелирот
Брендизайк взобрались на стол и стали с колокольцами в руках
отплясывать «Брызгу-дрызгу» – очень милый, но несколько буйный танец.
Однако Бильбо потребовал внимания. Он выхватил горн у какого-то
хоббитенка и трижды в него протрубил. Шум улегся.
– Я вас надолго не задержу! – прокричал Бильбо.
Отовсюду захлопали.
– Я созвал вас нынче с особой целью. – Сказано это было так, что все
насторожились. – Вернее, не с одной, а с тремя особыми целями! –
Наступила почти что тишина, и некоторые Кролы даже приготовились
слушать. – Во-первых, чтобы сказать вам, что я счастлив всех вас видеть и
что с такими прекрасными и превосходными хоббитами, как вы, прожить
сто одиннадцать лет легче легкого!
Радостный гомон одобрения.
– Добрую половину из вас я знаю вдвое хуже, чем следует, а худую
половину люблю вдвое меньше, чем надо бы.
Сказано было сильно, но не очень понятно. Плеснули редкие хлопки, и
все призадумались: так ли уж это лестно слышать?
– Во-вторых, чтобы вы порадовались моему дню рождения.
Прежний одобрительный гул.
– Нет, не моему: НАШЕМУ. Ибо в день этот, как вы знаете, родился не
только я, но и мой племянник, мой наследник Фродо. Нынче он достиг
совершеннолетия и вступает во владение имуществом.
Кое-кто из старших снисходительно похлопал. «Фродо! Фродо!
Старина
Фродо!»
–
выкрикивала
молодежь.
Лякошель-Торбинсы