«Был ты когда-то бременем, – проклекотал он, – но нынче ты не таков.
Лебединое перышко несу я в своих когтях. Солнечные лучи пронизывают
тебя. И я тебе больше не нужен: отпущу – и ты поплывешь с потоками
ветра».
«Не надо, не отпускай! – попросил я, понемногу возвращаясь к
жизни. – Отнеси меня лучше в Кветлориэн!»
«Так мне и повелела Владычица Галадриэль, высылая меня за
тобою», – отвечал он.
И принес он меня в Галадхэн, откуда вы недавно перед тем отплыли.
Вы знаете, время там не старит, а целит, и я исцелился. Меня облачили в
белые одежды. Я был советчиком и принимал советы. Необычной дорогой
пришел я оттуда и принес вам устные посланья. Арагорну сказано так:
На сумеречном Севере блесни, Эльфийский Берилл!
Друзей призови к оружию и родичей собери.
Они увидят, услышат – и откликнутся все, кто жив, —
И Серая выйдет Дружина на южные рубежи.
Тебе же сужден одинокий и непомерный труд:
Прямую дорогу к Морю мертвые стерегут.
А тебе, Леголас, Галадриэль передала вот что:
Царевич из Лихолесья! Под сенью лесной
Жил ты себе на радость. Но потеряешь покой!
Возгласы быстрых чаек и рокот прибрежной волны
Станут тебе отрадней возлюбленной тишины.
Гэндальф замолк и прикрыл глаза.
– А мне, значит, ничего нет? – спросил Гимли и повесил голову.
– Темны слова ее, – сказал Леголас. – Моему уху они ничего не
говорят.
– Для меня это не утешение, – буркнул Гимли.
– Тебе что, больше всех надо? Хочешь, чтобы она предрекла твою
гибель?
– Да, хочу, если больше ей нечего мне передать.
– О чем вы там? – спросил Гэндальф. – Нет, моему уху обращенные к
вам слова кое-что говорят. Прошу прощенья, Гимли! Я просто сызнова
обдумывал эти два ее послания. Но есть и третье, не туманное и не
скорбное.
– «Гимли, сыну Глоина, – сказала она, – поклон от его Дамы.
Хранитель моей пряди, мысли мои неотлучно следуют за тобой. Да не
остынет твоя доблесть, и пусть рубит твоя секира лишь то, что должно
рубить!»
– В добрый час ты вернулся к нам, Гэндальф! – возгласил Гимли и
пустился в пляс под диковатый напев на гномьем языке. – Ну, теперь
держитесь! – кричал он, вертя топором над головой. – С Гэндальфом я, конечно, дал маху, но уж в следующий раз рубанем кого надо на славу!
– Следующего раза недолго ждать, – пообещал Гэндальф, вставая с
камня. – Что ж, поговорили – и будет с нас на первый случай. Пора в путь!
Он снова завернулся в свою ветхую хламиду и пошел первым. Молча и
быстро спустились они с горы, добрались до Онтавы и берегом вышли к
опушке, на лужайку под развесистым дубом. Лошадей было по-прежнему
не видать и не слыхать.
– Не возвратились они, – заметил Леголас. – Пешком побредем.