гобеленами; смутные образы преданий терялись в сумраке. Но один из
ковров вдруг светло озарился: юноша на белом коне трубил в большой рог,
и желтые волосы его развевались по ветру. Конь ржал в предвкушении
битвы, задрав голову, раздувая красные ноздри. У колен его бурлил, плеща
зеленоватой пеной, речной поток.
– Вот он, Отрок Эорл! – сказал Арагорн. – Таким он был, когда
примчался с севера и ринулся в битву на Келебранте.
Посредине чертога ровно и ясно пламенел гигантский очаг. За очагом,
в дальнем конце зала, было возвышение: трехступенчатый помост
золоченого трона. На троне восседал скрюченный старец, казавшийся
гномом; его густые седины струились пышной волной из-под тонкого
золотого обруча с крупным бриллиантом. Белоснежная борода устилала его
колени, и угрюмо сверкали глаза навстречу незваным гостям. За его
спиною стояла девушка в белом одеянии, а на ступеньках у ног
примостился иссохший человечек, длинноголовый, мертвенно-бледный; он
смежил тяжелые веки.
Молча и неподвижно взирал на пришельцев с трона венценосный
старик. Заговорил Гэндальф:
– Здравствуй, Теоден, сын Тенгела! Видишь, я снова явился к тебе, ибо
надвигается буря и в этот грозный час все друзья должны соединить
оружие, дабы не истребили нас порознь.
Старик медленно поднялся на ноги, подпираясь коротким черным
жезлом со светлым костяным набалдашником; тяжко лежало на конунге
бремя лет, но, видно, старческому телу памятна еще была прежняя осанка
могучего, рослого витязя.
– Здравствуй и ты, чародей Гэндальф, – отвечал он. – Но если ты
ждешь от меня слова привета, то ждешь напрасно: по чести, ты его не
заслужил. Ты всегда был дурным вестником. Напасти слетаются вслед за
тобой, как вороны, и все чернее их злобная стая. Скажу не солгу: когда я
услышал, что Светозар вернулся, потеряв седока, я рад был возвращению
коня, но еще больше рад избавлению от тебя; и не печалился я, когда Эомер
привез весть о том, что ты наконец обрел вечный покой. Увы, дальнее эхо
обычно обманчиво: ты не замедлил явиться вновь! А за тобою, как всегда,
беды страшнее прежних. И ты, Гэндальф Зловещий Ворон, ждешь от меня
милостивых речей? Не дождешься!
И он опустился на свой золоченый трон.
– Справедливы слова твои, государь, – сказал бледный человечек на
ступеньках. – И пяти дней не прошло, как принесли нам скорбную весть о
гибели сына твоего Теодреда в западных пределах: ты лишился правой
руки, Второго Сенешаля Мустангрима. На Эомера надежда плоха: ему
только дай волю, и он оставит дворец твой безо всякой охраны. А из
Гондора между тем извещают, что Черный Властелин грозит нашествием.
В лихую годину пожаловал вновь этот бродячий кознодей! Взаправду, о
Зловещий Ворон, неужели радоваться нам твоему прилету? Латспелл
нареку я тебя, Горевестник – а по вестям и гонца встречают.
Он издал сухой смешок, приподняв набрякшие веки и злобно
оглядывая пришельцев.
– Ты слывешь мудрецом, приятель Гнилоуст; и на диво надежной
опорой служишь ты своему господину, – спокойно заметил Гэндальф. –